О незамужней тетушке

       Событие это случилось давным-давно. Даже не во времена царя Гороха, то есть Брежнева, а во время правления царя Лысого, то есть царя Кукурузника - Хрущева Никиты Сергеевича. Конечно, при Советах опубликовать нечто, способное бросить тень на вождей, было совершенно немыслимо, ибо кара за это была суровой - от смерти до помещения в психбольницу. А ныне бояться нечего, если только не затрагиваешь действующего царя. А так - ругай хоть дедушку Ленина, хоть дедушку Сталина - твое право. Но действующую власть лучше не трогай.
       Особо продвинутые читатели, интересующиеся историей страны Советов, запросто могут высчитать, что правление Лысого началось после смерти Сталина в 1953 году и продолжалось до 1964 года, когда энергичный и хитрый Леня Брежнев сумел сместить его со всех должностей и отправить в отставку. Однако именно Лысый позволил некоторое брожение в умах кухонных интеллигентов, когда возможным стало порицание Сталина, а также появление "Обнаженной" Роберта Фалька и скульптур Эрнста Неизвестного, что, в конечном итоге обернулось развалом страны. Тогда, в далеком 60-ом году мне и моим сверстникам было тринадцать лет и мир казался нам прекрасным. Хотя нынче, с высоты, так сказать, постигнутых знаний и опыта, понимаешь, что не все в стране было столь лучезарным. Например, в области еды. Да, сырокопченая колбаса была изументельно вкусной, но попробовать мне ее довелось лишь раз, на поминках далекого родственника, при жизни заведовавшего отделом автозапчастей. Но это так, мелочи. Главное, как выражались сидевшие на скамейках старушки: "Пусть так и живем, сынок, только б не было войны..."
       Одним из итогов хрущевского потепления стало то, что появились неясные, крамольные мысли и идеи, совершенно доселе невозможные. Конечно, певцы коммунизма типа Егора Исаева никуда не делись, но вместе с ним вдруг начали публиковать Булгакова и Платонова. Даже показывать кое-какие западные фильмы. Появились какие-то фарцовщики, стиляги и прочие , как их презрительно называли, "прихвостни капитализма". Вместе с джазом, рок-н-роллом и другими интересными явлениями вдруг, ни с того, ни с сего возникли модные диеты, особо популярные у больных, жадно хватающихся за любую зацепку. Наиболее популярной диетой, вернее сказать, образом жизни стало сыроедение. То есть, не в том смысле, что люди принялись поедать сыр в разных его проявлениях - моццареллу, рокфор и бри. Тогда люди жили просто и никаких изысков не было, а за подобные слова можно было схлопотать по мордам. Нет, конечно. Имеется в виду сыроедение, как привычка поедать продукты природы в натуральном, так сказать, сыром виде. И никаких сыров, поскольку сыр в природе не встречается, а посему забудьте о нем раз и навсегда. Апологетом новой веры был Атеров - то ли врач, то ли адвокат, армянин по национальности, родом из Ирана. Разумеется, фамилия Главного Сыроеда была не Атеров, а Аршавир Тер-Ованесян, которая, будучи должным образом сокращена, выглядела именно так. История его вкратце такова. После того, как умерли двое его старших детей. Атеров якобы проанализировал причины, приведшие к этим трагедиям и пришел к выводу, что виной всему - неправильное питание. Что человечество погрязло в обжорстве, чревоугодии и надо, да, да, надо возвратиться к матушке-природе и потреблять то, что она нам дает в натуральном виде. Атеров написал книгу, издал ее и стал знаменитым, моментально превратившись в идола миллионов людей по всему свету. Разумеется, книга эта неведомыми путями появилась также в Ереване и стала бестселлером, благо была написана на армянском языке. И тут начался второй сериал этой мыльной оперы. И где же? Прямо скажем. Во дворе длинного, как кишка, коммунального двора.
- Негодный мальчишка! Ты что, не можешь нормально пройти? Под ноги смотри, дуралей, а не пялься по сторонам! И кто за тобой убирать будет?
- Извините, Геноссе Халатян. Я случайно.
