крошки

Мать часто отправляла меня гулять с младшей сестрой. Мне было 15. Ей 6. Мне хотелось общаться со сверстниками. Ей бегать по детской площадке и ловить снежинки ртом. Совмещали.
 
На дворе стоял слякотный февраль (то время, когда Перун не слушается ритуалов и извращается над прогнозом погоды всеми возможными методами). Мы с компанией сидели на скамейке у случайным образом выбранной горки, ели какую-то не очень полезную еду.  Валил снег. Сестра, как и предполагалось, видела в нём ни что иное, нежели десерт. Я не обращала внимания на неё. Она простыла, а через пару месяцев умерла от воспаления лёгких.
 
Мама говорила — я не виновата. Но виновата ведь, не так ли? Лишь спустя несколько лет мой внутренний трудный подросток перестал плакать при виде снега.
 
Февральским днём, таким же слякотным как тогда, но уже более тёплым, я сидела в городском парке и кормила голубей. Они казались мне жалкими. Кинешь кусок по больше — бегут, толкают друг друга, клюют, убить готовы... Эгоист во мне восторжествовал, чувствуя себя богом, управляющим этими ничтожными существами, как вдруг во мне что-то щёлкнуло. Мы, люди, ведь абсолютно такие же, как эти птицы. Появляется место под солнцем - прём туда по головам друг друга хуже голубей. Даже если это сиюминутное удовольствие, ради которого нужно поступиться чем-то более важным: снег, который глотала моя сестра, не думая о последствиях; фастфуд, который ела я с друзьями, вместо того чтобы следить за младшей. Это самое малое из земных благ, которые можно привести в пример, но последствия иллюстрируют масштаб проблемы куда нельзя наилучшим образом. После этой мысли, я не верю в Бога не только потому что считаю, что его нет, а потому что не хочу в него верить. «Так бог повелел» — говорили мне, когда я терзала себя в то время. Как повелел? Не слишком ли много противного он велит? Играет с людьми, подобно тому, как я кормлю голубей.
 
Даже снег в тот день кинул также, как я крошу эти чёртовы крошки.