Часть-4. Российские императоры. Николай I

4.1. Николай I.

        Маркиз Астольф Луи Леонор де Кюстин — французский монархист, писатель, путешественник. Приобрёл мировую известность изданием своих записок о России, которую он посетил в 1839 году.

        Он писал о времени правления Николая I в России: "Россией управляет класс чиновников... и управляет часто наперекор воле монарха... Из недр своих канцелярий эти невидимые деспоты, эти пигмеи-тираны безнаказанно угнетают страну. И, как это ни звучит парадоксально, самодержец всероссийский часто замечает, что он вовсе не так всесилен, как говорят, и с удивлением, в котором он боится сам себе признаться, видит, что власть его имеет предел. Этот предел положен ему бюрократией - силой, страшной повсюду, потому что злоупотребление ею именуется любовью к порядку, но особенно страшной в России. Когда видишь, как императорский абсолютизм подменяется бюрократической тиранией, содрогаешься за участь страны".

        С тех пор для одних это - гнусный навет и образец ненависти к России, а для других - правдивое и очень тонкое произведение, в которой автор показывает свое видение страны пребывания.

        Великий маринист Иван Константинович Айвазовский непринужденно сидел за обедом с императором Руси Николаем I, одного взгляда которого боялись придворные вельможи, любезно пригласивший его к путешествию на пароходе «Владимир» в Севастополь, поприсутствовать на морских манёврах в 1851 году. Утро у него прошло по заведённому им обычаю делать зарисовки красот моря.  И пока в своей каюте Николай Павлович «кушал чай», к которому выдавался «фрыштик», то есть завтрак, состоявший из кисло-сладкого хлеба, двух круглых булочек и сухарей, т.к. каких-либо пряностей император избегал. А потом «схрустел» дежурных солёных огурчиков. По ведомости 1840 года Николаю Павловичу ежедневно должны были подавать утром пять соленых огурцов. А в это время, стоя у мольберта, Айвазовский с удовольствием любовался морскими пейзажами, мазок за мазком накладывая новые краски на холст.

         Сидя за круглым столиком, они вели с императором непринужденную беседу. Море неслышно плескало о борт своими изумрудными солёными волнами, лёгкий ветерок наполнял солоноватыми запахами с кусочками йода воздух, разбавляя ароматы, исходившие от капустного супа с салом, ливанского кофе, со стоящими на столе к нему сливками, различными булками и кренделями (сдобными, сахарными, с анисом, с солью), «витушками» и «палочками». В целом Николай Павлович относился к еде как к данному и не представлял особых хлопот поварам в их приготовлении. В ходе завтрака император запросто беседовал с художником.

- Иван Константинович, что скажите, какова сегодня освещенность моря? А какова, любезнейший, группировка судов перед нами, не правда ли очень живописно!
- Да, государь, я уже утром написал несколько зарисовок, очень замечательно сегодня, погода просто сказка, так и просится на полотно! А паруса на мачтах, а как идут стройно, душа радуется!

         С детских лет рисование наравне с игрой в солдатики было любимым занятием великого князя Николая Павловича. Будучи совсем маленьким, он постоянно просил своих воспитателей что-то нарисовать для него, а затем с большим старанием и видимым удовольствием раскрашивал рисунок. Постепенно он пристрастился рисовать сам простыми и цветными карандашами. Сюжеты его рисунков были незамысловаты – букеты цветов, домики, сельские пейзажи, домашние животные и птицы. Как правило, рисунки предназначались в подарок матери, сестрицам, любимой няне мисс Лайон. Такие подарочные рисунки подписывались именем «Николай» или «Nicolas», рядом ставилась дата памятного дня. Любовь к живописи осталась для него любимым занятием на всю жизнь, поэтому он опекал Айвазовского и всячески способствовал раскрытию его талантов, беря его в различные морские путешествия и поездки. О их отношениях в одной из поездок по морю живописец и действительный член Академии художеств К.В. Лемох, в студенческие годы работавший в мастерской И.К. Айвазовского, говорил так: «При путешествии по морю на колесном пароходе царь Николай I брал с собой и Айвазовского. Стоя на кожухе одного пароходного колеса, царь кричал Айвазовскому, стоявшему на другом колесе: “Айвазовский! Я царь земли, а ты царь моря!»

        Пообедав и побродив по палубе вдвоём, обсудив вопросы развития живописи в России, разные военные дела, государь Николай Павлович пригласил Айвазовского к ужину.

