Скульптор. Глава 3

Выйдя из кабинета Кирилюка и осторожно прикрыв за собой дверь, Родик дежурно улыбнулся секретарше.
– Все цветешь, Светик, хорошеешь?
– Вашими молитвами... – улыбнулась в ответ Светлана, красивая, начинающая полнеть блондинка лет тридцати пяти, с мягкими чертами лица и ослепительной «голливудской» улыбкой. – Кстати, Родион Михайлович, – Света кивнула на красную, искусственной кожи папку с надписью «Входящие», – новость для вас есть, очень важная...
– Да ну? Какая новость, Свет?
– Так я тебе и сказала, как же... Служебная тайна, Родион Михайлович... – Света придала своему лицу серьезное выражение.
– Светик, ну ты же знаешь, как я к тебе отношусь, не томи душу, скажи, пожалуйста, ну Свет!
– Ну, если ты обещаешь завтра принести конфеты и шампанское, я подумаю, – улыбнулась Света.
– Все будет, Светик, и конфеты, и шампанское, только не завтра, а после зарплаты. Идет?
– Все вы только обещаете... Ну, ладно, гляди, – Света открыла папку и протянула Родику лист бумаги с набранной типографским шрифтом «шапкой»: «Городской комитет Коммунистической партии Советского Союза», и чуть ниже: «Первый секретарь».
Сердце Родика тревожно забилось. Он пробежал глазами текст: «От числа... сего года... собрались в количестве... человек... слушали под председательством... решили... постановили единогласно...» – и, наконец, жирным шрифтом: «Принять Белова Родиона Михайловича кандидатом в члены КПСС с испытательным сроком два года».
Радостное возбуждение охватило Родика. Это была победа. Его первая вершина была взята. Он в обойме. «Путь открыт!» – радостно думал он, держа перед собой бумагу и внимательно вчитываясь в текст.
– Верните бумагу на родину, Родион Михайлович, – услышал он голос Светланы, в третий раз перечитывая важный партийный документ.
– Да-да, Светик... конечно... спасибо! Завтра, завтра все принесу, шампусик и конфеты. Свет, ты в НИИНИ лучшая!
– Посмотрим, как держат слово кандидаты в члены нашей любимой партии, – протянула Света, показав Родику ослепительно белые зубы.
Покинув наконец административное крыло института, Родик, не дожидаясь лифта, помчался вниз с девятого этажа, перепрыгивая ступеньки и расталкивая курящих на лестничных площадках сотрудников.
– Куда спешишь, скульптор? – попытался остановить его знакомый парень из отдела плаката, хватая за руку, – тормози! Когда пятерку отдашь?
– Отдам-отдам, с получки отдам! – отбился Родик и полетел дальше в свой подвал.
Перед входом в отдел он наконец-то остановился и перевел дыхание. Отдышавшись, Родик толкнул тяжелую дверь. При его появлении разговоры разом прекратились, и все сотрудники молча уставились на него, за исключением Ларисы, которая, склонив голову над ватманом, делала вид, что усиленно работает и не замечает Родика. Лавируя между столами и стараясь не задевать чертежи и макеты, Родик пробрался к своему рабочему месту в самом углу мастерской.
– Родион Михайлович, зайдите ко мне, – раздался голос завотделом скульптуры Никитюка. Родик вздохнул, повернулся и, под любопытными взглядами сослуживцев, стал проделывать обратный путь «за ширму», как говорили в отделе, поскольку именно ширма отделяла рабочее место заведующего от рядовых сотрудников. Отодвинув край ширмы, Родик просочился в закуток Никитюка.
– Ну и чего тебя вызывали «наверх»? – нарочито небрежным тоном спросил Никитюк, немолодой уже мужчина с обширной лысиной, старательно прикрываемой начесом крашеных волос, и синеватым оттенком лица сильно пьющего человека. – Рассказывай.
– Да так, ничего особенного, поговорили...
– О чем поговорили? Не темни, выкладывай все как есть.
Никитюк проработал в НИИНИ тридцать пять лет, одним из первых наладил выпуск барельефов и бюстов Сталина и его «соколов». Сейчас он чувствовал, как шатается под ним кресло, и очень боялся остаться без должности и работы.
– Да, кстати, – Никитюк достал из бездонных карманов давно не глаженых брюк несвежий платок и шумно высморкался. – Отпуск твой я решил перенести с июля на февраль. Вот так-то! Ну и за что тебя трахали? Надеюсь, пока не уволили? – с тайной надеждой на последнее продолжал интересоваться Никитюк.
– Нет, не уволили, а как кандидату в члены КПСС дали важное партийное задание, – выпалил Родик, глядя в мутные глаза начальника. – Ну, я пошел выполнять поручение партии, а с отпуском – будет видно. Посмотрим еще! – перед тем как с шумом задвинуть штору, сказал он, оглянувшись.
Уверенной походкой, ни на кого не глядя, Родик шел в свой угол, и только Лариса восхищенно смотрела на него, вертя красный карандаш своими тонкими красивыми пальчиками. Остальные сотрудники молча уткнулись в свои ватманы, макеты и муляжи.