Оркестр. Флейта. Из цикла Портреты

   
     Гита напоминала экзотическую птицу с подбитыми крыльями: её национальности "на пять четвертей" свинговали сквозь дивной красоты облик греко-армяно-турецко-азербайджано-украинскими акцентами. Она родилась и выросла на Авлабаре, районе советского Тбилиси, где мирно сосуществовали все эти народности и дети запросто осваивали языки, ни на минуту не задумываясь о лингвистических сложностях - им просто надо было играть друг с другом, а одного русского явно недоставало.

    Гита унаследовала от своих предков не только невыразимую красоту: профиль греческой богини, миндалевидные тёплые глаза, спело-вишнёвые губы и оливковую кожу, но и все их языки. Её русский был так изобретателен и напоён такими метафорами, что я часами, поддавшись гипнозу её речи и глубоких каштановых глаз, оставалась погружённой в неведомые миры её настоящего и прошлого - миры, в которых она одновременно пребывала. Рассказывала Гита только хорошее и о прекрасном, всегда: о Грузии, об исчезнувшем отце, о море...

     Гита была инвалидом - что то с ней произошло и она прихрамывала и постоянно присаживалась на корточки, ей больно было долго стоять. Она никогда и никому не говорила, что именно, только глаза её заволакивало грозовой пеленой и богиня убегала плакать в какой-нибудь угол, когда её пытались об этом распросить.
Они были беженцами - её светловолосая голубоокая красавица мама и аполлоноподобный молчаливый брат-саксофонист. Эта семья привезла в Москву вместе с нехитрым скарбом своим безмерную кавказскую щедрость:  каждого, переступавшего порог их крошечной общажной комнатенки, они угощали, чем бог послал - обычно вкуснейшими домашними лепешками из муки и воды и чаем.

     Гита играла на поперечной флейте, чтобы восстановить потерянное дыхание. Звук срывался, девушка заходилась кашлем, или в судорогах пыталась вдохнуть, отчаянно колотя себя по грудной клетке. После она долго ходила кругами по застеклённому холлу пятого этажа, садилась на корточки, закрывала глаза, затем вставала и начинала сызнова свои попытки вспомнить как заставить инструмент зазвучать:

- Нужно понять флейту. Она очень капризная девушка - сколько в неё не вдувай свои мозги, она возьмёт только краешек от твоего вдоха и отдаст звуком. Да и то, может пожадничать и прошелестит только, а тебе же шелковая ленточка нужна вместо шерстяной ниточки, которая из неё вылазит. Как с ней быть? Ты и так и эдак её целуешь, всю душу вдохнёшь, а она может и предательницей оказаться, в самый неожиданный момент - на концерте например. Ну соло ещё не так страшно, можно извиниться... а когда в оркестре партия? Ты представляешь какая ответственность? Самый сложный это инструмент - флейта, поэтому она меня и выбрала, характер у неё мой.

     Гита распускалась подобно бутону розы, на моих глазах, в течение двух долгих зим и лет: она все дольше оставалась на ногах и выдохи её удлинялись, а вдохи все реже прерывались судорогами. И вот однажды, весной, она влюбилась в индейца-дирижёра из Южной Америки и вся её красота, которая до этого видна была лишь немногим, буквально обрушилась на Москву майским ливнем: если бы вы видели её тогда - вы бы увидели античную богиню сошедшую с небес на землю. Она не шла, но протекала вдоль спиралей Московских улиц и параллелей общежитских коридоров, флейта её наконец-то запела, а глаза ... мне кажется она освещала их светом всю вселенную. Словно сама красота воплотилась в ней той весной, и так проявила свою суть, что слезы наворачивались от созерцания этой неизбывной нежности вечной женственности.

     Ещё через год примерно у Гиты родился мальчик. Красивый. Очень! Она была такой гордой своим материнством! Какой-то особенный оттенок свободы обрёл её взгляд, обновлённый внутренней женской силой. Мальчишка счастливо улыбался маме и миру, посасывая её налившуюся молоком грудь. А она отвечала ему, ещё беззубому, белозубой улыбкой своей и смеялась - свободно и громко, запрокидывая назад голову, распуская радостно водопад отросших роскошных смоляных волос, как никогда она не делала прежде:

- Все! Теперь я знаю зачем родилась на этот свет! Я самая счастливая женщина на этой планете, видишь? Жаль Августо об этом никогда не узнает - сдал экзамены и вернулся в свою Америку. Ну и ладно!  А мы вырастем и на всех инструментах играть научимся, как папа, правда малыш?

*Некоторые(!) имена изменены, а жизнь продолжается, кто знает - тот поймёт ...