12. Иноликое зелье

Они ступили с каменной лестницы на площадку, и профессор МакГонагалл постучала в дверь. Она тихо отворилась, и они вошли. Профессор МакГонагалл велела Гарри ждать и оставила его одного.
Гарри огляделся. Одно было точно: из всех кабинетов учителей, где Гарри успел побывать в этом году, кабинет Дамблдора был самым интересным. Не сходи он с ума от страха, что его вот-вот выкинут из школы, он с радостью воспользовался бы случаем осмотреть кабинет.
Это была большая и красивая круглая комната, наполненная странными, едва уловимыми звуками. Множество странных серебряных приборов стояло на столах с гнутыми ножками, жужжа и испуская маленькие облачка дыма. Стены были увешаны портретами бывших директоров и директрис, все они посапывали в рамах. Был там и огромный стол на ножках в виде когтистых лап, а на полке за столом возвышалась потрёпанная, рваная шляпа волшебника — Сортирующая Шляпа.
Гарри поколебался. Он осторожно оглядел спящих волшебниц и волшебников на стенах. Ведь нет ничего плохого в том, что он возьмёт шляпу и снова примерит её? Просто проверить… просто убедиться, что она отправила его в нужный Дом…
Он тихонько обошёл стол, снял с полки шляпу и медленно опустил её себе на голову. Она была ему очень велика, и когда он надел её, она соскользнула ему на глаза. Гарри в ожидании смотрел на чёрную подкладку шляпы. Затем тонкий голосок сказал ему на ухо: “Что, засомневался, Гарри Поттер?”
- Э-э… да, - пробормотал Гарри. – Э-э… извините за беспокойство… я хотел спросить…
- Хочешь знать, в тот ли Дом я тебя отправила, - рассудительно сказала Шляпа. - Да… отсортировать тебя было особенно сложно. Но я остаюсь при прежнем мнении, - (сердце Гарри ёкнуло), — ты преуспел бы в Слизерине…
Желудок Гарри ухнул вниз. Он взял Шляпу за край и снял её. Она повисла у него в руке, грязная и выцветшая. Гарри с ощущением тошноты вернул её на полку.
- Вы ошибаетесь, - громко сказал он неподвижной и безмолвной шляпе. Она не шевельнулась. Гарри отступил, глядя на неё, потом обернулся из-за странного приглушённого шума.
Он, оказывается, был не один. На золотой жердочке сидела дряхлая птица, похожая на полуощипанную индейку. Гарри уставился на неё, птица злобно поглядела на него и опять издала приглушённый шум. Гарри подумал, что птица очень больна. Глаза у неё были мутными, да ещё, пока Гарри смотрел на неё, из её хвоста выпала пара перьев.
Едва Гарри подумал, что не хватало только, чтобы птица Дамблдора умерла в его присутствии, как она вспыхнула.
Гарри вскрикнул от изумления и отступил к столу. Он испуганно огляделся – нет ли где стакана воды, но ничего подобного не заметил; птица же к тому времени превратилась в огненный шар, испустила громкий вопль, и тут же от неё осталась лишь кучка тлеющего пепла на полу.
Дверь кабинета открылась. Вошёл хмурый Дамблдор.
- Профессор, - прошептал Гарри. – Ваша птица… я ничего не мог поделать… она только что сгорела…
К великому удивлению Гарри, Дамблдор улыбнулся.
- Да, самое время, - сказал он. – Он последние дни выглядел ужасно; я говорил ему, чтобы он не затягивал. - Он усмехнулся при виде недоумения на лице Гарри. - Фоукс - феникс, Гарри. Фениксы воспламеняются, когда им приходит пора умирать и возрождаются из пепла. Посмотри на него…
Гарри взглянул – и вовремя: он увидел маленького сморщенного птенца, высунувшего голову из пепла. Он был таким же уродливым, как и старая птица.
- Да, нехорошо, что ты увидел его в день сгорания, - сказал Дамблдор, подходя к столу. - Бо;льшую часть жизни он очень красив в чудесном красно-золотом оперении. Интересные создания эти фениксы. Они могут нести огромную тяжёлую ношу, и это очень преданные питомцы.
В шоке от вида сгоревшего Фоукса, Гарри забыл, зачем он здесь, но вспомнил, когда Дамблдор сел на высокий стул за столом и пристально посмотрел на Гарри своими синими глазами.
