Сказка о дружбе часть вторая

Сказка.
   Марсовый Лосик был моложе всех и, в отличие от остальных, подобный визит к дедушке Галактионычу был у него первый в жизни. И Зайчик, и Волчок, и Лисичка были его друзьями детства, но только теперь он по- настоящему подружился с ними и стал общаться уже по-взрослому. Самым близким другом для него был Волчок, да они и жили почти рядом, хотя соседство хищников и травоядных всегда заканчивается не в пользу последних, эта парочка с самой первой встречи обрекла крепчайшую дружбу.
   Все началось в тот день, когда однажды юный любопытный Домик погнался за бабочкой и застрял, естественно, рожками в кустах, где и бился до тех пор, пока его там не обнаружил наш Волчок, оттачивающий свои охотничьи навыки, выслеживая всё, что только можно, в лесу. Так он и наткнулся на неопытного Лосика, который уже бессильно повис, устав пытаться выбраться из своей ловушки.
   Как только Лосик увидел волка, он сразу инстинктивно понял, что это хищник, враг и он, конечно же, струхнул по-первой, но деваться ему было некуда и он обмер весь, смирившись. Но мысль о дедушке, о его любимом дедушке, промелькнула ярким светом перед его глазами, осветив последние минуты юного Лосика добрыми воспоминаниями. Дедушка был для него самым дорогим и близким на всем белом свете, к тому же и единственным родственником, ведь родители Лосика погибли от рук охотников, когда тот был совсем маленьким, но уже, к счастью, перестал сосать мамку.
   Дедушка стал тогда воспитывать внука сам, хотя и был уже достаточно пожилым. Но Лосик был уникальным, а главное, тихим и спокойным, поэтому дедушка не выбивался из сил, чтобы довести его до ума. Однако Лосик был таким любопытным и безыскусным, что приглядывать за ним все-таки следовало, ведь он запросто мог где-нибудь встрять, погнавшись за бабочкой или жуком, и что тогда?
   Вот и в этот раз дедушка просто задремал, пока наш герой успел попасть в ловушку и волк его увидел первым, а Волчок хоть и был добряком, но всё же был волком, сыном своих родителей, чей первый выводок почти весь погиб от тех же охотников, и выжил только наш Волчок. И поэтому жажда крови в нём была очень слабой - мать отдавала ему всю свою нерастраченную любовь. Вот Волчок и стоял в нерешительности, смотря на свою добычу, и кровь в нем слегка бурлила, требуя жертвы и поклонения природе его, исконному ритуалу жизни и смерти. Но тут вдруг ему вспомнился младший братишка, убитый охотниками; скорбь и печаль в ещё юном сердце всколыхнули волну любви и заботы, и красная пелена перед глазами стала спадать и исчезла осталась одна только точка,ведь ему так не хватало брата.
   Волчок медленно подошёл медленно и осторожно к застрявшему, замер на мгновение (у Лосика аж дух перехватило в эту секунду) и стал перегрызать ветки кустов, в которых увяз его новый знакомый. Все закончилось быстро, и вот они уже стоят друг напротив друга и смотрят прямо в глаза. А там читалось такое, уже укоренившееся, одиночество, такая печаль и, в то же самое время, такая безответная и безмерная доброта, что мгновенно, безвременно вспыхнула та самая дружба, о которой ранее было сказано. Друзья ещё раз посмотрели друг на друга, каждый как бы впечатывая другого в свое жизненное пространство, нанизывая новую яркую бусину на ожерелье своей судьбы.
   Волчок присел и почесал себя за ухом, и как бы невзначай спросил:
   - Тебя как зовут, дружище? Я - Волчок.
   - Я - Марсовый Лосик. Спасибо, что помог мне выбраться, Волчок.
   - Да никаких проблем, друг. Ты очень напомнил мне моего младшего брата. Его звали Люсик, почти как тебя, Лосик.
   - А у меня никого нет, один только дедушка. Пойду, скажу ему, что у меня все в порядке, а то он уже волнуется, наверное. Ещё раз большое спасибо, друг. У меня никогда не было друзей, ты первый, и так здорово кого то называть другом, ведь правда?
