Специфическая особенность преподавателя колледжа

Специфическая особенность преподавателя колледжа, которая обернулась против него
Здравствуйте, дорогие друзья!
 Сегодня я расскажу историю об одном преподавателе истории, у которого была одна специфическая особенность и как она обернулась против него.
Он предпочитал бартер, а именно ставить хорошие оценки в обмен на пиво или деньги. Дело было в начала-середине 90 годов, когда денег практически ни у кого не было, все были заняты выживанием. Так вот у этого деятеля был свой прейскурант: тройка – одна цена, четверка – другая, а пятерка – совсем уже дорого. Т.е. выбор на любой кошелек. У него даже были определенные любимые марки пива и только они котировались, нельзя было принести абы какое пиво на зачёт, экзамен, контрольную или проверочную работу. Часть урока он тратил на то, чтобы донести до учащихся колледжа мысль, что лучше потратить деньги на хорошую оценку по истории, чем пропить их, то есть сделать разумное и единственно правильное вложение. Он говорил об этом совершенно открыто и не стеснялся этого. Это был мужчина лет 50.
Кто не соглашался, того он откровенно заваливал и старался убедить ученика, показать ему, что у него слабые познания в истории и этих знаний явно недостаточно, чтобы получить даже тройку… Он специально преподавал историю слабо, весьма посредственно, чтобы учащиеся не могли хорошо сдавать свой предмет.
В какой-то момент его слова о необходимости именно выкупать себе оценки, стали настолько назойливыми, что это превратилось уже в чистое вымогательство.
И вот однажды, одному учащемуся моей группы такие порядки и наглость историка порядком поднадоели, ведь даже подростки понимали, что так не должно быть, и он рассказал обо всем своему дяде. Что же было дальше? Его дядя возмутился и, не долго думая, переговорил с директором колледжа. И каков результат? Уже на следующий день директор заставил этого недопедагога уволиться из колледжа по собственному желанию. А к тому времени он уже проработал очень много в этом учебном заведении. Директору не оставалось ничего иного, как проститься с взяточником, чтобы не порочить свою честь и честь колледжа. Это был единственный преподаватель, который в открытую вымогал деньги.
Понятно, что после разоблачения лжеучителя его нельзя было больше подпускать к ученикам, тем не менее он в нашей группе провёл еще одно занятие, которое и занятием то нельзя было назвать. Это было скорее выяснение отношений, разборки. Как это было:
он заходит в класс, крайне недовольный и сердитый, и начинает… нет, не извиняться, не прощаться, а сетовать, мол, кто?, кто же его сдал?, кто же о нем рассказал? Он словно сыщик ходил вдоль рядов, между партами, внимательно и злобно вглядываясь с лица учеников, пытаясь выявить «предателя», доносчика, буквально сканируя каждого учащегося, стараясь интуитивно определить кто его сдал. У него даже было несколько подозреваемых, которых он рассматривал дольше всего, вот только среди них не было того, кто на него пожаловался.
Историк ни в чем не раскаялся и не пристыдился, он искал виновных за партой, в то время, когда надо было подойти к зеркалу. Он так и не узнал кто рассказал о факте взяточничества. Он ушёл, а ученики остались без преподавателя истории. Не так-то просто было найти в то время нового преподавателя на копеечную должность. Вести историю было поручено куратору группы, которая совершенно не разбиралась в истории. Впрочем, учащиеся и не заметили особой разницы в качестве преподавания, поскольку в обоих случаях оно было чисто формальным.