Но не успел Дамблдор сказать и слова, как дверь кабинета с жутким грохотом распахнулась, и в комнату ввалился Хагрид с диким взглядом, с балаклавой, задранной на его растрёпанную макушку и с болтающимся у него в руке мёртвым петухом.
- Это не Гарри, профессор Дамблдор! – горячо сказал Хагрид. – Я с ним говорил как раз недавно, перед тем как мальчонку нашли, он бы точно не успел, сэр…
Дамблдор пытался что-то сказать, но Хагрид упорно продолжал, в волнении размахивая петухом, с которого сыпались перья.
— …это точно не он, поклянусь перед Министерством магии, если надо…
- Хагрид, я…
— …не того мальчишку вызвали, сэр, знаю же, что Гарри никогда…
- Хагрид! – громко сказал Дамблдор. – Я и не думаю, что Гарри напал на этих людей.
- Oх, - сказал Хагрид, неуклюже уронив петуха. - Ладно. Я тогда снаружи подожду, директор. – И он со смущённым видом потопал из кабинета.
- Вы не считаете, что это я, профессор? – с надеждой спросил Гарри, когда Дамблдор смахнул со стола петушиные перья.
- Нет, Гарри не считаю, - сказал Дамблдор, но снова нахмурился. – Но я всё же хочу поговорить с тобой.
Гарри нервно выжидал, а Дамблдор разглядывал его, соединив длинные пальцы.
- Я должен спросить тебя, Гарри, не хочешь ли ты мне что-нибудь сказать, - спокойно сказал он. – Хоть что-нибудь.
Гарри не знал, что сказать. Он подумал о Малфое, крикнувшем “Ты следующая, грязнокровка!” и об Иноликом зелье, настаивающемся далеко в туалете Рёвы Миртл. Потом он подумал о бестелесном голосе, который слышал дважды и вспомнил, как Рон сказал: “Слышать голоса, которые больше никто не слышит – нехороший знак, даже в магическом мире”. Подумал он и о том, что; все говорят о нём и о своём возрастающем страхе, что он как-то связан с Салазаром Слизерином.
- Нет, - ответил Гарри. – Ничего, профессор…
* * *
Двойное нападение на Джастина и Почти Безголового Ника превратило давно возникшую нервозность в настоящую панику. Любопытно, но больше всего всех волновала судьба Почти Безголового Ника. Все то и дело спрашивали друг у друга: как такое случилось с привидением? что за ужасная сила смогла причинить вред тому, кто уже мёртв? Поднялась суматоха с резервированием мест в «Хогвартс-экспрессе», чтобы уехать домой на Рождество.
- С такой суматохой только мы и останемся, - сказал Рон Гарри и Гермионе. – Мы, Малфой, Крэбб и Гойл. Приятненькое Рождество получится.
Крэбб и Гойл, которые всегда делали как Малфой, тоже решили остаться на каникулы. Но Гарри был рад, что большинство студентов уезжает. Он устал от людей, обходящих его подальше в коридорах, как будто он мог выпустить клыки или разбрызгать яд, от бормотания, показывания на него пальцем и шёпота, где бы он ни проходил.
А вот Фред и Джордж находили всё это весьма забавным. Они сворачивали со своего пути, чтобы ходить по коридорам далеко впереди Гарри с криком “дорогу Наследнику Слизерина, идёт воплощение магического зла…”
Перси безоговорочно осуждал такое поведение.
- Этим не шутят, - холодно сказал он.
- O, Перси, уйди с дороги, - сказал Фред. – Гарри спешит.
- О да, он торопится в Тайную Комнату на чашку чая со своим клыкастым слугой, - фыркнул Джордж.
Джинни тоже не находила это забавным.
- О нет, - стонала она каждый раз, когда Фред спрашивал у Гарри, кого тот наметил следующей жертвой или когда Джордж махал издалека на Гарри большой головкой чеснока при встрече.
Гарри не возражал; ему становилось лучше при мысли, что хотя бы Фред и Джордж считают идею о том, что он – Наследник Слизерина, абсолютно нелепой. Но похоже, их выходки сердили Драко Малфоя, который принимал всё более кислый вид каждый раз, когда видел их за этим занятием.
- Это потому что его разрывает от желания сказать, что на самом деле это он, - убеждённо говорил Рон. – Сами знаете, как он ненавидит тех, кто превосходит его хоть в чём-то, а ты получаешь все плюшки за его грязную работу.
