Ринкино колечко

(Рассказ вошёл в шорт-лист конкурса "Вольные порождения Города")


В дверь вежливо постучались – три лёгких глухих удара по рассохшемуся дереву.
– Открыто! – громко сообщила Северина Ивановна, убирая сборник судоку под клавиатуру древнего компьютера.
Короткий, пронзительный скрип – нижнюю петлю немного заедало. Клацанье когтей по паркету.
– Добрый день, – чопорно произнесла пожилая почтенная химера.
– Добрый день, – пискнула вторая химера, помоложе и потемней, прятавшаяся под золотистым крылом своей спутницы. Её, в отличие от старшей, явно выбил из колеи вид холла: красно-кирпичные стены с осыпавшейся штукатуркой, остатки лепнины, отчаянно нуждавшийся в лакировке пол. Всё это освещала одинокая жёлтая лампочка под потолком – патрон висел на дряхлом проводе.
– Добрый день, – ответила Северина Ивановна, окинув гостей опытным взглядом. Ничего, этих не отпугнуть остатками былой роскоши восемнадцатого века.
– Мы ищем, где остановиться на время белых ночей в Санкт-Петербурге, – старшая химера раздражённо дёрнула хвостом, видимо, вспомнила особенно назойливых туристов. – У вас есть свободные номера?
Северина Ивановна поправила очки, убрала зацепившуюся за дужку седую прядь и дважды щёлкнула мышкой, открывая рабочий файл.
– Есть комната на двоих, – сообщила она после тщательного изучения списка постояльцев. – Окно во двор. Вай-фая нет, вас это не смутит?
– Я не пользуюсь современными технологиями! – возмутилась почтенная бронзовая химера, вне всякого сомнения, появившаяся на свет задолго до революций. Младшая попыталась что-то сказать, но покосилась на спутницу и, окончательно сконфузившись, спрятала голову под крыло.
– Тогда я резервирую первую комнату для вас, – Северина Ивановна, подслеповато щурясь, медленно набрала на клавиатуре «хим. 2, СПб, к. 1, 4». – Чем будете платить?
– Вас устроят воспоминания о разводке мостов? Или, быть может, предпочтёте осенние туманы?
– Лучше воспоминания, – решила Северина Ивановна, не любившая сырость. От сырости болят суставы, а воспоминания приятно разнообразят ближайшие вечера. – По два в день, пожалуйста.
– Хорошо, спасибо вам. Вы не возражаете, если я разобью плату на несколько частей?
– Нет, – качнула курчавой, словно руно, головой Северина Ивановна, – но четверть вперёд, будьте добры.

