Скульптор. Глава 39

Ночью над городом прогремела гроза. Ливень стучал по крыше и бил в окна шикарной квартиры Родика. Капли дождя сливались и тонкими ручейками стекали по стеклу. Обычно во время непогоды Родик спал очень крепко, но в эту ночь его мучили кошмары. Под утро ему снилось, что он стоит на станке, широко расставив руки, словно в полете, и какие-то люди, знакомые и незнакомые, подходят к нему и крутят станок. И вот он летит. Ему приятно и легко. Но станок крутится все быстрее и быстрее. Ему уже страшно, он хочет остановиться, сойти, спрыгнуть... но не может. А люди, люди – их все больше и больше. Они смеются и вращают станок. Смутно осознавая, что это всего лишь сон, Родик хочет проснуться – и не может. И вот уже страх охватывает его...
– Родион Михайлович, вы не спите? – в его спальню постучали, и Родик проснулся.
– Нет-нет, – он открыл глаза и несколько минут смотрел в потолок, не понимая, где он, какое сейчас время суток, утро или вечер.
Наконец сознание вернулось к нему, и Родик, свесив ноги, сел на край кровати.
– Можно к вам, Родион Михайлович? – осторожно открыв дверь, в комнату вошла Елизавета Ильинична, его домработница.
Она уже надела поверх платья белоснежный фартук и держала в руках какой-то пакет. У Елизаветы Ильиничны был ключ от квартиры, и ей было позволено приходить готовить, стирать и убирать в любое время.
– Вот, Родион Михайлович, нарочный передал, – она протянула Родику узкий розовый конверт. – Говорит, из французского посольства. Завтрак подавать?
– Да, через пару минут. Помоюсь, оденусь и буду завтракать. Идите.
Домработница бесшумно вышла из спальни, по пути поднимая с пола рубашку и брюки. Дождавшись, пока Елизавета Ильинична закроет за собой дверь, Родик разорвал конверт и начал жадно читать: «...Его Превосходительство Посол Французской Республики в Российской Федерации... господин... приглашает... господина... с супругой на официальный обед по случаю дня... блек тай...»
«Где мой смокинг?» – подумал Родик, кладя приглашение на прикроватную тумбочку. В конверте было что-то еще, и он достал лист бумаги, сложенный вдвое. Это был договор. Текст контракта был на французском и русском языках. Посольство поручало Родику произвести полное художественно-декоративное оформление консульств в Санкт-Петербурге и Новосибирске, а также выполнить целый ряд барельефов и скульптур для музеев в Марселе и Бордо. Сумма контракта была указана в приложении, и Родик несколько раз прочел ее, перепроверяя себя и не веря собственным глазам. «Командировочные и другие накладные расходы за счет приглашающей Стороны», – завершил он чтение договора и, положив его рядом с приглашением на официальный обед, быстро встал.
Надев тапочки, в одних трусах, он прошел в ванную. Тщательно побрившись, Родик встал под холодный душ и окончательно проснулся. Он вспомнил о сумме контракта, подумал о близкой поездке во Францию и встречах со старыми знакомыми, и внезапное чувство радостного возбуждения охватило его. Выйдя из душевой кабины, он долго вытирался, затем аккуратно причесался, надушился и вошел в столовую. Завтрак уже был на столе.
– Родион Михайлович, вам кофе сейчас или потом? – спросила Елизавета Ильинична, поправляя приборы.
– Потом, – сухо ответил Родик и включил телевизор. – Елизавета Ильинична, вы не помните, по какому каналу «Человек и право»?
– По первому, Родион Михайлович, как раз сейчас начнется.
Родик включил первый канал. Два дня назад он сдал очередной заказ и ждал результата. «Заказное убийство или внезапная смерть?» – вопрошал ведущий, сообщая о гибели питерского криминального авторитета: «Следственные органы ничего не комментируют».
– Господи, какой молодой! – всплеснула руками Елизавета Ильинична. – Все есть – деньги, жена, дети... Что еще человеку нужно?! – она стояла посреди столовой с полотенцем в руке и внимательно смотрела на экран.
– Бывает, Елизавета Ильинична, бывает. Кофе давайте, – распорядился Родик и переключил канал.
Подробности его не интересовали. «Сто пятьдесят тысяч как с куста, – глотая крепкий кофе и намазывая на теплую гренку вишневое варенье, думал он. – Нормально... нормально... процесс идет».

– Николай Васильевич, вот, взгляните, – Родик достал из тубуса ватман и развернул его перед мэром. – Как вы видите, мой проект охватывает весь комплекс поставленных вами задач. Здесь будут памятники выдающимся людям нашего города – конечно, выбор целиком за вами, я способен изваять любого. Вот здесь фонтаны с цветной подсветкой, а тут – декоративные зеленые насаждения. Вот здесь, Николай Васильевич, указана общая стоимость проекта, – Родик достал из портфеля и протянул мэру лист бумаги под названием «смета». – А вот это, – Родик взял со стола маленький листочек для деловых записок и быстренько вывел несколько цифр, – это, Николай Васильевич, прибыль. Соответственно, пополам, – заверил он градоначальника.
– Тихо, тихо, детали обсудим не здесь, потом, – мэр взял маленький листок с написанными Родиком цифрами и, мельком взглянув, разорвал на мелкие части. – Ну что ж, хорошо. С губернатором я все согласовал, – мэр вынул из настольного прибора дорогую ручку и размашисто написал: «Утверждаю». – Какое число сегодня?
– Двадцатое июля, Николай Васильевич.
– Ах да, конечно, – закивал мэр, подписывая проект и смету. – А что, и плитку тротуарную вы тоже на себя берете? – избранник народа кинул взгляд на только что подписанные бумаги.
– А зачем нам с кем-то делиться, Николай Васильевич? Все сделаем сами. Я вас не разочарую. И плитку положим, и газоны разобьем, и фонари поставим.
Родик взял со стола подписанные документы и, бережно свернув их в трубочку, положил обратно в тубус.
– Разрешите идти, Николай Васильевич?
– Да, конечно. Желаю успехов. Приятно иметь с вами дело.
– Я стараюсь, – ответил Родик, направляясь к выходу.