- Как кушать ягоды туты, так ты горазд, а вот за собой убрать, так пусть убирают другие? Нет уж. Сейчас же пойди, принеси тряпку и убери ягоды, на которые ты наступил.
Реплики эти принадлежали немолодой женщине тридцати пяти - сорока лет, с желтым, скуластым японским лицом и длинным носом, сварливый взгляд которой немедленно выдавал ее принадлежность к сообществу учительниц. Добавим, незамужних учительниц.  Действие же происходило во дворе старого ереванского двора. С улицы двор был не виден, наоборот, с фасада можно было лицезреть обычный двухэтажный дом, выстроенный из камней и глины. Когда же вы входили в проем, ведущий к прочим, так сказать квартиркам этого блока, то поневоле приходилось наклонятья, дабы пройти в длинный, узкий двор, где слева лепились и жались друг к другу мазанки, а справа тянулась металлическая сетка, отделяющая строения от такой же длинной, музыкальной школы. Внутреннее устройство мазанок было стандартным. После входа вы попадали в маленький коридор, строго параллельный дворому проходу, где одновременно спали, готовили на примусах еду и хранили нехитрое кухонное хозяйство. Вторая же комната служила столовой, спальней и гостевой одновременно. В зависимости от состава семьи, там могло находиться от двух до четырех кроватей. Если же в семье было непомерно больше человек, как, например, у Терянов, то есть, дед с бабкой, отец с матерью и трое детей, то схема ночного бдения выглядела следующим образом. Оба старших поколения спали на четырех кроватях в комнате, двое детей на полу, а младший, тот же Мишка, наступивший на ягоды туты перед дверью незамужней тетушки спал на лавке в коридоре. Что же касается семьи Геноссе Халатян, нашей главной героини, то следует обрисовать ее семью подробнее. Во-первых, аналитически мыслящий читатель сразу же смекнет, что ежели тетушка являлась училкой и имела приставку "Геноссе", стало быть она наверняка являлась учительницей немецкого языка и будет прав. Нашу "Геноссе" на деле кликали Мариеттой Григорьевной и данная особа действительно преподавала немецкий язык в ближайшей к дому школе. два года назад выстроенной на месте взорванной церкви. В квартирке, помимо нее, жили также ее родители, а также младший брат Роберт с семьей - упитанной, кругленькой женой Розой и дочерью Сусанной, маленькой смугленькой девочкой пяти лет от роду. Как они помещались в комнате, для соседей всегда было загадкой, однако было замечено, что неоднократно к семье наезжали родственники из дружественной Грузии и месяцами там жили, что вносило дополнительную неясность в диспозицию размещения жильцов.
Мариетта Григорьевна была несчастна. Особенно последние шесть лет, с тех пор, как младший брат вероломно женился и привел в этот несчастный теремок молодую жену Розу, дипломированного детского врача с острым, как бритва язычком. Тут сердечко незамужней тетушки не выдержало.
- Замуж! Хочу замуж! Чем я хуже Розы? Да, я прихрамываю, ну и что?
(Заметим, что хромой парень и хромай девушка - это небо и земля с точки зрения шансов обрести вторую половинку и тетушка это прекрасно знала). Далее следовали логические построения, призванные подкрепить данные утверждения, а потом, тетушка обдумала и наметила план действий, могущий привести к нахождению жениха.
Первый план заключался в частом посещении общественных мероприятий, типа концертов и театров, с целью как бы случайного знакомства с потенциальной жертвой. Второй, запасной план заключался в посещении каких-то тематических кружков, пусть даже радиолюбителей, естественно, с той же целью. Первый план стал развалиться на глазах, когда Геноссе Халатян обнаружила, что посещение концертов, особенно, приезжих гастролеров, обходится очень дорого не только в плане покупки билетов, но и соответствующей одежды, и что если так пойдет и дальше, то надо будет залезть в долги. Пенсия у деда составляла тридцать рублей, бабка вообще пенсию не получала, а младший брат после женитьбы стал меньше денег давать на хозяйство, что добавляло дополнительные стимулы в отношения с невесткой. Хоровой кружок также не оправдал надежд, поскольку Геноссе Халатян выяснила, что ни одного приличного мужика в хоре нет, а сам дирижер стар и имеет внуков. И тут - новые горизонты, новая диета. Конечно же, Атеров был весьма заинтересован в распространении нового учения, а потому через родственников очень быстро организовал в городе общество своих поклонников, которое возглавил один неплохой художник, заведующий каферой живописи в Театрально-художественном институте. Прослышав о чудо-диете, люди потянулись за здоровьем. Естественно, Мариетта Григорьевна такой шанс упустить не могла.
