Спасти его любой ценой. Глава 19

       Я слышу утробный стон, от которого по коже идут мурашки. Сложно поверить, что его может издавать человек. Скорее это – рык зверя, попавшего в капкан. В нем столько скрытой муки и злобы одновременно, что я не могу оставаться на месте и выхожу в комнату, где на диване спит Градов. Тихо, на цыпочках, я подхожу к нему и вглядываюсь в лицо спящего мужчины. На нем застыла гримаса боли. Брови сдвинуты и чуть приподняты, губы крепко сжаты. Голова сильно закинута назад от чего шея кажется совершенно беззащитной. Я не могу удержаться и протягиваю руку, чтобы погладить его по щеке. Но голос, раздавшийся в тишине, заставляет меня ее отдернуть.
- Даже во сне он мечтает о мести. И ничего ты с этим не сделаешь, Ратница. – Дальше следует неприятная усмешка, полная торжества.
- Почему ты всегда возникаешь так внезапно, Корвус? Нравится эффектное появление?
Он обходит мне за спину и застывает там. Я не оборачиваюсь.
- Ты не сможешь отговорить его от идеи отомстить за гибель родных. Он живет этой мыслью. Встает с ней утром и засыпает ночью. А во сне видит, каким образом лучше всего это сделать. И просто ждет нужного момента. Все Светлые Силы здесь бессильны. Что уж говорить о тебе – даже не Светлой Воительнице. А так - простой Ратнице. Да тебе дали это дело, чтобы избавиться от тебя раз и навсегда. Ты уже не нужна Искуплению. – Он переходит на шепот, озвучивая мои собственные умозаключения и страхи. Мне кажется, что его голос звучит все зловещее и зловещее, как в плохом фильме ужасов. Но я не хочу показать, что он застал меня врасплох своим появлением. Много чести для простого Темного.
- Не надо пытаться сломать меня. Тебе бы в цирке работать. Туда люди приходят посмотреть на психологические трюки и платят за это деньги. На меня же они не действуют.
- Ах, смотрите, какая смелая моська тут у нас. – В его голосе столько яда, что можно было бы отравить полмира. – Тогда почему в твоей душе столько паники и нерешительности?
Ясно. Успел поковыряться во мне, пока я стояла перед Градовым. Когда уже научусь ставить блоки на чужое проникновение…
- Не лезь в мою душу, Корвус. Тебе там точно нечего делать.
Он снова гадко усмехается над моим ухом.
- Там и тебе самой делать нечего. Как в темной и пустой пещере. Даже эхо слышно. Твоя душа чернее моей! – И сам же заходится в мерзком хохоте от своей нелепой шутки. Достал!
- Я все равно не отдам его тебе. Слышишь? Ты! Мерзкое создание темного мира. Не получишь его и все! Тогда посмотрим, кто будет смеяться. Отвечай! Его тревожный сон твоих рук дело?
Корвус прекращает хохотать так же резко, как и начал.
- А я тут не причем. Он сам хочет это увидеть, ложась каждый вечер в постель. Думает, представляет, перебирает варианты акта мести. Я только придаю всем этим мыслям форму.
- Что б тебя, Корвус…
Возможно он все же и заставил сказать ему все, что я о нем думаю в более резких выражениях, чем позволяет мое воспитание, но в этот момент Градов произносит: «Аня». Я склоняюсь над ним чуть ниже. Мне невыносимо смотреть на его искаженное внутренней болью лицо. А он опять говорит чуть слышно: «Аня». Сердце сжимается от невыносимой тоски, и я решаю помочь «объекту». Хотя у меня самой сил сейчас немного, ведь  я так и не отдохнула в полной мере от пережитого днем ранее, но чувствую, что по-другому просто не могу. Прикасаюсь правой ладонью до Символа Святых Сил, левую кладу сверху, зациклив таким образом силу Символа, браслетов и моего тела. Жду, пока браслеты не заиграют зеленым цветом. А потом чуть притрагиваюсь рукой до лба Градова, посылая ему мою светлую, жизненную энергию. Чувствую, как она переливается из меня в мужчину и замечаю, что гримаса муки постепенно стирается с его лба и губ. Он расслабляется, дышит уже ровнее и спокойнее. Отрываю ладонь от лица мужчины, но потом снова касаюсь его, не совладав с собой, и провожу по его волосам. Мне хотелось сделать это еще вечером. Удивляюсь, что с виду такие жесткие, его волосы оказываются мягкими и податливыми. Они скользят между моими пальцами и тут же упрямо ложатся в привычное положение. Не могу перестать это делать. И глажу еще и еще. Только когда Градов переворачивается на бок, при этом смешно, по-детски, причмокнув губами, я отодвигаюсь и заставляю себя отойти от дивана. На Корвуса больше не смотрю. И даже не знаю, исчез он или так и торчит за моей спиной. Главное, что его нет в моей голове.

