Скульптор. Глава 24

У него действительно все получилось, правда, не сразу.
– Родион, это кто?! – кричала Зина, беря очередную фигурку, вылепленную Родиком. – Кого мне красить – Горбачева или Гайдара?
– Это... это... Горбачев, – неуверенно отвечал Родик, подходя к Зине и внимательно всматриваясь в свое творение. – Ой, нет-нет, это Лужков. Вот же кепка на голове у него, не рога, так сказать... – заключил он уверенно и, вернувшись на свое рабочее место, принялся за очередной шедевр.
В конце концов прежние навыки вернулись к Родику, и он работал с опережением плана. Тридцать пять фигурок в день – вынь да положь. Зина, хотя во многом и утратила свои прежние формы, все еще оставалась вполне привлекательной женщиной, и многочисленные туристы, особенно иностранцы, охотно покупали русские сувениры у роскошной блондинки. Совместная работа, а точнее, борьба за выживание, сблизила бывшего начальника и секретаршу. Зина все чаще оставалась ночевать у Родика, хотя окончательно к нему не переехала.
– Родион, мне сегодня в ЖЭК надо, постой на рынке. Я с начальником договорилась, – как-то раз попросила его Зина, вертясь перед висевшим в коридоре зеркалом и крася губы.
Родик онемел.
– Зин, ну как я буду на рынке стоять? – к нему наконец вернулся дар речи. – Неудобно! Меня же весь город знает.
– Ничего, корона не упадет, постоишь, – спокойно возразила Зина. – Наоборот, сам автор продает свои творения – это какая же реклама! А? Скажи, что я не права? – она потрепала Родика по шее и быстро выбежала из квартиры. – Ключи от склада – на вахте! – крикнула Зина уже с лестничной площадки.
Делать было нечего. На дворе стояла поздняя осень. Надев теплую куртку, вязаную шапочку и две пары плотных брюк, так как на улице ему предстояло провести весь день, Родик пошел на рынок. Пришли первые заморозки, и вчерашние лужи покрылись хрупкой коркой льда. Порывы холодного ветра срывали с деревьев последние пожелтевшие листья. Родик уныло брел по осеннему городу. За два квартала до городского рынка крепкие молодые люди, идя ему навстречу, как бы невзначай поинтересовались:
– Доллары, марочки имеются? – при этом лица их оставались безучастными, и спрашивали они, не открывая рта.
– Нет, нету у меня ничего, – ответил Родик валютчикам и помотал головой.
– Здрасьте, – сказал он, заходя в маленькую грязную комнатку и приветствуя вахтера дядю Ваню, военного пенсионера, сидевшего за столом и лузгающего семечки.
– Здравия желаю! Что, супругу сегодня подменяете?
– Да, надо, – коротко ответил Родик, ища среди многочисленных ключей, висящих на стене, свой.
– Не там шарите, уважаемый. Вот ключики от склада вашего, – дядя Ваня вытащил из ящика стола увесистую связку ключей и протянул их Родику. – Кстати, причитается с фирмы за последний месяц – десять баксов, – напомнил он. – Будьте любезны, уважаемый, заплатите. Надобно и честь знать.
– Завтра, завтра Зина отдаст. Нету у меня сейчас, – ответил Родик, пытаясь забрать ключи.
– А раз нету, тогда и ключиков нету, – ответил дядя Ваня, быстро убирая руку с протянутыми ключами.
– Да будь ты человеком, Иван! Ну отдам я тебе сегодня эти десять баксов, вечером, после работы.
– А ну как не продадите ничего? – предположил дядя Ваня.
– Не каркай! Продам! – уверенно ответил Родик и протянул руку за ключами. – Да не томи ты...
– Ладно уж, поверю вам. Человеком вы вроде были солидным. Давно, правда, – вздохнув, сказал дядя Ваня и, разжав ладонь, отдал Родику ключи.
В вахтерской было тепло, и, хотя  в ней стоял плотный запах пота, чеснока, сигарет, Родику очень не хотелось уходить. Однако, забрав ключи, он вышел на улицу, надвинул на лоб вязаную шапочку нелепого желтого цвета и быстро зашагал к складу.
– Скульптор, не спеши – успеешь! – молодой, невысокий, спортивного сложения парень крепко схватил Родика за локоть. Обернувшись, Родион Михайлович увидел Валеру, у которого они с Зиной арендовали место на рынке. – За последний месяц когда рассчитываться думаешь? – поинтересовался Валера, не отпуская рукав Родиковой куртки. – Оборзели вконец.