       В мастерской Бориса Захаровича собралось человек двадцать - так сказать, элита адептов нового учения. Сам художник к встрече тщательно подготовился, то есть, составил короткий, но яркий доклад на злободневную тему. И, надо сказать, прочел лекцию просто блестяще, после чего предложил присутствующим типично натуральную еду: пророщенное зерно, тертые орешки с медом, моченые сухофрукты. Далее, в такой неформальной обстановке, присутствующие перезнакомились и тут сердечко незамужней училки дрогнуло, ибо перед ней стоял представительный мужчина сорока-сорока пяти лет, с мужественным шрамом на левом виске и опять же пустым левым рукавом.
- Арам Моисеевич. Для вас просто Арам. Учитель химии. Будем знакомы и будем делать общее дело.
Ничего так не сближает, как общие интересы. Для начала Геноссе Халатян представилась, а дальше дело пошло, как по маслу и кончилось тем, что Арам Моисеевич пригласил тетушку в Оперу, слушать "Риголетто".
Незамужняя тетушка тщательно проштудировала довольно примитивно написанную книгу идейного вождя, выданную художником на неделю, составила конспект, вызубрила несколько цитат и ринулась в бой. Разумеется, первый удар был нанесен по родителям.
- С сегодняшнего дня все мы переходим на новую диету.
Родители малость напряглись, а дедушка, любитель пропустить за едой стаканчик-другой, даже забеспокоился.
- Это как?
Тетушка прочла родителям яркую лекцию.
- Вот что ты сегодня ел на завтрак, а?
Дедушка на завтрак съел вареную картошку с хлебом.   
Тетушка стала объяснять.
- Когды ты сварил картошку, ты убил все полезные вещества, которые там находились. Ты, отец, съел трупики полезных микробов.
- Микробы полезными не бывают!
Бывают, еще как бывают. Они, как люди, бывают и хорошими, и плохими.
- Так что, ты предлагаешь, кушать сырую картошку?
- Да. Сырую картошку! А еще чистое зерно.
- Так как же его есть-то, доченька. И без того зубов у нас нету.
- Мы, мать, заранее замочим зерно, оно прорастет, вот тогда и съедим. Поймите, все наши болезни - из-за неправильного питания. Надо потреблять продукты так, как они даны нам природой.
Дедушка, предчувствуя беду, заволновался.
- Это что ж получается, а? Значится, ни водки не выпить, ни вина, ни пива?
- Конечно. В вине все полезные микробы и бактерии дохнут. И ты хочешь, чтоб у тебя в животе были дохлые микробы?
Дед фактически находился в финансовой зависимости от дочери, а потому лезть на рожон не стал.
- Ладно, дочка, попробуем, что это за такое.
Про себя дед просчитал, что обедают они все вместе довольно редко, стало быть чекушку можно употреблять так, как и раньше.
- А самое главное - мясо. Мясо - это яд номер один!
Семья жила бедно, а потому мясо ели только по праздникам.
- Так что, на Новый год будем сидеть и кушать зерно?
- Почему только зерно? Мед с орехами, сушеные фрукты, да мало ли!
- И запивать водой.
- Отец, ты видел, чтобы в природе звери пили пиво или вино?
- Так животные же...
- Вот ты положи перед собакой миску с водой и миску с водкой. Что, по-твоему будет пить собака?
- Так то собака! А мы люди. Люди! И, между прочим, не собака изобрела водку, а человек. Изобрела бы собака, так собака же ее и пила. А так...
Разговор тетушке стал надоедать.