***
Вечером Северина Ивановна, с шестой попытки сумев зажечь старую газовую плиту, сварила курицу для постояльца из комнаты №3 (медный лев, СПб, 183 года, оплата на четыре дня свежими городскими легендами) и, спустившись в кафе-кондитерскую, купила пастилы его соседу (зилант, Казань, возраст неизвестен, оплата на неделю древними золотыми монетами). Призрак из комнаты №2 съехал ещё утром, вручив в качестве чаевых колбу эктоплазмы. Северина Ивановна поставила её на полочку в ванной комнате, рядом с пенкой для умывания – всем известно, что добровольно отданная молодым привидением эктоплазма разглаживает морщины не хуже новомодных косметических средств.
Часы над престарелым компьютерным столом в холле пробили одиннадцать вечера, и Северина Ивановна обрадованно сменила чёрно-зелёное клетчатое платье на бежевый халат с васильками. Смыла тушь, с наслаждением стёрла дешёвую губную помаду, липкую, словно патока. Заварила чай, достала сборник сканвордов и устроилась на кушетке в дежурной комнатке – скромной, с окном на шумную улицу, зато выглядевшую гораздо современней остальной части хостела. Правая рука машинально теребила безымянный палец левой, словно поигрывала невидимым кольцом.
Стук раздался, когда Северина Ивановна вспомнила про бигуди – кудри настойчиво требовали внимания. Тяжко вздохнув, хозяйка и единственная работница сверхъестественного хостела «Ведьмино кольцо» выпуталась из тёплого шерстяного одеяла и поплотнее запахнула халат. В холле сквозило, и тощие ноги Северины Ивановны вмиг покрылись гусиной кожей, невзирая на защиту плотных тапочек из дешёвого искусственного меха.
За дверью переминался с ноги на ногу дряхлый, облезлый феникс.
– Что вам нужно? – немного недружелюбно спросила Северина Ивановна, не любившая воспламеняющихся существ.
– Я хотел бы снять номер на два дня, – с трудом произнесла птица.
Хозяйка недовольно нахмурилась. В хохолке феникса оставалось всего одно перо – стало быть, старик собирается переродиться уже завтра. Прямо в хостеле, к которому она, Северина Ивановна, привязана телом и душой – в самом что ни на есть прямом смысле.
– Я готов заплатить чем угодно, – взмолился феникс. Его блёклые глаза слезились, он часто моргал, пытаясь стряхнуть с ресниц солоноватую влагу. – Хоть скорлупой, хоть пером, хоть Поворотом. Умоляю вас!
Северина Ивановна обмерла, не веря в свою удачу. Неужели?..
– Вы действительно можете провести через Поворот? – осторожно уточнила она, вся подобравшись.
– Да. Я прошёл больше двадцати перерождений, – подтвердил феникс и закашлялся.
Хозяйка торопливо просеменила к кулеру, наполнила прохладной водой хлипкий пластиковый стаканчик. Поворот! Столько лет, нет – столько столетий она мечтала о нём и вот, наконец, дождалась. Дождалась, когда совсем перестала ждать! Ведь говорила же бабушка: чудеса случаются лишь с теми, кто в них верит!
И с теми, кто их заслуживает.
За всё есть своя плата, на всё – своя цена. Северина Ивановна помнила это очень хорошо.
Она помогла фениксу ополовинить стакан и щёлкнула кнопкой системного блока, пробуждая ото сна недавно отправившийся на отдых компьютер.
– Я поселю вас в дальней комнате, в четвёртой, – решила хозяйка, внимательно ознакомившись со списком. – Вы продержитесь хотя бы до шести вечера?
– Могу и до восьми, – сипло произнёс феникс. – Спасибо вам огромное. Прошу простить за лишние хлопоты.
– Вам не за что извиняться. Отдыхайте, пожалуйста.
Северина Ивановна неохотно запустила браузер (интернет она не жаловала) и принялась искать свежую Непознанокарту – бумажная, выпущенная четверть века назад, наверняка устарела.

***
В пять часов вечера хозяйка выключила компьютер, переобулась из удобных разношенных чешек в парадные светло-серые мокасины и надела соломенную шляпку, украшенную белоснежным пером гуся-лебедя. В жёсткой обуви, от которой успела отвыкнуть, она шаркала куда громче обычного.
Немногочисленных постояльцев хостела Северина Ивановна предупредила о происходящем ещё с утра; те, к счастью, отнеслись к ситуации с пониманием. Причиной, скорее всего, послужило банальное любопытство, свойственное всем живущим – возможность пройти Поворот выпадает так редко, что, считай, и вовсе никогда. Оставалось обеспечить безопасность гостей, а заодно – и свою.
Северина Ивановна давно не бывала в метро. Спустившись в переход Лубянки, она минут десять плутала в поисках входа на станцию. Наверное, окончательно заблудилась бы, не выручи её дредастый парень с заострёнными, как у фейри, ушами. Разумеется, хозяйка не досчиталась флакона нектара, который всегда носила в боковом кармане потрёпанной сумочки коричневой кожи – на экстренный случай. Ну да ладно, невелик откуп.
Отыскать переход ей помогли сотрудники метро, а дальнейший путь Северина Ивановна помнила лучше. Спустя час она стояла напротив здания «Севастополя», серого, мрачного, с полосками низких окон и невидимым охранником-джинном на входе. Джинн подмигнул ей. Северина Ивановна притворилась, что не заметила.
В лифте она со второй попытки нажала тугую полупрозрачную кнопку минус тридцать четвёртого этажа, сняла шляпку и принялась поправлять почти раскрутившиеся кудри. Постояла перед треснутым зеркалом, в который раз осматривая изборождённое морщинами лицо, блёклые серовато-зелёные глаза, унылые обвисшие щёки. Эх, а ведь когда-то…
Когда-то! Могло бы и сейчас, будь ты хоть немножко добрее и не такой жадиной, дура старая.
Северина Ивановна показала отражению язык и, выйдя из лифта, углубилась в сумрачный лабиринт высоких стеллажей и плававших в воздухе светлячков.
– Чего изволишь? – осведомился тощий, белый как мел подросток с багряными глазами, зрачок которых был продолговатым и узким, словно у кошки.
– Хорошего вам времени. Мне нужно что-нибудь, дающее защиту от огня феникса, – произнесла Северина Ивановна, борясь с желанием запустить руку в свою ветхую сумочку, где под застёжкой-молнией пряталась короткая серебряная спица. Мальчик, правда, высокий, почти на две головы выше неё, приземистой и округлой... Ой, да ладно! Будто какому кровососу есть дело до дряхлой старухи!
Правая рука машинально коснулась безымянного пальца левой, привычно очертив место, которое раньше занимало гладкое каменное колечко.
Паренёк озадаченно взлохматил волосы и с громким «Па-ап!» скрылся в люке за стойкой продавца – точно сквозь землю провалился. Северина Ивановна осталась стоять одна в глубине мистического супермаркета, борясь с желанием присесть на обитый дерматином пухлый пуфик – ноги начинали болеть.
Ждать пришлось долго, минут двадцать, но она не двинулась с места.
– У нас есть всего два подходящих артефакта, – выпалил парнишка, вылетев из люка и зависнув под самым потолком. Узкие, ещё не окрепшие чёрные крылышки махали часто-часто. – Щит Свалинн и трезубец Посейдона. Возьмёшь оба?
– Нет, только Свалинн, – решила Северина Ивановна. – Он тяжёлый?
– Для тебя – не тяжелее половины среднего греха. Дотащишь. Оплата наличными, картой, кровью?
– Наличными, – с нажимом произнесла Северина Ивановна.
Подросток горестно вздохнул.