– Ну рассчитаемся, конечно... – неопределенно ответил Родик, пытаясь освободить рукав.
– Не «ну рассчитаемся», а чтобы сегодня же деньги были у меня. Я и так вам навстречу иду, цену не поднимаю уже который месяц. Мне с «верхними» людьми рассчитываться надо. Понял? А откуда взять?
– Понял, – кивнул головой Родик.
– Ну а раз понял, пятьдесят баксов вынь да положь, усек?
– Да.
– Ну иди, работай, – милостиво разрешил Валера, отпуская рукав куртки и заботливо разглаживая ее.
– Повышай производительность труда, – крикнул он уже вслед уходящему Родику.
Закончив расставлять на длинной деревянной скамейке, выполнявшей роль прилавка, свои поделки, Родик уселся на раскладной стул и, достав из внутреннего кармана куртки начатую бутылку водки, налил себе в пластиковый стаканчик сто грамм. «Для сугреву можно. Холодина чертова!» – подумал он, выпил и быстро спрятал бутылку и пустой стакан обратно в карман. Между тем рынок заполнялся людьми. Покупателей и продавцов было примерно поровну. Слева и справа от Родика расположились две интеллигентного вида женщины. Одна из них была одета в серую вытертую каракулевую шубу со стоячим воротником и высокими плечами и такого же цвета каракулевую шапку. Накрашенные губы ярким пятном выделялись на ее бледном лице. На вид женщине было лет сорок пять–пятьдесят. Она переминалась с ноги на ногу и то и дело поправляла лежащие перед ней на табуретке три вытертые рубашки и свитер ручной вязки неопределенного цвета. «Видимо, бывшая учительница», – решил Родик и посмотрел налево. Другая торговка, много моложе, была одета в военного образца телогрейку и высокие валенки с толстой резиновой подошвой. На руках у женщины были плотные вязаные рукавицы с прорезями для пальцев. Густые темные волосы выбивались из-под военной ушанки. Она вынимала из огромной клеенчатой сумки и раскладывала на столе толстые книги по инженерному делу, физике и математике. «Инженер, наверное, из НИИ прикладной математики и физики. Их тоже разогнали недавно», – определил Родик, исподволь наблюдая за ней.
– Чай, горячий чай! Кому чаю?! – вдоль длинного ряда столов, стульев, табуреток, прилавков шел, расталкивая покупателей, маленький человечек неопределенного возраста и катил перед собой остов детской коляски с прикрепленным на нем бачком горячего чая. Надетый на нем военный бушлат доходил ему почти до пят и был подпоясан простой бельевой веревкой.
– Давай сюда! – закричал Родик вслед уходящему торговцу.
– Не желаете присоединиться? – обратился он к молодой соседке.
– Нет, спасибо, у меня с собой, – улыбнувшись Родику, сказала женщина и достала из сумки огромный китайский термос с нарисованными ярко-красными драконами. – Могу вас, если желаете, угостить. У меня с лимоном.
– Спасибо большое, может быть, потом, – вежливо отказался Родик и отхлебнул еле теплое пойло светло-коричневого цвета.
Был будний день. Торговля шла вяло. К обеду Родику удалось продать одного Горбачева и трех Ельциных. Ему почти удалось продать еще одного Горбачева, но покупатель, молодой мужчина, долго вертевший в руках фигурку, поставил ее на место.
– Могу немного уступить, если брать будете, – сказал Родик, поправляя Горбачева и разворачивая его лицом к народу.
– Не в этом дело, мужик... У Горбачева пятно на голове справа, а на твоей фигуре – слева. Халтура, друг.
– Ну, возьмите Ельцина или Гайдара, они без пятен, – предложил Родик.
– Не, не надо мне этих жидов, – мужчина повернулся и зашагал прочь.
– Повезло нам, что не все евреи уехали. Есть кого винить, – сказала соседка Родика в каракулевой шубе, ни к кому конкретно не обращаясь. – Исторический факт: евреи всегда и во всем виноваты. А ведь кто-то из великих сказал: «Беда той стране, которую покинули евреи», – завершила она краткий экскурс в историю и накрыла полиэтиленовой пленкой рубашки и свитер.