- Значит, завтра начнем нашу диету. Сейчас я схожу в магазин и куплю все, что надо. А тебе, отец, скажу, что алкоголь - это тоже яд номер один. И, кстати, курение тоже.
- Удивительно, - хмыкнул дед, - ты знаешь, как делают папиросы? Сушат табак - это, если не знаешь, такое растение, потом мелко режут и набивают в папиросу. И курят.
- Нет, отец, если бы ты этот табак не курил, а ел, тогда этот табак можно было бы употреблять. А раз куришь, значит все. Нельзя.
Настали тяжелые времена. Братец с семьей встретили нововведение в штыки, особенно невестка. А когда тетушка попыталась, было, наставить на путь истинный племянницу, братец восстал.
- Дочку не трожь. Траву свою сама ешь. Хочешь жуй, хочешь грызи.
Далее последовал, как говорят боксеры, "удар ниже пояса".
- Заведи своего ребенка и вместе паситесь. А Сусанну оставь в покое.
Как следствие, после этого разговора обедали порознь, а брат с сестрой перестали разговаривать.
       Во время оперы Геноссе слушала отнюдь не арии. Тетушка краем глаза зорко наблюдала за кавалером, а в перерыве, дабы упрочить позиции, угостила кавалера шариками из смеси толченых орехов и меда, после чего учитель-химик раздобрел и рассказал тетушке, что руку потерял на Втором Белорусском фронте, на берегу Днепра, когда рота попала под минометный огонь и ему осколком срезало кисть руки. Далее ветеран тонко намекнул про одиночество и горячее желание найти близкого человека, а заодно предложил встретиться. Через неделю парочка посетила концерт народных инструментов, а потом тетушка пригласила его к себе домой, на обед. По этому случаю тетушка поставила невесту перед фактом: либо уйти на пару часиков погулять, либо остаться и присутствовать, но с непременным условием в разговор не лезть, блюда не комментировать. Разумеется, невестка выбрала второй вариант - уж больно интересно было взглянуть на жениха.
Кавелер пришел не с пустыми руками, а с авоськой, в которой находились пара килограммов нечищенных орехов и килограмм сушеных фиников.
- Добро пожаловать. Познакомьтесь, это отец, это мать...
- Чудесная девочка.
- Да. Вся в нас. Невероятно умная. Обожает фрукты, особенно абрикосы.
Невестка скривилась, но стерпела.
Сперва тетушка подала  салат с мелко нарезанными помидорами, огурцами, перцем и различными, мелко нарезанными травами. Далее шли толченые орехи миндаля с медом, а на десерт - отборные, крепкие яблоки. Разговор за столом не клеился, атмосфера была явно наэлектризована, вследствии презрительных взглядов братца на ветерана. И тут случилось непредвиденное. Арам Моисеевич схватился за щеку и побледнел.
- Что? Что с вами? - хором завопили тетушка с матерью.
- Зуб! Зуб разболелся! Ооооооо! Ууууууу!
Первой опомнилась тетушка.
Арам! Арам Моисеевич! Вот! Вот! - подавая болезному крупное красное яблоко, - откусите этим больным зубом яблоко и боль как рукой снимет. Вот увидите.
Невестка, было, дернулась, но под тяжелым взглядом свекрови стушевалась.
- Не мучьте себя, Арам, дорогой. Возьмите яблоко.
Химик со слезами на глазах схватил яблоко и со всей силой впился в него. От сильнейшей боли Арам Моисеевич скрючился и нехило приложился головой о край стола. Зато затем в ярости выпрямился и со всей силой запустил яблоком в тетушку, угодив прямо в лоб. Удар был настолько силен, что Геноссе вместе со стулом повалилась на пол, а несостоявшийся жених встал и выбежал во двор, оставив на столе
очки.
- Негодяй! - кричала ему вслед бабка.
- Подлец, - вторил ей дед.
Невестка колобком выбежала вслед за женихом и тут же, во дворе зарыдала от счастья.
Как писал классик: "На этом их любовь кончилась". Арам Моисеевич более на заседания Пиквикского клуба не появлялся, а тетушка, погоревав месяца полтора, записалась в массовки знакомого режиссера.