Вернувшись в свою комнату, ложусь на кровать и чувствую, как слабость овладевает мной. Ощущение такое, словно я только что разгрузила целый вагон мешков с цементом. По всему телу идет мелкая дрожь. Что-то похожее я уже чувствовала там, в притоне. Тогда мне помог Алойз. Но сейчас его рядом нет.
- Если ты так щедро будешь делиться своей жизненной энергией, тебя надолго не хватит. – Это раздается из угла голос Домашника.
- Мне надо было помочь «объекту». Это моя работа. – Хорошо, что мы общаемся ментально и мне не надо шевелить губами. Даже это для меня сейчас утомительно. – Но ты прав. Энергии у меня осталось совсем мало. Мне надо в храм. Иначе долго я не протяну.

Лежу, глядя в высокий потолок. Представляю, как сейчас соберусь силами, встану, оденусь, тихо пройду мимо спящего Градова, возьму из его куртки ключи от машины и выйду во двор. Потом поеду в храм, который расположен на территории Кремля. Да, только туда и никуда больше. Старое, святое место. Там молились сотни лет,  и именно он является источником энергии для таких, как я. А еще, оттуда можно позвать Верховного, и он меня услышит. Возможно придет и поговорит со мной. Я получу нужную мне информацию и инструкции, что мне делать дальше. И ехать в храм надо именно сейчас, ночью. Когда в нем нет посетителей и туристов, зато есть возможность уединения и наиболее велика концентрация необходимой мне Светлой Силы. Как мне кажется, я просчитываю каждый свой шаг, каждую деталь своего небольшого побега от Градова. А к утру я уже вернусь. И он ничего не узнает. Заставляю себя сесть на кровати и натянуть джинсы. На ощупь достаю из дорожной сумки свои кроссовки. А потом делаю все, как задумала. Стараясь не дышать, двигаюсь мимо Градова. Паркет тихо кряхтит под моими ногами, выражая свое недовольство моим вторжением. Один раз я неподвижно застываю, потому что Градов переворачивается с боку на бок. Постояв некоторое время, продолжаю свой путь. Выхожу в прихожую. Тут совсем темно. Но я без труда нахожу мужскую джинсовую куртку на вешалке. Провожу по ней рукой в поисках кармана с ключами от машины и…Вспыхнувший свет заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности и закрыть лицо ладонями.
- И куда мы собрались? – Голос Градова звучит так, словно это не он сейчас крепко спал на том диване. Стоит передо мной свежий, без признаков сна или усталости.
- Что молчишь? Я с тобой разговариваю. Куда посреди ночи намылилась? – Не очень-то вежливо все это звучит. И вся поза моего «объекта» выражает крайнюю степень негодования. От прямой спины и скрещенных на груди рук до гневного взгляда.
Я, наконец, отрываю ладони от лица и мямлю:
- В храм.
- Куда? – Кажется он не поверил. – Ночью? Зачем?
Я даже не пытаюсь больше ничего объяснить. Сочтет меня сумасшедшей и отправит в «дурку». Оттуда я ему помочь никак не смогу. Поэтому оставляю все его вопросы без ответов. Не дождавшись объяснений, Градов укоризненно качает головой:
- Я слышал, что у журналистов не все в порядке с психикой. Но чтобы посреди ночи ходить по церквям…это уже просто за гранью.
Ну, что я говорила? Он решил, что у меня не все в порядке с головой. Что я - «ку-ку». Иными словами - «сильно не в себе». И опровергать это сейчас бесполезно. Хорошо еще, что я не успела вытащить ключи от машины из кармана его куртки. Тогда к моему сумасшествию прибавилось еще и воровство. Вот так стою и смотрю на него, опустив голову и вытянув руки вдоль тела. Как маленький ребенок, застуканный грозным папой за нехорошим делом. Градов, очевидно, понял, что разумного ответа от меня не добиться, произносит:
- Иди спать. Если ты не знала, то по ночам храмы для посещения закрыты. Священнослужители нормальные люди, - еще один намек на мою «неадекватность», - и по ночам спят.
Хочется ему сказать: «Это для простого обывателя они закрыты, а для меня открыты в любое время суток». Но хорошо понимаю, что до него все равно не дойдет. Поэтому снимаю кроссовки и обреченно иду в свою комнату. Чувствую, как дрожат ноги и руки. Боюсь свалиться по пути. Мне очень нужна Светлая энергия. Я сильно вымотана. Но пока Градов стоит у меня на пути, и думать нечего о помощи извне. Остается одно – сон. Другого выхода пока нет. Не драться же мне с этим мужчиной. Все равно проиграю, даже не начав. Потому послушно ложусь в постель и стараюсь уснуть. Какое-то время слышу движение в соседней комнате. Но вскоре легкий скрип паркета затихает, и квартира вновь погружается в ночную тишину.

