Про то, как дядя Коля сразу с тремя зажигал

/Основано на реальных событиях/
    
   Разумеется, Николай никак не рассчитывал на такой финал. И даже не предполагал ни в малейшей степени подобной развязки. Ещё бы, взять вот так, за здорово живешь, и лишиться почти трети своего мужского достоинства! В пятьдесят лет, к тому же... Разве это возраст для мужчины? Тем более такого, как он?! Тут уж совсем не до шуток. А может, Николай потерял часть самого своего главного преимущества?! Что если конкретно этот орган являлся предметом особой гордости Николая!? За что его, собственно, и ценил всю жизнь прекрасный пол. И как теперь ему быть совершенно непонятно.
     Так размышлял дядя Коля, придя в себя после операции по удалению части детородного органа. Какой именно части и насколько большой, ему было неизвестно. Доктор только, пряча за маской улыбку, хотя было отлично видно, что он просто давится от смеха, отчего и старается не встречаться с Николаем глазами, сдавленным голосом отрывисто произнёс:
- Вы знаете, что после обнаружения следов от… извините, - он натужно откашлялся и покраснел, - зубов, мы вынуждены были сообщить в полицию о данном факте… И сейчас проводится проверка… - хирург поднёс кулак к своему рту и замолчал, очевидно собираясь с духом, - проверка, о факте… членовредительства, - здесь, видимо, силы его оставили и он ещё раз извинившись, резко повернулся и вздрагивая плечами от душившего его смеха, быстро вышел из палаты.
     Николай спокойно посмотрел ему вслед и в его всё ещё слегка затуманенном мозгу, промелькнула толстая и неповоротливая мысль о том, не подать ли в суд лучше на этого эскулапа. А именно - за нарушение медицинской этики и ненадлежащее выполнение своих должностных обязанностей. И это с моей стороны выглядело бы вполне резонно и справедливо, думал Николай. Что если этот весельчак и оперировал его, сотрясаясь от хохота?
     Дядя Коля обиженно поджал губы и отчётливо представил себе, как доктор держит скальпель в трясущейся от смеха руке, подмигивает медсестре, вытирающей слёзы на глазах, и говорит:
- Ой, нет, не могу - и складывается пополам от хохота, - давай, может ты, Валюха… А то я, как представлю эти укусы, эту огненную страсть его зубастой мадам, так у меня приступ буквально…
     И затем они падают на обездвиженного наркозом бедного дядю Колю и сотрясаются в конвульсиях.
     Картинка была настолько отчётливая, что мужчина слегка помотал головой, чтобы развеять наваждение. Наверное, последствия наркоза, подумал он.
     Это, конечно, неприятно. Но сказать, что Коля был раздавлен или находился на грани отчаяния, было всё-таки нельзя. Если говорить совсем откровенно, Николай даже где-то внутри гордился собой. Ещё бы! Он даже отказался писать заявление на Любку, хотя и злился немного на неё. Дура баба, конечно, не рассчитала, что называется. Но с другой стороны, это же говорит о силе её чувства к нему. Разве нет?! Много ли найдётся пятидесятилетних мужиков, которые так могут завести женщину в постели?! Вот-вот…
    А у дяди Коли их три! Да, три любовницы. Ещё четвёртая была, жена, то есть, но ушла год назад. Не выдержала, наверное, могучего Колиного темперамента и бьющей через край сексуальной энергии. Аргументировала она развод, правда, в других формулировках, где ведущими словами были: регулярные измены, кобель гулящий и некоторые другие, которые невозможно привести здесь по причине их нецензурного звучания. Но Николай, к слову сказать, и не больно-то расстроился. Так даже лучше. Свободнее что ли, да и дышится легче. И никто с утра не бродит по кухне в ночнушке с недовольной физиономией. И не спрашивает, где ты шлялся вчера вместо доброго утра. Коля не в обиде, хоть и пришлось квартиру оставить им с дочкой. Зато бизнес при нём.
     У Николая небольшая фирма по мелкому ремонту, что-то вроде «муж на час». Называется «Дядя Коля». С тех пор и погоняло - дядя Коля, - оттуда же. А что, ему нравится. Особенно, когда миниатюрная Иришка, своим голоском начинает тянуть: «Давай, дядя Коля, ещё!» Понятное дело, он и давал. По крайней мере, старался.
     Ну а жена, что жена - она хоть и чуток младше Коли, старовата для него, прямо скажем. Да ещё и следить за собой перестала. Ну как бабка просто. Невзрачная одежда… Отсутствие косметики. Болячки всё время какие-то… В косметичке - лекарства... Ну что это?! Вся какая-то дебелая, рыхлая и как будто сырая. И дочка, их долгожданный поздний ребёночек, в неё пошла. Девятнадцать лет ей, тетёхе, а сидит целыми днями за компьютером, из дому не выгонишь.
     Дяде Коле казалось, что если ткнуть бывшую жену пальцем поглубже, то в ней останется вмятина, как в тесте. Вон Любка только на два года младше его жены, а тугая, прыткая, звенит в его руках, как тетива… Сколько пыла в женщине, сколько энергии! Даже больше, наверное, чем в Наташке, самой молоденькой его любовнице, ей и тридцати нет.
     Поэтому он и отказался заявление писать, а так и сказал, мол, не беспокойтесь, никакого насилия, в порыве страсти всё случилось. А они сначала ржать, а затем проверку устраивать, зачем, для чего? Начнут сейчас дёргать её, а Любаша - женщина замужняя, неприятности могут последовать. Дядя Коля этого не хотел. Тем более, отчасти он сам виноват.
     После встречи той памятной с Любкой у него на квартире, когда она его хватанула зубами за причинное место, рыцарь Колин, надо сказать, слегка стал побаливать. А на следующий день вообще воспалился. И болел уже сильнее. Но дядя Коля не придал этому должного значения, а наоборот обрадовался. Потому что самая важная его достопримечательность заметно увеличилась в размерах. И без того, между нами говоря, не таких уж и скромных. У дяди Коли даже созрел план подкатить к юной Лидочке, которой он недавно менял кран на кухне. И заодно прочищал засоры. Ох, он бы ей прочистил ещё кое-что, если б только...
     Но не случилось. На третий день пришлось ехать в больницу, потому что он уже даже передвигаться мог с большим трудом. Внизу его славный богатырь алел ярким пурпурным факелом, захлёбываясь от пульсирующей и острой боли.
     Дядя Коля прикрыл глаза и застонал. То ли от того, что представил персиковый оттенок кожи Лидочки, её высокую грудь и по-детски пухлые губки, то ли от воспоминаний о той боли, которая и сейчас саднящим, занудным покалыванием напоминала о себе.
- Николай Уфимцев - вы? - спросила заглянувшая в палату санитарка, - Вам передача, - она поставила у кровати небольшой пакет.
- От кого? - привстал дядя Коля.
- Откуда я знаю, - буркнула та, - какая-то женщина передала…
     Дядя Коля откинулся на подушку, блаженно улыбаясь. Женщина… И в его голове снова возник дымчатый и маняще-пленительный образ улыбающейся Лидочки. Эх, подумал он, только бы знать, сколько Гиппократ тот смешливый отхватил от его величественной плоти, - а может всё совсем не так уж и плохо?…
     (Рассказ создан на основе оперативных данных ГУ МВД по Воронежской области)