Заметки о словах. Нищий варнавинский

Работая с различными Словарями говоров, наткнулась я на фразеологический оборот «нищий варнавинский». Первой моей реакцией было удивление, т.к. нигде и никогда ранее не слышала и не читала я о таком понятии и, тем более, промысле варнавинцев, жителей уездного города Варнавино Костромской губернии.
Обидное в наших краях сравнение.
Ранее узнала я, что есть в Вологодской области деревня Варнавино, поэтому сразу связала это определение с этой деревней. Материал из Википедии: «Варнавино -  деревня в Бабушкинском районе Вологодской области. Входит в состав Тимановского сельского поселения. Впервые деревня упоминается в письменных источниках в 1623 г. как деревня Варнавино Илезской волости Тотемского уезда. Населена была чёрносошными крестьянами. По переписи 2002 года население - 12 человек.»
Но, как оказалось не о  деревне Варнавино Вологодской области идет речь.
 По словам А. В. Кострова, составителя Толкового словаря «агафонского» говора бывшей Матвеевской волости Кологривского уезда Костромской губернии:
«Когда Варнавинский уезд  относился к Костромской губернии, то  отходным (и весьма доходным) промыслом было профессиональное нищенство многих его жителей. Побираясь именем Христовым по отдалённым градам и весям, эти «отходники» набирали от сердобольных людей весьма приличные средства, в отличие от наших питерщиков, достигавших того же высококвалифицированным плотницким трудом. К слову стоит прибавить, что, говорят, этот промысел процветает и в наши дни, и без особенного «отходничества», и даже не в одном уезде… А уж если совсем по секрету – в с. Матвееве один из краёв называли когда-то заглаза «Варнавином».
А вот что пишет о нашем Варнавино  писатель Николай Свечин в книге «Дело варнавинского маньяка. Конец притона»:
«Надзиратель молча отправился выполнять приказание, а исправник пояснил Лыкову:
— Нищие, как и бродяги, тоже ведь своего рода каста. Или организация. Как и положено организации, у них существует руководитель. Это обычно человек в возрасте, опытный, хитрый и обязательно благообразной наружности. Таков и наш король Пето. По письменному виду он прозывается Варлам Нифонтович, фамилии никто не знает. Она есть, конечно, но ею не пользуются. Я маленький был, а он уже существовал милостиноподаянием. Помню, дед ходил тогда в чужой кавалерии, как увечный воин*. Потом работал под погорельца, под юродивого… Сейчас по возрасту тянет уже на старца-схимника, хе-хе. Мы промеж себя давно уже именуем дедушку «король Пето». Как и положено главному над рукопротяжным цехом, он обо всех все знает. Кто на ком женится, в какой семье скоро поминки ожидать и тому подобное.
— Ага! — сообразил Лыков. — Это же клад! Нищие ходят по всему уезду, подмечают что-то и сообщают своему королю. А он вам? Я знаю, что у Виноградова в Петербургской сыскной полиции это заведено. Все старосты нищенских артелей испокон веку состоят поголовно в осведомителях.
— Ну, у нас все руки до этого не доходят, — смутился Галактион Романович.
— Но вот сейчас дойдут! Подождем, господа. Я почему-то верю, что нищие всезнайки нам помогут».
Именно «король Пето» и вывел сыщика Лыкова на варнавинского маньяка.
Выходит, имело место быть не только определение «нищий варнавинский», но и само явление. Хотя, это же не документальное, а художественное произведение.
Так существовали ли «варнавинские нищие» в том статусе, о котором упоминается выше?