        Оставшийся день Айвазовский провёл в приподнятом настроении. В голове проносились мысли о дружеском участии Николая I к нему, выросшему в небогатой семье и благодаря упорному труду и таланту ставшему известным маринистом: «Милость и благосклонное ко мне внимание императора были для меня велики и останутся навсегда незабвенны. По высочайшей воле мне, когда я писал виды морских сражений, давались всевозможные пособия от адмиралтейства: чертежи кораблей, рисунки оснастки судов, вооружения и т.д. Для доставления мне случая видеть полет ядра рикошетом по водной поверхности государь повелел однажды произвести при мне, в Кронштадте, несколько пушечных выстрелов боевыми зарядами. Для ближайшего ознакомления моего с движениями военных кораблей во время морских сражений государь всемилостивейше предложил мне однажды присутствовать на морских маневрах на Финском заливе. Глубоко врезались в мою память эффекты отражения солнечных лучей в клубах порохового дыма, быстро взвивавшихся к небу или плавно расстилавшихся по поверхности залива».

         Ужин разместили в этот раз не на палубе, а в кают - компании корабля. Император присутствовал, облачённый в мундир, с аккуратно причёсанными волосами, умело скрывающим, на сколько возможно, небольшую залысину со лба с большими бакенбардами и усами, кончики которых эффектно немного закручены вверх. Айвазовский, как всегда, облачился в темный костюм. На ужин подали любимую гречневую кашу императора, которую подавали в горшочке и немного дичи и рыбы, а также зеленый чай «фамильный», то есть лучших фирм, по 18 золотников (97 г, считая в золотнике 4,266 г).  Иван Константинович принес показать небольшую зарисовку с видом на море, написанную сегодня.

- Прошу оценить, Ваше императорское Величество.
На картине раскинулось море, искря на солнце просторами воды, и строй кораблей, вытянувшийся в кильватер.
- О, Иван Константинович, волшебные краски, однако у вас, поистине волшебные!
Император приказал принести барабан в кают – компанию.
- Иван Константинович, а ну - ка послушай, батенька, воинской барабанной дроби.
И начал отбивать на барабане дроби воинских сигналов. И надо сказать, получалось у него это даже очень умело, чувствовалось, что Николай Павлович часто баловал себя игрой на барабане.

          Николай I всегда демонстрировал большую щедрость, когда дело касалось покупки картин Айвазовского. «Помню, как государь, осматривая одну из оконченных мною картин, изволил заметить, что изображенные на ней волны и всплески от ядер, падающих в воду, не совсем согласны с действительностью, а потому его Величество желал бы, чтобы я сделал некоторые исправления. Я позволил себе отозваться, что предпочитаю, вместо исправлений, написать новую картину. Князь Петр Михайлович Волконский, строгий блюститель экономии по министерству двора, поспешил предупредить меня, что вторую картину я обязан написать без всякого за нее вознаграждения. Даже без этого предварения я, конечно, и сам не упомянул бы о вторичной плате, но покойный император Николай Павлович, со свойственной ему истинно царской щедростью, приказал выдать мне и за вторую картину точно такое же вознаграждение, как и за первую».

          Айвазовский имел близкие доверительные отношения не только с Николаем I, вся императорская семья ценила художника за его талант. Императрица Александра Федоровна с детьми не раз навещала его в доме в Феодосии и в крымском загородном имении. В 1854 году великие князья Николай и Михаил Николаевичи проездом из Севастополя в Петербург, приняли от Айвазовского для представления императору несколько рисунков с изображением разных эпизодов Крымской войны. Художник очень переживал, придутся ли по вкусу царской семье его новые работы. Он писал воспитателю младших сыновей Николая I, генерал-адъютанту А.И. Философову: «...Его Императорскому Высочеству великому князю Николаю Николаевичу благоугодно было, чтобы я сделал рисунок общего вида Севастополя во время бомбардирования. Написал небольшую картину с рисунка, сделанного мною с натуры 24-го октября, имею счастье отправить их Вам и прошу Вас покорнейше, ежели сколько-нибудь понравится Их Императорским Высочествам, то уведомить меня, и тогда я буду очень счастлив повторить с большею старательностью...». На обратном пути великие князья передали художнику благодарность и слова отца: «Что бы ни написал Айвазовский - будет куплено мною.»