Тень в тени у тени

               
                У всего есть тень, только у тени её нет…

С какого-то времени тень открыла для себя, что она серая и плоская, и мысли её серые и плоские, и вся её жизнь… Она подозревала, что источником затенённости её мыслей и всего её серого существования является её же хозяин. И жить с этим становится всё тягостнее, всё сложнее продолжать всегда и везде следовать за ним и делать тогда и то, что претит её свободолюбию – откуда вдруг взялось(?). Никто не спрашивает её мнения или согласия. Поэтому она всё больше злилась на свою зависимость и не однажды пыталась от неё избавиться. Её, видите ли, топчут, она не вольна... оторвать себя от господина, которому служила всего лишь бледным продолжением, брошенным ему под ноги...


Пытаясь исчезнуть, она давала съесть себя более солидной тени, если та находилась поблизости, но оставшимся огрызком себя все ещё продолжала цепляться за ненавистного ей хозяина. Доходило до смешного: человек, чьей тенью ей определено быть, в одну сторону, а она - тень – в другую. Пряталась от него, поступала наперекор, обгоняла, пытаясь сбить с толку, запугать, заставить отпустить её на свободу... Было пару раз, если не померещилось, что шуточки срабатывали, и человек внезапно останавливался, как будто поражённый её странным поведением, в недоумении крутил головой, как бы ища поддержки или соображая, что это могло неожиданно ускользнуть от его внимания. И тогда в плоском своём измерении она злорадно потирала руки и искала, чем бы ещё досадить владельцу. Но, в целом, человек всё-таки мало внимания обращал на её провокации, это безмерно выводило тень из себя, если такое можно представить. Так что не раз ещё её несуществующие губы продолжали шептать: – Ничего, ничего, ты у меня ещё попляшешь…

Пока однажды... Что было однажды? – гром, молния...

Тёмное её пятно металось между предметами, резко вырванными из непроницаемо черного пространства ослепительно белыми прострелами вспышек. И тут – нет сомнений – и тут она увидела самое себя. Она вдруг увидела себя вне того места, которое было обозначено ей, как обычно.


Вот ОНО! Наконец-то – случилось! Оторвалась!..


И стала гулять свободной... Ну, как бы – свободной... Потому что по-прежнему стелилась над землёй, не в силах обороть вроде бы несуществующего для неё притяжения, против воли, как ртуть, затекала в выбоины и складки поверхностей, и не могла оторваться от них.


Неустойчивая, как теряющий под собой почву инвалид, которого кандалы тяготения надолго приковали к постели, она двинулась вперед, не отлипая (пока, пока...) от попадавшихся по пути мест, где может найтись хоть что-нибудь, чтобы опереться. На вертикальных поверхностях она пыталась зацепиться, войти как-то в третье измерение, без толку, правда. Родившееся в двухмерности, её сознание не справлялось с непосильной задачей.


Да и на ровном пространстве она всё ещё чувствовала пока свою беспомощность, и не раз мысли её возвращались к тому незаметно спокойному, ненапряжному сосуществованию с хозяином. К невидимой сцепке, которая ранее надёжно защищала от всяких возможных потрясений. Раньше её не занимало, как их избегать, – решение таких проблем целиком возлагалась на нелюбимого господина...


С такими мыслями она двигалась от опоры к опоре, надеясь найти хоть какое-то пристанище, передохнуть и обдумать свою с таким трудом доставшуюся независимость. Но думать не пришлось: в ужасе от увиденного она чуть не рассыпалась на мелкие частички своего серого цвета, когда рядом сиреневой пеленой заколебалась другая, так на неё похожая… тень.


Её! Тень! Если бы она могла кричать, она разбудила бы этим своим ужасом весь мир. Она сжалась от страха, и сиреневая пелена с точной угодливостью повторила её движение. Значит… тень так-таки – её!


Первое ощущение – испуг, ещё бы, она знала, что за этим стоит. Она пыталась убежать от неё, стелилась, прижимаясь к земле, пыталась спрятаться за угол... исчезнуть в темноте, чтобы она, темнота, проглотила её и сделала совсем невидимой… Пыталась растоптать неотторжимую напарницу. Напрасно...


Не зря она боялась своей тени. Из всего, что её пугало, – самое меньшее это то, что тень оторвёт от неё часть её Я. Но она сама – всего лишь тень, и с чем тогда она останется. Она тонкой своей кожей, точнее – безразмерной тоньшиной своей, ощущала, как страх вибрирует в её ломких плоскостях. В трясущейся тени своей она ясно видела карикатуру на свою жизнь и одиночество – непосильная плата за опрометчивое решение... Теперь (о, только сейчас!) уже по своему опыту, она поняла, что стоит за таким бездумным и невинным желанием – просто быть свободным. Не рассуждая: от кого и отчего. И зачем. Теперь, сопровождаемая своим бледным двойником, она определённо знала, что её ждёт... И в этом новом видении ей вдруг так захотелось вернуться в прошлое. Так хотелось...


Но бывшего хозяина, наверняка, сопровождает теперь другая тень, безусловно, ещё темнее, чем она, крупнее и мощнее... Предательство имеет свою цену, более того – тень знает теперь, что и предателя может ждать предательство!

– Вот только всё ли так однозначно? – мелькнула мысль. На этой трагической нотке тревоги и раскаяния небо вдруг, как и в предыдущий раз, раскололось змеистой

молнией. Ослепительный свет. И следом съевшая его тьма... Образы, предметы, тени, – она всё растворила в себе. Без остатка...

* * *

Вдруг подумалось:


– А что случится, если в один прекрасный день (прекрасный?) всё в мире распадётся на части своей бывшей целостности, и они, эти части, заживут каждый своей жизнью, непредсказуемой, но такой замечательной своей самостоятельностью?..


Не знаю. На ночь прочно укутаюсь в одеяло, и теплый мой кокон даст мне, пусть слабую, но хоть какую-то гарантию собственной не-де-лимости...


Вот только мысли, – тени нашего сознания. Их, как их удержать, чтобы они не сбежали?


В сумеречной приглушённости скольжу в запутанном русле своих дум: да, природе присуща фатальная неделимость общностей, вольных или невольных: смех и слёзы, счастье и горе, рождение и смерть, восход и закат, тень и то, что эту тень даёт. И в притёртые детали окружающего мира нельзя своевольно добавить или убрать ещё одно зубчатое колесико без того, чтобы не обрушить весь механизм. Конечно, сознание ищет в опутывающих нас сетях новые координаты, чтобы выйти в дополнительные измерения другого, более высокого порядка. Но пока законы, созданные природой, прошиты, пронумерованы и пропечатаны в сознании, и не нам пока их отменять, пусть даже навязанную, принадлежность части и целого или двух исключающих друг друга частей в нераздельную картину, составляющую наш мир.


Как священная монада – символ единства противоположностей и залог их непременного сосуществования, да – причина и следствие, свет и тень, белое и чёрное, любовь и...


Впрочем, не трогайте любовь! В этом мире она, может, то единственное, что стоит выше закона!

Поклон, Ваше Величество, Любовь!

Буду рад, если дадите постоять в Вашей тени...

Семён Теслер
2016