- Ненадолго, - довольно замечала Гермиона. – Иноликое зелье почти готово. В один прекрасный день мы узнаем от него всю правду.
Едва семестр закончился, на замок опустилась тишина – глубокая, как снег, выпавший вокруг. Гарри находил её не столько мрачной, сколько спокойной и радовался, что гриффиндорская башня целиком в распоряжении его, Гермионы и Уизли, ведь они могли взрывать хлопушки, никому не мешая и потихоньку устраивать дуэли. Фред, Джордж и Джинни не захотели поехать с мистером и миссис Уизли навестить Билла в Египте, а предпочли остаться в школе. Перси, не одобрявший то, что он расценивал как ребячество, проводил в гриффиндорской общей комнате не так уж много времени. Он уже всем помпезно заявил, что остался на Рождество исключительно из чувства долга, как староста, чтобы помочь учителям в это нелёгкое время.
Наступило холодное и белое рождественское утро. Гарри и Рона, оставшихся в спальне вдвоём, разбудила Гермиона, ворвавшаяся к ним ни свет ни заря, уже одетая и с подарками для них обоих.
- Просыпайтесь, - громко сказала она, отдёргивая шторы на окне.
- Гермиона… тебе не положено сюда заходить… — сказал Рон, загораживаясь от света.
- И тебя с Рождеством, - ответила Гермиона, бросив ему подарок. – Я уже почти час на ногах, добавила немного крыльев златоглазок в зелье. Оно готово.
Гарри сел – сон у него как рукой сняло.
- Ты уверена?
- Точно, - сказала Гермиона, отодвигая Скабберса, чтобы сесть на краешек кровати Рона. – И скажу вам, что если сделать это, то сегодня вечером.
В этот миг в комнату проскользнула Хедвиг с малюсеньким пакетом в клюве.
- Привет, - радостно сказал Гарри севшей к нему на кровать сове. – Ты снова со мной разговариваешь?
Она в знак привязанности ущипнула его за ухо, и этот подарок был лучше, чем тот, что она ему принесла – он был от Дурсли. Они прислали Гарри зубочистку и записку с вопросом, не сможет ли он остаться в Хогвартсе и на летние каникулы.
Остальные рождественские подарки, которые получил Гарри, были гораздо лучше. Хагрид прислал ему большую пачку сладостей с патокой, которые Гарри решил размягчить у огня, прежде чем съесть, Рон подарил книгу «Полёты с Канонирами» о его любимой команде по квиддичу, а Гермиона купила ему роскошное орлиное перо. Гарри открыл последний подарок и нашёл там новый свитер ручной вязки и большой сливовый пирог от миссис Уизли. Он прочёл её открытку со вновь всколыхнувшимся чувством вины, подумав об автомобиле мистера Уизли (которого он не видел с того самого удара о Боевую Иву) и о новом нарушении правил, которое задумали они с Роном.
Ничто, даже отвращение от предстоящего приёма Иноликого зелья, не могло помешать насладиться рождественским ужином в Хогвартсе.
Большой зал блистал великолепием. Там было не только двенадцать рождественских ёлок, покрытых инеем и множество венков остролиста и омелы, но с потолка ещё падал заколдованный снег, тёплый и сухой. Дамблдор спел с ними несколько своих любимых рождественских гимнов, Хагрид подпевал всё громче с каждым новым выпитым кубком яичного коктейля. Перси, не заметивший, что Фред заколдовал его значок старосты, на котором было теперь написано “Простофиля”, без конца спрашивал всех, над чем они хихикают. Гарри даже не обращал внимания на громкие ехидные реплики Малфоя насчёт его нового свитера, доносившиеся из-за слизеринского стола. Если только повезёт, через несколько часов Малфой понесёт заслуженное наказание.
Гарри и Рон с трудом доели третью порцию десерта, но тут Гермиона вызвала их из зала, чтобы довести до ума планы на вечер.
