Скульптор. Глава 9

Три года пролетели с тех пор, как Родик занял должность завотделом современной скульптуры НИИНИ. Под его началом работа кипела. Быстро осознав, что любое творчество – это искусство пиара, Родик не вылезал из кабинетов средних и даже крупных начальников. Он вполне успешно продавал гигантским заводам и колхозам-миллионерам различные вариации рабочих-сталеваров, молотобойцев, пахарей и токарей, доярок и молочниц, героев труда и ветеранов войны. Все эти шедевры, производство которых было поставлено в его отделе на поток, щедро оплачивались за счет государства. Затем деньги по договорам подряда переводились на сберкнижки многочисленным художникам-оформителям, резчикам камня, малярам и плотникам. Договоры были липовыми, работа – тоже. Немалые суммы снимались со счетов и за оговоренный заранее процент возвращались Родику. Вот тут-то и проявлялся его талант и недюжинные организаторские способности. Кому-то хватало и бутылки дешевого коньяка, но основные руководители НИИНИ и, конечно, директора предприятий были в доле. Сам академик Аристархов на каждом собрании неизменно хвалил «товарища Белова за творческие успехи, оригинальность и самобытность таланта» и «новый взгляд на истинно советские ценности».
Отдел Родика стремительно разрастался: открывались все новые творческие мастерские и утверждались художественные проекты. Попасть к нему у молодых специалистов считалось большим везением. В конце концов на одном из партийно-хозяйственных собраний НИИНИ было принято мудрое решение – преобразовать отдел современной скульптуры в самостоятельный сектор с выделением отдельно стоящего здания на территории НИИНИ. Этот проект обошелся Родику недешево.
Вместе с Аристарховым и Кирилюком он летал в Москву еженедельно. Дневные многочасовые ожидания в приемных Академии художеств сменялись ночными банкетами и банями. Денег на представительские расходы Родик не жалел.
– Вот те на! Дожили! – однажды сказал Кирилюк, переезжая из одной сауны в другую. – И ста грамм не выпить, чтобы штаны не снять! Скоро мотор не выдержит.
Но игра стоила свеч. В конечном итоге все было организовано, утрясено, согласовано и утверждено. Родик торжествовал. Он стал непременным участником всех съездов архитекторов и скульпторов и даже выдвигался в президиум от секции творческой молодежи.
Его отношения с Ларисой Озерской прошли бурный период влюбленности, но продолжали оставаться близкими и теплыми. Лариса купила небольшую двухкомнатную кооперативную квартиру и переехала поближе к центру. Почти ежедневно после работы Родик заезжал к ней. Они сидели в маленькой уютной кухоньке, пили чай и часами разговаривали на самые разные темы. Здесь Родик преображался. Как Царевна-Лягушка, он сбрасывал шкуру серого номенклатурного чиновника и представал перед Ларисой современным, широко эрудированным и творчески одаренным человеком.
– Вот, Лора, посмотри, какой проект монумента погибшим воинам я придумал, – Родик извлек из дорогого портфеля натуральной кожи стопку ватмановских листов. – Видишь, это не сталинградская Мать, мать ее, с поднятым мечом. Кого она, эта мать, зовет убивать? Мы потеряли в войнах и репрессиях сорок миллионов жизней! Скорбеть надо, оплакивать погибших! Сталин загубил людей не меньше Гитлера. Эх, жаль, ты же понимаешь, сейчас это, конечно, не пройдет. Но чем черт не шутит! – развернув перед Ларисой бумаги, Родик откинулся назад и залпом выпил рюмку дорогого коньяка, привезенного им из Берлина. – О, чуть не забыл, это тебе! – он извлек из портфеля небольшой сверток в яркой подарочной упаковке. – Презент, примерь!
– Ой, Родя, что это?
– Открой – увидишь!
– Боже, какая прелесть! – Лариса развернула пакет и достала дорогое импортное белье. – Спасибо, дорогой! – она поцеловала Родика в щеку.
– Надеюсь, с размером угадал? – Родик обнял Ларису за талию и не отпускал от себя, – пойдем в спальню, примерим обновки.