Рано начало смеркаться. Заметно похолодало. Родик поднялся со своего раскладного стула и, опустив руку в карман, нащупал заветную бутылочку. «Еще сто грамм для сугреву не помешает», – подумал он, извлекая бутылку водки и доставая из другого кармана свежий пластиковый стаканчик.
– Послушайте, уважаемый, почем у вас эти... пре... фигурки? – услышал он сбоку чей-то голос. Повернувшись к покупателю и уже собираясь ответить, Родик обомлел. Перед ним стоял не кто иной, как пресс-секретарь Министерства культуры тов. Стеклов, и деловито рассматривал Родиковские творения. В двух шагах от Стеклова, повернувшись к Родику спиной, стоял высокий худощавый человек в коричневых вельветовых брюках и такого же цвета замшевой куртке. Спартаковский шарф на его шее очень гармонировал с такой же шапочкой на голове. Иностранец, как верно определил Родик, что-то активно пытался объяснить двум модельного вида девицам, одетым, несмотря на холодную погоду, в мини-юбки и изящные туфельки на высоких каблуках.
– Почем скульптуры ваши, то-ва-рищ?
Стеклов поставил фигурку на место и, подняв голову, поправил шляпу. Он явно не узнавал Родиона Михайловича. «Господи, хоть бы пронесло», – подумал Родик, еще глубже надвигая на глаза желтую вязаную шапочку.
– Послушайте, меня иностранец ждет, вы что, не видите? – повысил голос Стеклов. И в этот момент Курт Норд, президент Ассоциации скульпторов Австрии, обернулся и, увидев Родика, кинулся к нему:
– Мисте Белоф, хау а ю? Я звонить вам, но ваш вайф ансе, вы нет дома. Я звонить работа, но там ансе НИИНИ нет работать, – путая английские и русские слова, быстро заговорил Норд. – Вот а ю мэйк хиа, мисте Белов?
Изумленный происходящим, Стеклов молча с удивлением смотрел то на Родика, то на Норда.
– Ит из мисте Белов, – обращаясь к Стеклову, сказал Норд и, перегнувшись через прилавок, хлопнул Родика по плечу. Родик продолжал молчать, держа одну руку с бутылкой водки под столом, а другую положив на голову Горбачеву, прикрывая его лысину. Ногой Родик наступил на пустой пластиковый стакан, и тот взорвался с шумом противопехотной мины.
– Mister Nord, it is avidently mistake. I wood like by for us any suvenirs, but this suvenirs is very loow qualitis. Lets go! Our gerls weit us. I gues our gerls ubsolutly frouzen.
Норд удивленно посмотрел на Стеклова, а затем недоуменно перевел взгляд на Родика.
– Вы есть мистер Белов, ес? – перестав улыбаться, спросил Норд, в упор глядя на него.
– Нет, – покачав головой произнес Родик еле слышно.
– Сори, – Норд резко повернулся и пошел прочь.
Стеклов внимательно посмотрел на Родика, хотел что-то сказать, но, не найдя слов, только покачал головой и поспешил за Нордом. Вернувшись к ожидавшим их неподалеку девушкам, они принялись что-то оживленно обсуждать, потихоньку идя вдоль торговых рядов. Родик стоял, не в силах пошевелиться, и глядел вслед удаляющейся компании. Вдруг Норд резко остановился и почти бегом направился обратно к прилавку. На ходу он вытащил из внутреннего кармана куртки огромное коричневое портмоне и, достав стодолларовую купюру, молча положил ее на стол перед пораженным Родиком. Не говоря больше ни слова, Норд повернулся и быстрым шагом пошел к ожидавшей его неподалеку компании. Стеклов и девицы стояли поодаль и с нескрываемым удивлением и презрением наблюдали за происходящим.
Всю обратную дорогу до дома Родик не разжимал в кармане кулак с деньгами. Войдя в квартиру и не снимая обуви и одежды, он прямиком направился на кухню, открыл холодильник и положил в заветную банку две двадцатидолларовые бумажки – все, что осталось после оплаты долгов. Затем вернулся в прихожую, аккуратно повесил на здоровенный гвоздь, торчащий из стены, куртку, снял ботинки и, войдя в комнату, в изнеможении плюхнулся на диван. Через две минуты он крепко спал и ему снился конгресс скульпторов-баталистов в Париже... заключительный банкет в Мулен Руж... поздравления Норда... восхищенные взгляды женщин... Анжелика в длинном черном блестящем платье, надетом на голое тело, плотно облегающем ее стройную фигуру. Тосты... Поздравления... Музыка...