- Нам ещё нужны частицы тех, в кого мы должны превратиться, - сказала Гермиона таким будничным тоном, словно посылала их в супермаркет за моющим средством. – Вам, само собой, лучше всего взять что-то от Крэбба и Гойла, это лучшие друзья Малфоя, им-то он что-нибудь да скажет. А ещё нам надо принять меры, чтобы Крэбб и Гойл не нарвались на нас, пока вы его расспрашиваете. Я уже всё распланировала, - спокойно продолжала она, не обращая внимания на ошарашенные лица Гарри и Рона, и вынула два круглых шоколадных пирожных. – Я наполнила их простой снотворной настойкой. Всё, что вам требуется – проследить, чтобы Крэбб и Гойл их нашли. Сами знаете, какие они жадные, они непременно их съедят. Как только они заснут, вырвите у них несколько волосков, а их спрячьте в чулане для мётел.
Гарри с Роном недоверчиво переглянулись.
- Гермиона, я не думаю…
- Что-то может пойти наперекосяк…
Но в глазах Гермионы появился стальной блеск, точь-в-точь как иногда у профессора МакГонагалл.
- Без волос Крэбба и Гойла зелье будет бесполезно, - сурово сказала она. – Вы же хотите прощупать Малфоя?
- Ну хорошо-хорошо, - ответил Гарри. – А как насчёт тебя? У кого ты вырвешь волосы?
- У меня уже есть! – радостно сказала Гермиона, достав из кармана флакончик и показав единственный волосок в нём. – Помните, как Милисента Булстроуд боролась со мной в дуэльном клубе? Она оставила это на моём платье, когда пыталась задушить меня! На Рождество она уехала домой, так что мне придётся просто сказать слизеринцам, что я решила вернуться.
Когда Гермиона убежала, чтобы ещё раз проверить Иноликое зелье, Рон повернулся к Гарри с выражением безысходности на лице.
- Ты когда-нибудь слышал о плане, где так много всего может пойти наперекосяк?
Но к великому удивлению Гарри и Рона, первый этап операции прошёл гладко, как и предвидела Гермиона. Они шатались по опустевшему вестибюлю после рождественского чаепития в ожидании Крэбба и Гойла, оставшихся вдвоём за слизеринским столом и поглощающих четвёртую порцию бисквита с заварным кремом. Гарри пристроил шоколадные пирожные на перилах. Заметив выходящих из Большого зала Крэбба и Гойла, Гарри и Рон спрятались за доспехами у входной двери.
- Это каким же толстым ты станешь? – прошептал поражённый Рон, глядя на Крэбба, радостно указавшего Гойлу на шоколадные пирожные. Они схватили их и с глупыми ухмылками засунули целиком в свои огромные рты. Сначала оба яростно жевали с торжествующими лицами. Потом, без малейших перемен в выражении лиц, оба упали навзничь на пол.
Пока труднее всего было спрятать их в чулан на другом конце вестибюля. Пристроив их надёжно среди вёдер и швабр, Гарри выдернул пару щетинок со лба Гойла, а Рон вырвал несколько волосков у Крэбба. Они стащили и ботинки, потому что их собственная обувь была слишком мала для огромных ног Крэбба и Гойла. Потом, обалдев от всего сделанного, они помчались в туалет Рёвы Миртл.
Им было сложно что-либо разглядеть из-за густого чёрного дыма, валившего из кабинки, где Гермиона мешала содержимое котла. Гарри и Рон закрыли лица мантиями и тихонько постучали в дверь.
- Гермиона!
Послышался скрип задвижки, и показалась Гермиона, одновременно сияющая и встревоженная. За её спиной булькало пузырящееся, клейкое зелье. На крышке унитаза уже стояло три стеклянных стаканчика.
- Добыли? – еле выговорила Гермиона.
Гарри показал волосы Гойла.
- Хорошо. А я стащила из прачечной запасные мантии, - сказала Гермиона, показав небольшой мешок. – Раз вы станете Крэббом и Гойлом, вам понадобится размер побольше.
Все трое уставились на котёл. Вблизи зелье выглядело как густая, тёмная, лениво булькающая грязь.
- Я уверена, что всё сделала правильно, - сказала Гермиона, нервно перечитывая заложенную страницу в «Самых сильных зельях». – Оно выглядит, как написано в книге… как только мы его выпьем, у нас будет ровно час, потом мы снова превратимся в самих себя.
- А теперь что? – прошептал Рон.
- Разольём его по трём стаканчикам и добавим волосы.
Гермиона опрокинула в стаканы по порции зелья и вытряхнула дрожащей рукой волос Милисенты Булстроуд в первый стакан.