   - Да, Лосик, друг это замечательно! И у меня тоже не было друзей до тебя, только Люсик, сестры и родители. Но теперь Люсика и сестер нет, и мне грустно. Я, если можно, прогуляюсь с тобой, пока ты ищешь дедушку.
   - Конечно, Волчок, я очень рад такому другу, как ты. Пойдем, поищем дедушку.
   И они пошли бок о бок через лес и через всю свою жизнь. И так и не расставались долгие годы, до сего дня.
   Как только прозвучал тот роковой взрыв или удар, а может и падение кометы, когда лес огласился криками и болью, наполнился страданием и отчаянием, и расцвел смертельными цветками пламени огня, тот час же Лосик лихорадочно осмотрелся и понял - все друзья живы, им ничего не угрожает. Однако тут же черная клякса ужасной, леденящей кровь, мысли стала расплываться в его сознании, почти мгновенно затопив его страхом и смятением: как там его дорогой дедушка, что с ним? И тут, посмотрев на убегающего к родителям, Волчка, Лосик стремглав понёсся через лес, ломая рогами сучья и ветки. По дороге он видел много умирающих и искалеченных животных, что только придавало ему сил бежать и бежать.
Бежать нужно было далеко, потому что они с  дедушкой жили в самой чаще,ведь дедушке там было изначально было одиноко-комфортно.Наконец,через полчаса Лосик стал приближаться к их вотчине и ясно видел, что эпицентр взрыва был где-то неподалеку: деревья рядами валялись переломанные,как спички,разметанные во все стороны.Кое где ещё пылал огонь,пахло жаренным мясом и палёным мехом,все вокруг напоминало следы бомбежки или словно безумные великаны разнесли здесь все в пух и прах.
   И вот любимая дедушкина рощица смешанного леса, расположенная по краю болота, где в множестве росли невысокие ивы, листьями которых так любил лакомиться дедушка, также здесь было много осоки и разнообразных зонтичных однолетников. Лосик бежал и кричал во все горло, зовя дедушку, едва уже не охрипнув от крика, как вдруг понял, чтобы кричать бесполезно - нужно самому слушать и он притих, пытаясь уловить малейший звук в горящей пустоте катастрофы. Не прошло и минуты, как он услыхал болотное чавканье и тихий голос, зовущий его изо всех сил. Аккуратно, почти на цыпочках, Лосик приблизился к тому месту, откуда шел голос и увидел... голову дедушки, торчащую из болотной жижи. Сердце Лосика упало, свет померк в его глазах, и ноги предательски задрожали, выдавая крайнее волнение внутри него.
   - Де-дедушка, - позвал, заикаясь, Лосик, - ты как? Я уже здесь, с тобой. Ты меня слышишь?
   Дедушка Лосика был уже очень стар, и красивая седая борода обрамляла его большую умную голову; уши его немного поникли, и видно было, что он держится из последних сил - болото медленно поглощало его, как и всё то, что попадало в него, будь то вековое дерево или вековой лось, ему было всё равно, что глотать, потому что бездонная его пасть было по-настоящему бездонной и, поневоле, беспощадной ко всему, что в неё попадало.
   - Держись, дедушка, я тебя спасу, - сказал смело Лосик и уже храбро хотел войти в трясину, но тот дедушка немного приподнял свою голову и тихо заговорил, по-видимому в последний раз, по крайней мере так казалось со стороны.
   - Нет, Лосик, не надо. Всё напрасно, я уже отжил своё. Ты оставайся там, где стоишь, ты мне уже ничем не поможешь, - голос его становился всё тише и спокойней, словно он убаюкивал и себя, и Лосика.