***
Незадолго до назначенного часа хозяйка постучалась в четвёртую комнату.
– Войдите, – голос феникса был еле различим.
Птица лежала возле гардероба – неуклюже, на боку, поджав коряжистые лапы и подложив под голову свёрнутый вчетверо коврик.
– Вам следовало сообщить мне, что кровать не подходит… Или комната слишком мала? – запоздало спохватилась Северина Ивановна, только теперь сообразив, что пламенной птице не расправить крылья в узкой девятиметровке.
– Нет-нет, в самый раз, – успокоил хозяйку феникс. – Я разверну свой летящий огонь перед самым уходом. Меня всё устраивает, не переживайте.
Северина Ивановна помялась на пороге, стараясь не пересекаться взглядом с блёкло-золотистыми глазами. И всё-таки решилась.
– Скажите, пожалуйста, – спросила она, – не вы ли тот феникс, которому я отказала в приюте накануне Троицкого пожара? Он тогда тоже искал, где бы переродиться, а я испугалась за имущество, вот и… Это вы были?
– Нет, не я, – медленно качнула головой птица, – но это и не важно. Память всех фениксов – общая, она из одного яйца, которое раз за разом переносит нас через смерть.
– Значит, если я сейчас попрошу прощения у вашего собрата, он меня услышит? – робко уточнила Северина Ивановна.
Феникс закрыл глаза. Хозяйка, охваченная каким-то новым для неё чувством стыда, совершенно не схожим с прежними, в мыслях запоздало бранила себя за длинный язык.
– Вы уже извинились, – ответила птица после короткого, но невыносимого промежутка тишины. – Но не словами, а более весомо. Поступком.
Северина Ивановна промолчала.
– Говорят, что живые существа со временем не меняются, – продолжил феникс, – но это глупость. Меняется всё. Всё, что существует. Если есть начало и конец, есть и Повороты.
Северина Ивановна молчала.
– Вы давно прошли свой Поворот и теперь понимаете, за что пришлось платить в прошлый раз, – сказал феникс.
– Я уронила бабушкино кольцо в реку, – призналась Северина Ивановна и, сняв очки в тяжёлой роговой оправе, утёрла слёзы непослушной морщинистой рукой.
– Кольцо я вернуть не смогу, ведь его забрали другие силы, – красно-коричневое перо в хохолке птицы печально качнулось, – но проведу ваш дом.
– Спасибо вам, – Северина Ивановна поклонилась настолько низко, насколько позволяла больная поясница. – На большее я и не надеюсь. Я обещала бабушке, что присмотрю за её постоялым двором.
– Бабушке? – переспросил феникс. На его оперении начали проступать язычки пламени.
– Её звали Василисой Отчаянной. Думаю, с её родителями кто-то из ваших был знаком.