Зелье громко зашипело, как закипевший чайник и бешено запенилось. Через секунду оно обрело насыщенный жёлтый цвет.
- Фууу… в этом вся Милисента Булстроуд, - сказал Рон с гримасой отвращения. – Ох и противное небось на вкус.
- А теперь добавляйте ваши, - сказала Гермиона.
Гарри кинул волосы Гойла в стаканчик посередине, а Рон бросил волосы Крэбба в оставшийся. Содержимое обоих стаканчиков зашипело и запенилось: зелье с волосами Гойла обрело цвет козявок из носа, а с волосами Крэбба – мрачный коричневый оттенок.
- Погодите, - сказал Гарри Рону и Гермионе, потянувшимся за своими стаканами. – Лучше не пить его всем вместе здесь… Как только мы превратимся в Крэбба и Гойла, мы здесь не поместимся. Да и Милисента Булстроуд не с пикси размером.
- Хорошая мысль, - сказал Рон, отпирая дверь. – Пойдём по разным кабинкам.
Следя, чтобы ни одна капля Иноликого зелья не расплескалась, Гарри проскользнул в среднюю кабинку.
- Готовы? – спросил он.
- Готовы, - отозвались Рон и Гермиона.
- Раз… два… три…
Гарри зажал нос и выпил зелье в два больших глотка. Вкус у него был как у переваренной капусты.
Тут же всё у него внутри скрутилось, как будто бы он только что наглотался живых змей — он увеличился вдвое, раздумывая, не вырвет ли его — по его желудку разлилось жжение, оттуда оно пошло до кончиков пальцев его рук и ног, потом он опустился на четвереньки; его охватило ужасное ощущение, что он тает, его кожа по всему телу запузырилась, как горячий воск, а руки начали расти у него на глазах, пальцы стали толще, ногти – шире, суставы пальцев вздулись, плечи болезненно вытянулись, а покалывание на лбу подсказало, что волосы вытягиваются к бровям… его мантия затрещала по швам, а грудь расширилась, как бочка, у которой лопнули обручи… ноги в ботинках на четыре размера меньше адски заболели.
Всё прекратилось так же внезапно, как и началось. Гарри лежал ничком на холодном, как камень, полу и слышал угрюмые стенания Миртл в крайней кабинке. Он с трудом стянул ботинки и встал. Так вот что значит быть Гойлом. Дрожащей огромной рукой он стянул свою мантию, висевшую в футе над его лодыжками, надел запасную и влез в ботинки Гойла, похожие на лодку. Он откинул волосы с глаз и увидел низко на лбу только короткую, жёсткую щетинистую поросль. Потом он понял, что очки затуманивают ему глаза, потому что Гойлу они точно не нужны — он снял их и крикнул: “Ну как вы там оба?” Из его рта вылетел низкий скрипучий голос Гойла.
- Ага, - раздалось справа тяжёлое ворчание Крэбба.
Гарри отпер дверь и шагнул к треснувшему зеркалу. На него туманными, глубоко посаженными глазами пялился Гойл. Гарри почесал себе ухо. Гойл тоже.
Рон открыл кабинку. Они уставились друг на друга. Если бы не бледное изумлённое лицо, Рона нельзя было бы отличить от Крэбба из-за стрижки под горшок и длинных, как у гориллы, рук.
- Невероятно, - сказал Рон, подойдя к зеркалу и потянув себя за плоский нос Крэбба. - Невероятно.
- Пойдём-ка лучше, - сказал Гарри, ослабляя ремешок часов, врезавшийся в толстое запястье Гойла. – Нам ещё надо найти слизеринскую общую комнату. Вся надежда на то, что мы найдём за кем пойти…
Рон уставился на Гарри и сказал:
- Ты не представляешь, как странно видеть думающего Гойла. – Он постучал в дверь Гермионы. – Давай, нам пора идти…
В ответ раздался высокий напряжённый голос:
- Я… я думаю, мне не надо идти с вами. Идите без меня.
- Гермиона, мы знаем, что Милисента Булстроуд уродина, никто не узнает, что это ты…
- Нет… правда… думаю, я не пойду. Поторопитесь оба, не теряйте время…
Гарри дико взглянул на Рона.
- Вот это похоже на Гойла, - сказал Рон. – Вот так он всегда выглядит, когда учитель задаёт ему вопрос.
- Гермиона, ты в порядке? – спросил Гарри через дверь.
