Скульптор. Глава 14

– Боже мой, это ужас! Товарищи, это невообразимо, невозможно себе представить! – Роза Петровна, закатывая глаза и размахивая руками, пыталась рассказать о посещении комиссии ЦК КПСС отдела градостроительных композиций, где она числилась чертежником, но была не в состоянии отличить логарифмическую линейку от штангенциркуля.
Уже две недели многочисленные члены комиссии ЦК, запершись в одной из отдаленных комнат сектора монументальной пропаганды, работали с документами. Ученый секретарь института Кристина Венско, врываясь в отделы, лаборатории и мастерские института с криком: «Накладная номер 58-17-65 от 17.05.85 на стол! Срочно! Комиссия требует!», принимала безоговорочную капитуляцию. Все сотрудники моментально бросали работу и принимались дружно искать требуемый документ. На вопрос: «Крыся, ну что там?», Венско многозначительно качала головой и произносила только одно слово: «Работают».
Возглавлял комиссию сам завотделом культуры ЦК КПСС тов. Башура, но он только сегодня появился в НИИНИ, и сам академик Аристархов, встретив Башуру у входа в институт, сопроводил в свой кабинет. Многочисленные друзья секретарши Зиночки сразу же кинулись в приемную, пытаясь разнюхать ситуацию. Каково же было удивление лазутчиков, когда еще на дальних подступах к приемной руководства их встречал вежливый молодой человек в темном костюме, начищенных ботинках и, поинтересовавшись, какая такая срочная нужда погнала рядового служащего в приемную академика, очень настоятельно советовал подумать и повременить с визитом. За время своей достаточно долгой работы в НИИНИ Родик пережил множество проверок, комиссий и даже расследований ОБХСС, но никогда ситуация не была такой тревожной и наэлектризованной, как в этот раз. Начальство нервничало, если не сказать паниковало. И даже всегда барственный и вальяжный академик Аристархов, как простой смертный, приходил на работу ровно без четверти девять утра и уходил не раньше шести часов вечера. Такого подвига от героя труда даже старожилы не припоминали.
Институтские геополитики, как всегда, строили самые невероятные гипотезы и предположения. По институту даже ходил листок бумаги формата А4, где от руки печатными буквами (в целях конспирации, конечно) объяснялась цель столь масштабной проверки и была предложена схема горизонтальных и вертикальных должностных перемещений.
– Розочка, так что их интересует? Что смотрят? Что спрашивают? Да не колотись ты, скажи членораздельно, – спрашивала баба Дуся, зажав Розу Петровну между Чернышевским и Гоголем и пытаясь остановить хаотичную тряску институтской сплетницы. Но в этот момент кто-то издал истошный вопль: «Идут!» и бросился от окна к своему рабочему месту, в то время как все остальные кинулись к окну.
Торжественная процессия покидала отдел градостроительных композиций и, выйдя в институтский внутренний дворик, прямиком направлялась в сектор Родика. Во главе колонны шествовал сам завотделом ЦК КПСС тов. Башура. За ним, на расстоянии двух шагов, вертя головой вправо и влево, следовал его зам – Растягаев, за Растягаевым, опустив головы и, по-видимому, о чем-то тихо переговариваясь, шли Аристархов и Кирилюк. Их тыл надежно прикрывал Семенюк, а уж за ним, разбившись по двое, шли многочисленные проверяющие. Колонна сильно растянулась, проходя в общем-то небольшой институтский дворик. Подойдя ко входу, тов. Башура остановился и долго изучал огромную растяжку над дверью: «Искусство принадлежит народу» и подпись – В. Ульянов (Ленин). За время чтения цепь проверяющих подтянулась, Аристархов и Кирилюк замерли в тревожном ожидании. Наконец, проникнувшись ленинской цитатой, Башура сделал шаг вперед, и тут же выскочивший из-за его спины Растягаев открыл перед ним дверь. Колонна медленно втягивалась во владения Родика.
Родион Михайлович, приказав всем сотрудникам оставаться на своих местах, встречал противника во всеоружии. Его строгий черный костюм украшал скромный значок лауреата премии Ленинского комсомола. Белая рубашка была накрахмалена, а галстук, стараниями Ларисы, завязан на узел, не больший и не меньший положенного размера.
– Разрешите представиться, товарищ Башура: Белов Родион Михайлович, завсектором современной скульптуры.
– Здравствуйте, товарищ Белов, – растягивая слова, сказал Башура и протянул Родику руку. Родик, поспешно сделав три шага вперед и склонив голову, почтительно пожал вялую потную ладонь.
– Дайте-ка мне объективку на этот сектор, – чуть повернув голову влево и подняв левую руку до уровня плеча, небрежно сказал тов. Башура.
– Пожалуйста, Василий Степанович, – Растягаев открыл огромную черную папку и осторожно вложил в поднятую руку начальника три листа бумаги, скрепленные степлером. Пока завотделом ЦК изучал документы, в холле повисла тревожная тишина. Все замерли. Родик на цыпочках сделал два шага назад. Аристархов, переминаясь с ноги на ногу, тщательно изучал трещины между тяжелыми плитами каменного пола. Кирилюк, зажав рукой нос и рот, отчаянно пытался подавить чих.
– Понятно, – наконец сказал тов. Башура, закончив чтение и передавая бумаги через плечо, не повернув головы к Растягаеву.
Тот быстро подхватил документы и спрял их обратно в папку.
– Ну, товарищ, э... м-м...
– Белов! – подсказал сделавший шаг вперед Аристархов.
– Да, товарищ Белов, покажите членам комиссии, над чем вы сейчас работаете.