***
Зилант помог Северине Ивановне перенести в её спальню компьютер и часть милых сердцу безделушек, расставленных по подоконникам комнат – эти осколки прошлого хозяйке хотелось сохранить на память.
Свалинн изолентой примотали к двери в дежурную комнатушку, куда забились все немногочисленные постояльцы со своими пожитками. Химеры, обеспокоенные, сидели на кровати, лев растянулся на циновке у двери, зилант пристроился на подоконнике рядом с зубной феей средних лет из комнаты № 2 (та опасливо косилась на соседа, но не уходила), а обитое плюшем кресло молчаливым общим решением оставили Северине Ивановне.
Хостел горел. От заслонённого щитом входа тянуло ощутимым жаром. Жалобно потрескивали стропила. Старая бежевая краска на дверном косяке плавилась и подтекала, отслаивались нежно-голубые обои в мелкий лиловый цветочек.  Порожек, под который ночевавший в хостеле пару месяцев назад гном умело спрятал торчавшую проводку, весь покорёжился, от него разило палёной пластмассой.
Слёзы бежали по щекам Северины Ивановны, оставляя неровные полосы туши, и капали на кружевной воротник парадного белого платья.
Лев привалился косматой тёплой головой к ногам старушки и закрыл глаза.

***
А утром видавшая виды деревянная входная дверь со следами красной краски стала металлической, с внутренней стороны выкрашенной в небесно-голубой. Компьютерный стул вернул себе потерянное когда-то колёсико и подлатал вытертую обивку; от нового стола, куда более широкого и удобного, приятно пахло свежей древесиной, а блестевший гладким боком роутер приятного тёмно-серого цвета теперь стоял на отдельной угловой полочке. Холл расширился раза в два, теперь его освещал ряд серебристых плафонов; дверей тоже прибавилось.
Вспомнив про эктоплазму, Северина Ивановна всплеснула руками и бросилась в ванную. Ей повезло: подарок призрака был на месте, лишь колба превратилась в прозрачный пластиковый флакон с ярко-розовой крышкой.
Четвёртый номер пустовал. Пластиковое окно было распахнуто настежь, на белоснежном подоконнике остались следы сажи. С верхнего бортика двухъярусной кровати свисало бережно сложенное постельное бельё. Табурет почему-то стоял на столе – вверх тормашками. Шкаф, похоже, ещё ни разу не открывали – его ручки были обмотаны полиэтиленовой плёнкой.
Северина Ивановна переставила Свалинн на пустую стойку для обуви. Прошла мимо радостно-оживлённых постояльцев, обсуждавших появление просторной кухни на месте былого закутка, торопливо переоделась в длинное чёрно-зелёное платье и отправилась за чистящими средствами – судя по содержимому шкафчика под раковиной, феникс совершенно забыл отправить на Поворот и их тоже.
Вынырнув из сумрачного подъезда на залитое солнцем крыльцо, Северина Ивановна прикрыла рукой глаза, спасаясь от ослепительно-яркого солнца. И, разумеется, тотчас же споткнулась на низкой, в три ступеньки, лестнице. Что-то звякнуло об асфальт, отскочив от мыса её мокасина.
Старая хозяйка хостела осторожно, покряхтывая, опустилась на колени.
Прямо перед ней, на расстоянии вытянутой руки, лежало гладкое кольцо ярко-алого цвета – кольцо из философского камня.
Северина Ивановна медленно, как во сне, потянулась к потерянному и найденному артефакту, который когда-то вручила ей бабушка с наказом беречь постоялый двор для «всяческого чудесного», как она тогда сказала… точно, всяческого чудесного…
Кольцо идеально село на безымянный палец левой руки. Северина Ивановна повернула его на четверть оборота…
… бойко вскочила на ноги, отряхнула пыль с короткого платья в разноцветную полоску. Сняла белую панамку, убрала в шоппер со смешным рисунком из кошачьих морд. Тряхнула медными кудрями, с наслаждением запустила в них изящные музыкальные пальцы с модными длинными ногтями. Поправила сползшие на кончик веснушчатого носа солнечные очки.
Какая-то городская тень, прятавшаяся за водосточной трубой, хихикнула. Ринка дружелюбно помахала ей рукой.
И, звонко цокая каблуками ярко-красных туфель-лодочек, заторопилась в ближайший супермаркет.