Утром я просыпаюсь от того, что кто-то стоит надо мной. Резко распахиваю глаза и вижу Градова. Он уже полностью одет. Я недовольно морщусь. Не люблю, когда подкрадываются ко мне во сне. Мало ли, как я в этот момент выгляжу. Или в какой позе лежу. Возможно и не в очень эстетичной. Но он уже здесь и безапелляционно требует:
- Вставай, пора завтракать. И поговорить надо.
Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю. Не хватало «разборок» с утра пораньше. Но Градов уже ничего не видит и не слышит. Его шаги удаляются из моей комнаты. С грустью покидаю теплую от моего тела постель. Я не выспалась и не отдохнула, как следует. А спорить с Градовым не хочу. Все равно еще слушать его «фи» по поводу моей ночной попытки сбежать. Поэтому покорно натягиваю джинсы и плетусь сначала умываться, а потом на кухню.

На столе стоят уже две чашки. Из одной сногсшибательно пахнет кофе. Другая – пустая.
- Я не знаю, ты любишь чай или кофе с утра. – Его объяснение вполне меня устраивает. И действительно, откуда он моет это знать. Мы всего второй день под одной крышей. Или потолком. Это уж кому, как нравится. Тоже наливаю себе кофе. Градов начинает делать бутерброды. Я решительно отодвигаю его от стола и забираю из его рук нож. К моему удивлению, он не протестует. Садится за стол, обнимает ладонями чашку с кофе. Интересно, когда уже начнется «разбор полетов»? Или «залетов»? О! Началось.
- Я поеду на работу. Не вздумай даже уйти из квартиры, пока меня не будет! Слышишь?
Молчу. Дать такое обещание не могу. Тело ломит. Болит каждая клеточка. Сон мне не помог восстановиться. А врать, что я этого не сделаю, я не могу.
- Молчание – знак согласия? – Он все еще ждет от меня ответа. – Или наоборот?
Я неопределенно пожимаю плечами.
- Так все же. Куда ты направлялась ночью?
- Я же сказала – в храм. – Пусть даже это звучит, как бред, но зато правда.
- Ты издеваешься? – Слышу в его голосе раздражение. Я решаю разрядить обстановку. Не отрываясь от нарезания сыра, пытаюсь донести до него истину.
- Послушай. Я не смогу сидеть в четырех стенах и ждать непонятно чего. Ты едешь на работу. Но мне тоже надо работать. И другие дела у меня тоже есть. – Решаю умолчать про обязательное посещение храма.  Ставлю на стол тарелку с готовыми бутербродами. Усаживаюсь напротив Градова. Хочу спокойно позавтракать. Не получается. «Объект» вдруг встает и уходит из кухни. Обиделся, что ли? Ну детский сад какой-то. Хотя, мужчины часто хуже детей. С теми хоть договориться можно. А с этими…Но Градов возвращается, кладет прямо передо мной пистолет. Я недоуменно смотрю на блестящую черную сталь. Он так нелепо смотрится здесь, на кухонном столе среди чашек с кофе и бутербродами, что кажется инопланетным предметом. Поднимаю глаза на Градова:
- Зачем?
- Чтобы быть за тебя спокойным.
- Но я же говорила тебе – я не умею стрелять. И не хочу.
Тут его терпение, видимо, заканчивается. Он нависает надо мной, как отвесная скала и говорит, чеканя каждое слово:
- А мне плевать, хочешь ты или нет! И мне все равно пацифистка ты, сумасшедшая или кто еще! Хочешь остаться живой?
Я, все еще глядя ему в глаза, произношу.
- Хочу.
- Тогда делай, как я говорю. А то занимаешься ерундой (тут он употребляет более грубое слово). То посреди ночи пытаешься сбежать непонятно куда. То стрелять не хочешь. Принципы ей видите ли не позволяют. А дожить до старости они тебе позволяют? Семью завести, детей нарожать хочешь?
Знаю, что не будет ни старости, ни семьи. Но на каком- то подсознательном уровне его доводы работают. И я киваю головой.
- Хочу.
- Тогда не выпендривайся. Бери пистолет.

       Я дотрагиваюсь до оружия. Пистолет ложится в мою ладонь, словно для нее создан. Тяжелый. Но вместе с ощущением тяжести приходит чувство защищенности. Конце-концов, не обязательно же из него кого-то убивать. Ради самозащиты он тоже сгодится.
- Но я все равно не умею стрелять. А что толку просто палить в стороны? – Это мой последний аргумент и звучит он не убедительно. Это чувствую даже я сама.
Градов наблюдает за мной некоторое время, потом командует.
- Десять минут на завтрак. Поторопись.
- А потом что? – Я не понимаю, что опять он придумал, чтобы испортить мне жизнь. Или спасти?
- А потом ты поедешь со мной. Буду учить тебя стрелять. Может быть когда-нибудь именно это спасет тебя. Кто знает?
Забирает у меня из ладони оружие, снова уходит на минуту. Но не более. Вернувшись, усаживается напротив и с таким завидным аппетитом принимается за еду, что я следую его примеру.