   Однако Лосик не стал его сильно слушать и постарался пробраться к нему, но ноги его сразу тонули, и страх ворвался в его самоотверженье, не давая ему больше сделать ни шага. Так он и  топтался: передние ноги в болоте, задние цепляются в осыпающийся берег, и дальше никак. А дедушка угасающим голосом, еле-еле держась и судорожно дыша, всё твердил ему тихо, пока, наконец, не умолк, сказав Лосику то, чего он не ожидал услышать:
   - В тот день, когда твои родители погибли, я так же, как ты не мог сдвинуться с места и смотрел, как они умирают у меня на глазах. Я умирал вместе с ними, но я был беспомощен, как и ты сейчас. Но это нормально, мой хороший, иногда так бывает. И с нами вот тоже случилось. Прости меня, родной, и прощай, я уже так долго цепляюсь за эту жизнь, что пора её отпустить. Будь сильным и смелым, какой ты есть и какими были твои родители. Прощай, - и с этими словами дедушка выдохнул в последний раз и нырнул в беспристрастную, теперь уже манящую и почти ласковую пучину, став частью её навсегда.
   Разрывающийся от рыданий, Лосик свалился на берегу болота,беззвучно содрогаясь от них. Боль схватила его в свои объятия и сжимала-сжимала, пытаясь сломать ему рёбра и выбить дух; он стал кататься по земле, и в этот момент большая серая молния скользнула к нему и обняла, отгородив своей любовью от остального мира.
   Наконец, немного успокоившись в этих дружеских объятиях, Лосик смог прийти в себя и сказать несколько тихих, но твёрдых слов:
   - Теперь мы с тобой одни, Волчок. Одни на всём белом свете, но это немало, ведь правда, друг?
   Волчок пристально посмотрел на него ясно понял, что никого роднее Лосика у него нет. И он как смог улыбнулся другу и самому себе, ведь начиналась новая, совсем другая жизнь, для которой они только что созрели.
   А солнце в эти мгновения скользило по их шерсти, играя на её кончиках своими бликами, и со стороны казалось, что это невиданные доселе создания, сущности которых еще не ясны вовсе и тот, кто сможет их узнать, познакомится с волшебной тайной, заглянет в беспредельность, ведь аура, сияющая вокруг наших юных друзей пылала магнитным костром и силой их духа.

   Только матери и смогут понять до конца, что почувствовала наша дорогая Лисичка в тот злосчастный момент, когда хаос ворвался во все их жизни и разметал по лесу гостей Галактионыча. Не знаю, можно ли это хоть как-то передать словами - вряд ли, но я всё же постараюсь на это как был намекнуть что ли, если у меня это получится: во-первых, сердце её просто оборвалось на месте, затворёное опасениями о детях, оставленных дома, во-вторых, внутри неё возникло торнадо из чувств, рвущихся во все стороны, а в-третьих, калейдоскоп картинок начал крутиться перед её глазами, и каждая из них несла Лисичке боль, переживания, опасения, страх, тревогу, лихорадочное сердцебиение и безудержное желание бежать в сторону их норы, что Лисичка, впрочем, и сделала сразу же после прозвучавшего взрыва, через десять-пятнадцать секунд, не более того.
   Ловкое, молодое ещё, тело Лисички рыжей молнией неслось через горящий, дымящийся лес, легко находя путь в этом водовороте из вывороченных деревьев, разодранных кустарников, упавших веток, трупов и умирающих зверей, которых было предостаточно на всём её пути. Она даже хотела остановиться, чтобы помочь соседке-медведице, но не сделала этого, потому что неумолимый инстинкт гнал её дальше - ей надо было во что бы то ни стало увидеть своих кровиночек, двух мальчиков и девочку, иначе сердце её могло просто разорваться, переполненное неизвестностью и ожиданием самого худшего на свете, но она неслась, отбрасывая худые мысли, а надежда летела впереди неё на несколько шагов, силясь проникнуть сквозь пространство и увидеть детей живыми и здоровыми.
   Не так давно отец её детей попался на воровстве кур в соседней деревне и, естественно, был убит - завтравлен собаками. Она нашла его растерзанное тело на краю деревни, куда его выбросили после расправы злые люди. Долго она плакала над ним; горевала так сильно, что стала скулить и выть от осознания одиночества и потери, и, помимо всего прочего, вся забота о детях ложится на её хрупкие плечи, ведь этот выводок её первый, и как справиться со всем этим в одиночку, она просто не знала, вот и пошла к дедушке Галактионычу за советом, потому что знала, что мудрый старик всегда подскажет и поддержит в трудную минуту.