- Отлично… всё отлично… идите…
Гарри посмотрел на часы. Уже прошло пять драгоценных минут из часа.
- Ладно, потом встретимся здесь, - сказал он.
Гарри и Рон осторожно открыли дверь туалета, убедились, что никого нет, и вышли.
- Не размахивай так руками, - шепнул Гарри Рону.
- А?
- Крэбб держит их неподвижно…
- А теперь как?
- Ага, так лучше…
Они спустились по мраморной лестнице. Всё, что им было нужно, - это встретить какого-нибудь слизеринца, чтобы пойти за ним до самой общей комнаты, но вокруг никого не было.
- Есть идея? – спросил Гарри.
- Слизеринцы всегда приходят на завтрак вон оттуда, - сказал Рон, кивнув на вход в подземелья. Не успел он это сказать, как у входа возникла девушка с длинными кудрявыми волосами.
- Извините, - сказал Рон, поспешив к ней. – Мы забыли дорогу в нашу общую комнату.
- Простите? – чопорно переспросила девушка. – Нашу общую комнату? Я рейвенкловка. – С этими словами она ушла, подозрительно оглядываясь на них.
Гарри и Рон бросились по каменным ступеням в темноту, и их шаги отдавались громким эхом. Да, ходить огромными ногами Крэбба и Гойла было не так легко, как они надеялись.
В лабиринтах коридоров было пустынно. Они спускались всё глубже, постоянно глядя на часы, чтобы проверить, сколько времени им осталось. Через четверть часа, уже совсем отчаявшись, они услышали впереди какой-то шум.
- Ха! – обрадовался Рон. – Вот и кто-то из них!
Сбоку возникла какая-то фигура. Они подбежали ближе, но их сердца тут же ушли в пятки. Это был не слизеринец, а Перси.
- Что ты тут делаешь? – удивлённо спросил Рон.
Похоже, Перси это задело.
- Это не ваше дело, - чопорно ответил он. - Ты, кажется, Крэбб?
- Кт… ну да, - сказал Рон.
- Так и идите в свои спальни, - строго сказал Перси. – Сейчас опасно расхаживать по тёмным коридорам.
- А ты расхаживаешь, - съязвил Рон.
- Я - староста, - сказал Перси и гордо выпрямился. - Никто не посмеет напасть на меня.
За спиной у Гарри и Рона вдруг раздался голос. К ним бежал Драко Малфой, и впервые в жизни Гарри был рад видеть его.
- Вот вы где, - протянул он, глядя на них. – Вы всё это время обжирались в Большом зале? Я вас ищу, хочу показать вам кое-что классное.
Малфой бросил испепеляющий взгляд на Перси.
- А ты-то что тут делаешь, Уизли? – съязвил он.
Перси был взбешён.
- Мог бы проявить уважение к школьному старосте! – сказал он. – Мне не нравится твоё поведение!
Малфой ухмыльнулся и сделал Гарри и Рону знак следовать за ним. Гарри чуть было не извинился перед Перси, но вовремя спохватился. Они с Роном поспешили за Малфоем, который за первым же поворотом сказал:
- Этот Питер Уизли…
- Перси, - машинально поправил Рон.
- Неважно, - сказал Малфой. – Я заметил, что в последнее время он так и шныряет повсюду. И я точно знаю, что ему надо. Думает, что в одиночку поймает Наследника Слизерина прямо голыми руками. – Он насмешливо хохотнул. Гарри и Рон восторженно переглянулись.
Малфой остановился у куска голой, сырой каменной стены.
- Какой там новый пароль? – спросил он у Гарри.
- Э-э… — сказал Гарри.
- Ах да — «чистая кровь»! – сказал Малфой, не слушая, и каменная дверь, скрытая в стене, открылась. Малфой прошёл через неё, Гарри и Рон вошли следом.
Слизеринская общая комната находилась глубоко под землёй; она была длинной, со стенами и потолком из грубого камня, сверху на цепях свисали круглые зеленоватые лампы. В камине тонкой работы перед ними пылал огонь, вокруг в креслах с высокими спинками сидело несколько слизеринцев.
- Ждите здесь, - сказал Малфой Гарри и Рону, подтолкнув их к паре свободных кресел, стоявших спинками к огню. – Сейчас схожу принесу — отец только что прислал мне…
Недоумевая, что; Малфой собирается им показать, Гарри и Рон уселись, стараясь изо всех сил вести себя как свои.