– Конечно, товарищи, прошу! – Родион Михайлович сделал широкий жест рукой, приглашая гостей пройти в мастерскую. Пропустив вперед Башуру и Растягаева, Родик в поисках поддержки пытался поймать взгляд Аристархова или Кирилюка, но они отчужденно смотрели мимо, как будто видели Родика впервые и не имели никакого отношения ни к нему, ни к происходящему. Отчаявшись получить помощь и осознав, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, и можно рассчитывать только на себя, Родик начал:
– Особое внимание, товарищи, наш сектор уделяет развитию отечественного революционного и социалистического искусства. Руководствуясь мудрыми решениями XXVI сьезда нашей партии и помня указания товарища Леонида Ильича Брежнева «о возрастающей роли монументальной скульптуры в нашем обществе как средстве донесения до широких масс трудящихся», мы на...
– Это правильно, – прервал его Башура. – А что конкретно сделано вверенным вам учреждением за последнее время?
– Вот, товарищи, позвольте представить макеты скульптур, выполненные сотрудниками нашего сектора и установленные в двадцати городах и населенных пунктах нашей Родины. Взгляните, товарищи, вот эта работа называется «Крестьянин». Выполнена она нашими молодыми скульпторами, установлена возле электростанций пяти городов Сибири и Дальнего Востока. Жест руки крестьянина указывает на плотину с вечно шумящими потоками воды, мощь которой преврашается в свет и зажигает бесчисленные «лампочки Ильича». Эта работа прославляет ленинскую идею электрификации страны, – Родион Михайлович сделал паузу, тем самым предлагая членам комиссии задать вопросы. Все сосредоточенно молчали.
– Что еще? – сухо спросил Башура.
– Вот, товарищи, прошу вас ознакомиться с барельефом «Добровольцы». Он создан нами по мотивам гражданской войны. Внизу, как вы видите, революционный отряд из шести человек. Тесно поставленные фигуры символизируют сплочение народа вокруг нашей партии, которая представлена бородатым рабочим, стоящим в центре. Мы, товарищи, пытались раскрыть революционный порыв народного движения.
– Ну, это интересно, – стараясь заглянуть за барельеф, изрек тов. Башура и внимательно посмотрел на изображение обнаженной женщины в правой верхней его части.
– А почему она... женщина эта... голая? – спросил он подозрительно у Родика.
– Это, товарищ Башура, богиня Свободы, олицетворяющая, так сказать, устремления нашего народа и его вековые чаяния, – ответил Родик уверенно.
– А... да... да... понятно... – Башура коротко кивнул. – Ну, пройдемте дальше.
Родик подвел членов комиссии к своему фирменному главному произведению:
– Вот, товарищи, это, как вы видите, скульптура Леонида Ильича Брежнева. Генеральный секретарь изображен во весь рост в простом пальто, накинутом на плечи. Поставлен твердо и решительно. Он как бы «держит» окружающее пространство. Фигура Леонида Ильича подана вперед и противостоит порывам ветра, символизируя сопротивление этого человека напору стихии. Он бросает ей вызов! – закончил Родик на высокой ноте, стараясь придать голосу патетическое звучание.
Вновь повисла тревожная пауза.
– Вот это, товарищи, настоящее искусство, не правда ли? – Башура впервые обратил внимание на остальных членов комиссии, оборачиваясь и приглашая их полюбоваться творением рук Родика.
– Да... выразительно... впечатляет! – сказал Растягаев и закивал головой Аристархову и Кирилюку.
– Это, Василий Степанович, один из лучших наших секторов, победитель соцсоревнования, – впервые открыл рот Аристархов, заискивающе глядя в лицо Башуре.
– Ну что ж, товарищи, какие будут вопросы? – Башура вновь удостоил вниманием членов комиссии. – Пожалуйста, задавайте.
– Скажите, товарищ заведующий сектором, а как у вас обстоят дела с партийно-просветительской работой: проводятся ли политинформации, участвуют ли сотрудники в городских субботниках? – спросила член комиссии, женщина средних лет в строгом сером костюме и туго перетянутыми резинкой волосами на затылке.
– Конечно, товарищи, наш сектор участвует во всех общественно-политических мероприятиях, о чем свидетельствуют записи в журналах, – отчеканил Родик.
– И можно посмотреть эти записи? – не унималась бывшая комсомольская активистка. – Какие журналы у вас ведутся?
– Вот, товарищи, посмотрите, пожалуйста, – Родик снял с полки толстую, красного цвета общую тетрадь с приклеенной на обложке бумажкой. На бумажке красовалась цифра один. – Это, товарищи, журнал учета всех имеющихся журналов, ведущихся в нашем секторе. Что конкретно вас интересует?
– Ну ладно, товарищ, я думаю этот вопрос вы выясните в рабочем порядке, – прервал наметившуюся было дискуссию Башура. – В целом, мне кажется, сектор работает хорошо и вполне заслуженно носит звание победителя соцсоревнования. Каково, товарищи, общее мнение членов комиссии?
– Да, серьезных замечаний нет!..
– Работа сектора идеологически выдержана.
– Документы ведутся хорошо!
– Руководитель на своем месте! – раздались голоса членов комиссии.
– Ну, раз общее мнение с моим совпадает, пойдемте, товарищи, дальше, в другие подразделения института, – промолвил Башура и, не прощаясь, направился к выходу. За ним потянулись остальные.
Аристархов посмотрел на Родика и радостно заулыбался, как будто только сейчас его заметил, а Кирилюк, проходя мимо, сильно сжал его руку выше локтя. Родик понял, что и на этот раз пронесло. Он расстегнул верхнюю пуговицу воротничка своей накрахмаленной белой рубашки, расслабил узел черного галстука и, стоя посередине мастерской, смотрел вслед выходящим.