   Но теперь, несясь как угорелая через чащу на заветную осыпь, где была их нора, которую они выкопали вместе с мужем, она чётко ощущала свою подготовленность ко всему, к любой неожиданности, и вместе с опасениями в ней росла уверенность в себе, в своих силах и возможностях. И она росла над собой вместе со своим материнством, превозмогая всё-то, чтобы было описано ранее; жизнь учила её, и она знала это на самом сокровенном, глубинном уровне, впитывая каждое мгновение этого сумасшедшего бега, всю свою наполненность и наваливающуюся отрешенность, и всё только для того, чтобы быть готовой ко всему, что она может увидеть в конце своего пути. Наконец, показалось сломанная сосна и гряда больших серых камней, выглядевших как броня на спине динозавра; она стала замедлять свой бег, и внутри неё всё тоже стало замедляться, потому что все окрестности изменились неузнаваемо - волна хаоса дошла и досюда.
   Небольшая осыпь, на склоне которой была нора, превратилась в почти отвесный обрыв: видимо основание её было таким зыбким и неустойчивым, что сильнейшее сотрясение земли и воздуха,  произошедшее, пока она с остальными была в сторожке у старика, привело к тому, что осыпь просто съехала вместе с норой вниз, образовался огромный овраг, земля местами вздыбилась, местами разверзлась, ручеёк, текший на дне, был полностью засыпан, короче говоря, трагедия была налицо, и что делать в данной ситуации, в которой даже чёрт ногу сломит? Но... Лисичка не растерялась и смело кинулась вниз с обрыва. Пульсация внутри неё вдохновляла её на отважные действия - самоотверженность поддерживала её в полёте и спуске, не давая упасть или оступиться. Точность её движений, ловкость Лисички была сейчас просто запредельной, местами даже какой-то антигравитационной что ли, но не в этом суть. Она спускалась к чему-то торчащему из земли на двадцать сантиметров и, наконец, добралась и тут же стала остервенело рыть, потому что здесь раньше торчал почти метровый куст, и кончик его сейчас точно указывал на вход в нору, которую Лисичка и пыталась откопать.
   Копая около часа, она несколько приблизилась к своей цели, почти достигнув входа, и рыла с еще большими усилиями, чем прежде, и вот земля стала более рыхлой, и лапы Лисички провалились в пустоту - показался вход, и сердце её запело от счастья, она сейчас спасет своих кровиночек из земного плена. Буквально секунду она передохнула и, собравшись с силами, крикнула в темноту: "Родненькие мои, мамочка тут, не бойтесь, ласточки, я иду к вам". И прислушалась так внимательно, как никогда еще в жизни, я могу вас заверить точно. Чуткие уши Лисички всё же уловили из-под толщи земли какое-то шебуршание и будто бы несколько детских голосов.
   - Я иду, - сказала очень громко она,но только собиралась войти в нору, чтобы дальше искать своих ненаглядных рыжиков (хотя старший из них был больше бурым, чем рыжим), только сделала первый осторожный шаг, как вдруг земля над ней разверзлась и рухнула на неё, придавив наполовину и снова засыпав вход, почти похоронив всё то, что она успела откопать, но куст остался стоять и, словно маяк, всё ещё указывал на вход в нору.
   Вот теперь у Лисички сердце не просто упало, она стремительно разбилось вдребезги, не оставив и шанса, потому что она не могла и пошевелить задней половиной тела, это был просто какой-то кошмар, один из тех, которые приходят в любую голову под покровом ночи, но сейчас был ещё только мерцательный вечер, и она не спала и как не старалась, как не брыкалась и не крутилась, освободиться не могла.
   Несколько раз Лисичка пыталась высвободиться из этого могильного плена, ясно понимая, что никто ей не поможет - надеяться не на кого, только на свои силы. Но она была бессильна против этой съехавшей горы и затихла, чтобы немного отдохнуть и продолжить сражаться. Тут она и услышала своих детей; они тихо переговаривались между собой, решая, как помочь ей, своей мамочке.