Через минуту Малфой вернулся с чем-то вроде газетной вырезки и сунул её Рону под нос.
- Помрёте от смеха, - сказал он.
Гарри заметил, что глаза Рона расширились от изумления. Он быстро прочёл заметку, весьма натянуто рассмеялся и передал её Гарри.
Это была вырезка из «Ежедневного пророка», и в ней говорилось:
«РАССЛЕДОВАНИЕ В МИНИСТЕРСТВЕ МАГИИ
Артур Уизли, начальник Отдела по борьбе с незаконным использованием магловских артефактов, был оштрафован сегодня на пятьдесят галлеонов за наведение чар на магловский автомобиль.
Мистер Люциус Малфой, попечитель школы ведовства и колдовства Хогвартс, где в начале этого учебного года заколдованный автомобиль потерпел аварию, призвал сегодня к отставке мистера Уизли.
“Уизли навредил репутации Министерства, – сказал мистер Малфой нашему репортёру. - Он явно не имеет права участвовать в составлении законов, а его смехотворный Акт о защите маглов следует немедленно аннулировать”.
Мистер Уизли от комментариев воздержался, а его жена велела репортёрам убираться, иначе она напустит на них домашнего упыря».
- Ну? – нетерпеливо спросил Малфой у Гарри, вернувшего ему вырезку. – Правда, со смеху помереть можно?
- Ха-ха, - уныло ответил Гарри.
- Артур Уизли так любит маглов, что ему впору переломить свою палочку надвое и пойти жить с ними, - презрительно сказал Малфой. – Уизли ведут себя так, что по ним и не скажешь, что чистокровные.
Лицо Рона — или скорее Крэбба — скривилось от ярости.
- Что с тобой такое, Крэбб? – прикрикнул Малфой.
- Живот болит, - буркнул Рон.
- Ну так пойди в больничное крыло и надавай всем грязнокровкам пинков от моего имени, - фыркнул Малфой. – Честно говоря, я не пойму, почему в «Ежедневном пророке» до сих пор ни слова обо всех этих нападениях, - задумчиво продолжил он. – Полагаю, Дамблдор старается замолчать их. Его уволят, если это вскоре не прекратится. Отец всегда говорил, что старик Дамблдор – это самое худшее, что когда-либо случалось с Хогвартсом. Он любит маглорождённых. Достойный директор никогда не потерпел здесь бы всякое отребье вроде этого Криви.
Малфой начал снимать на воображаемый фотоаппарат, изобразив Колина зло, но точно: “Поттер, можно тебя сфотографировать? Поттер, можно твой автограф? Можно облизать твои ботинки, ну пожалуйста, Поттер?”
Он опустил руки и посмотрел на Гарри и Рона.
- Да что с вами обоими?
Гарри и Рон натужно рассмеялись, причём слишком поздно, но похоже, Малфой успокоился - видимо, Крэбб и Гойл всегда были тяжелы на подъём.
- Святой Поттер, друг грязнокровок, - проговорил Малфой. – Ещё один недоволшебник, иначе не увивался бы он вокруг этой грязнокровки Грэйнджер. И при этом все думают, что он – наследник Слизерина!
Гарри и Рон ждали, затаив дыхание: ещё чуть-чуть – и Малфой точно скажет им, что это он и есть… но Малфой раздражённо сказал:
- Знать бы мне, кто это. Я бы ему помог.
У Рона так отвисла челюсть, что Крэбб стал выглядеть ещё тупее обычного. К счастью, Малфой ничего не заметил, и Гарри, мгновенно сообразив, сказал:
- Может, у тебя есть какие-то идеи, кто за всем этим стоит…
- Ты же знаешь, Гойл, что нет, сколько раз тебе повторять? – вспылил Малфой. – А отец не хочет ничего мне рассказывать о прошлом случае, когда Тайную Комнату открывали. Это, конечно, было полвека назад, то есть, он здесь ещё не учился, но он всё об этом знает и говорит, что всё это – тайна, и если я буду слишком много знать, это вызовет подозрения. Но одно я знаю — когда Тайную Комнату открывали последний раз, умерла какая-то грязнокровка. Так что держу пари, что это вопрос времени, в этот раз тоже кого-нибудь убьют… Надеюсь, это будет Грэйнджер, - алчно сказал он.
Рон сжал огромные кулаки Крэбба. Боясь, что Рон выдаст себя, если стукнет Малфоя, Гарри бросил на него предупреждающий взгляд и спросил:
- А ты не знаешь, того, кто в прошлый раз Комнату открыл, поймали?
- Ага… кто бы это ни был, его исключили, - ответил Малфой. – Наверное, до сих пор в Азкабане сидит.
- В Азкабане? – удивлённо спросил Гарри.
- Азкабан — тюрьма для волшебников, Гойл, - сказал Малфой, недоверчиво глядя на него. – Честное слово, ты, может, и бывал тупее, но сегодня ты превзошёл самого себя.
Он беспокойно поёрзал на стуле и добавил:
- Отец велит мне держаться подальше от этого дела и дать Наследнику Слизерина самому со всем разобраться. Он говорит, что школу надо избавить от всего этого грязнокровного отребья, но быть замешанным в это не хочет. Конечно, у него сейчас многое на кону. Вы знаете, что Министерство магии на прошлой неделе пришло в наш замок с рейдом?
Гарри постарался придать унылому лицу Гойла озабоченный взгляд.
- Ага… - сказал Малфой. – К счастью, они не нашли ничего особенного. У отца есть кое-какие ценные штучки для тёмной магии. К счастью, у нас под полом главной гостиной есть своя тайная комната…
- Ого! – сказал Рон.
Малфой посмотрел на него. Гарри тоже. Рон покраснел. Даже его волосы приняли красноватый оттенок. Его нос тоже потихоньку удлинялся — час истёк, Рон превращался в самого себя и, судя по выражению ужаса, с которым он вдруг посмотрел на Гарри, последний, видимо, тоже.
Оба вскочили на ноги.
- Пойду за пилюлей от живота, - буркнул Рон, и они без особой суеты пробежали через всю слизеринскую общую комнату, бросились на каменную стену и понеслись по коридору и веря, и не веря, что Малфой ничего не заметил. Гарри почувствовал, что его ноги выскальзывают из огромных ботинок Гойла и был вынужден подобрать мантию, потому что сжался; они взлетели по лестнице в тёмный вестибюль, полный приглушённого стука, доносящегося из чулана, где они заперли Крэбба и Гойла. Оставив их ботинки у двери чулана, они побежали в одних носках вверх по мраморной лестнице к туалету Рёвы Миртл.
- Ну что ж, всё-таки не напрасно время потратили, - выдохнул Рон, закрывая за собой дверь туалета. – Знаю, что мы до сих пор не выяснили, кто нападает, но я хочу написать завтра папе и посоветовать ему поискать под полом главной гостиной Малфоя.
Гарри осмотрел своё лицо в треснувшем зеркале. Он снова был собой. Он надел очки, а Рон забарабанил в дверь кабинки, где пряталась Гермиона.
- Гермиона, выходи, у нас столько новостей для тебя…
- Уходите! – пискнула Гермиона.
Гарри с Роном переглянулись.
- Что такое? – спросил Рон. – Ты уже должна снова стать собой, мы вот стали…
Но вдруг из-за двери кабинки возникла Рёва Миртл. Гарри никогда не видел её такой счастливой.
- Oooooo, подождите – и увидите, - сказала она. – Это ужасно…
Скрипнула задвижка, и появилась всхлипывающая Гермиона с натянутой на голову мантией.
- В чём дело? – робко спросил Рон. – У тебя до сих пор нос или ещё что-нибудь Милисенты?
Гермиона сбросила мантию, и Рон шарахнулся спиной о раковину.
Её лицо было покрыто тёмным мехом, глаза пожелтели, а из копны волос торчали длинные острые уши.
- Это был к-кошачий волос! – зарыдала она. – У М-Mилисенты Булстроуд, н-наверное, есть кошка! А з-зелье не предназначено для превращения в животных!
- Ой-ёй-ёй, - сказал Рон.
- Ох и задразнят же тебя, - радостно сказала Миртл.
- Ничего, Гермиона, - быстро сказал Гарри. – Мы отведём тебя в больничное крыло. Мадам Помфри никогда не задаёт лишних вопросов…
Они долго уговаривали Гермиону покинуть туалет. Рёва Миртл с радостным гоготом преследовала их до самой двери.
– Подожди пока все узнают, что у тебя есть хвост!