   Старший сын и пробрался из бокового прохода и старался подползти к ней, но она попросила его освободить младших детей, и не оставлять их одних. Сердце её стучало на пределе, в ушах звенело, лапы саднили, а мышцы просто гудели, отказываясь продолжать что-либо делать, но неимоверным усилием воли Лисичка заставила себя пошевелиться и продолжала дёргаться и скрестись, крутиться и ворочаться, и так до изнеможения, пока, наконец, силы не оставили её совсем, и она замерла, затихла в ступоре, отказываясь сдаваться, но уже только в голове.
   От своего вынужденного бессилия она уже собиралась заплакать, снова завыть,  как тогда над своим любимым, но кое-что привлекло её терявшееся внимание - ей показалось, будто она услышала то ли мяуканье, то ли гавканье. Но она подумала, что это ей только мерещится, и эта беспомощность всё-таки выдавила у неё одну сиротливую слезу из левого глаза, которая скатилась к её носу и затерялась там в шерсти, как она однажды в дремучем лесу, будучи ещё маленькой.
   И тут она вдруг ясно услышала голос дедушки Галактионыча, говорившего с ней:
   - Лисичка, держись, хорошая. Мы уже видим кончик твоего хвоста, сейчас освободим уже, потерпите там. Туман, давай быстрей. Эх, старость - не радость, я уже устал, дай бог сил.
   - Хорошо, дедушка, - только и смогла сказать про себя Лисичка и почти уже потеряла сознание; дышать становилось всё труднее и труднее.
   Через несколько минут она всё-таки отключилась и уже не чувствовала, как Туман и Звездик стали доставать её из земли, а достав откачивать. А после они помогли выбраться и её плененным деткам, оказавшимся живыми и здоровыми.
   Очнувшись уже наверху осыпи, Лисичка вдруг тотчас подскочила, как ужаленная,  но увидев своих лисят, присела - силы ещё только возвращались к ней, но облегчение уже опустилось мягко на её плечи, успокоив мечущееся сердце, вселяя в него покой.
   В этот самый момент произошло-то, чего никто не ожидал: во-первых, вновь пронеслось по небу что-то просто титаническое, заслонив своей гигантской тенью оставшийся на небе свет, секунда, и взорвалось от столкновения с землей так, что все просто попадали на землю, а, во-вторых, все опять зажмурили глаза, потому что что инстинкт охранял их от любого воздействия, причём так сделали все наши герои - и Галактионыч, и Зайчик, и Волчок, и Лосик, и Лисичка, и кот с собакой, чьё присутствие в нашей сказке совсем не случайно, ведь они большие друзья единственного человека во всей разношерстной компании их любовь и преданность выручали Галактионыча не раз, но об этом когда-нибудь потом.
   В следующий, осознаваемый ими всеми, миг они открыли свои глаза и обомлели - вокруг ник целая и невредимая избушка дедушки, а перед ними слегка недоеденные тарелки с супом, в руках у них можжевеловые ложки, выструганные стариком с любовью.
   Все смотрели ошарашенным взглядом друг на друга, и понимая, и не понимая то, что сейчас им открывалось. Ведь такое бывает не часто, уж с ними точно, не знаю как с вами. И они постепенно, оторопело оглядываясь по сторонам, но уже не притрагиваясь к супу, досиживали этот вечер вместе, пока не заискрилась первая звёздочка, и не вышла красавица-луна, окатив весь мир своим серебряным дождем-светом; этот удивительный, такой же вечный, как и солнечный, свет исцелял весь мир земной, убаюкивая своим волшебством и космическим покоем, так веявшем от Луны, царицы ночи.
   Ведь завтра будет новый день и новые свершения, и кто знает, кого будут испытывать на прочность, на отвагу, на самоотверженность. А кого-то точно будут - это однозначно, потому-то Луна и несла в сердца, утомленные испытаниями, успокоение и лёгкое забвение, чтобы любой мог завтра, проснувшись, преодолеть все выпавшие на его пути трудности, тем более, что у многих есть и остаются верные друзья и просто близкие люди, делящие с ними все радости и печали земного пути.

--