Второй шанс Глава 5

                Глава 5. Пусть будет выслушана и другая сторона.

     Ночь в следовательском кабинете не была спокойной из-за того, что диванчик не был предназначен для длительного сна, в основном он использовался для дружеских посиделок, его подставляли к столу, когда собиралось общество более трех персон. Дежурного я предупредил, что буду отсыпаться после трудного дня, что вызвало у него удивление, так как до дома мне было пять минут на машине, двадцать быстрым шагом. Но он ничего не сказал, уткнулся носом в свой журнал, видимо сам намеревался завалиться на боковую. Так что попытки заснуть в позе эмбриона долго не давали результата, пока усталость не взяла свое.
    Утром меня не разбудил ни предусмотрительно отключенный телефон с селектором внутренней связи, ни неизбежная суета учреждения, начинающаяся в девять часов по утру. Хотя, может быть сегодня выходной? Не помню, когда этот путч начался на буднях или на выходных. Не открывая глаз, я внимательно вслушивался в звуки утра, пытаясь определить, что день грядущий мне готовит. События двух предидущих дней приучили меня уже не радоваться скоропалительно пробуждению. На слух ничего определить не удается. Решаю еще полежать, открывать глаза и разочаровываться не хочется. Ого, чу, слышу какое-то цокание по полу. Странно, может я уже в больничке и к моей койке цокает каблуками медперсонал? Замираю и решаюсь открыть глаза, чтобы определить воочию «цокающего» субъекта. Но еще до того как свет нового дня ворвался в мои очи, в щеку мне уперлось, что-то влажное и холодное. Бррр, что за..! Из кровати меня буквально подбрасывает, очумело кручу головой. На меня преданно глядит здоровый пес породы ротвейлер, улыбаясь во все свои зубастые челюсти. Бросаю беглый взгляд вокруг - да, да, да. Нет следовательского диванчика, нет мрачных стен казенного кабинета. Стены, наоборот радуют свежим «евроремонтом». Ясно, пес этот мой, я ласкового треплю его по голове, за что получаю сполна собачью преданность в виде вылизанной большущим языком физиономии. Пес поскуливает, что ясно свидетельствует о необходимости выводки его на улицу для удовлетворения больших и малых физиологических потребностей. С учетом наличия  собаки и знакомой обстановки можно сразу определить мое нахождение в квартире, которую я купил во время своей адвокатской практики, значит это двухтысячные, причем начало. Хотя чего гадать, с каждым пробуждением определение времени «попадания» в иную реальность становиться проще. Вон на меня смотрит видак Джи-Ви-Си в пару с телевизором такой же фирмы. На табло мигает дата 09.09.2001 года. Так, что-то меня все к концу лета – началу осени перебрасывает. Кстати,  через пару дней начнется кровавое 11 сентября в США озаряет меня мысль, но линия поведения в двух предидущих эпизодах определена, и на мой взгляд дает результат, к тому же явно помешать трагическим событиям не в моих силах. Радует то, что я неуклонно двигаюсь к своему времени, каждый раз «отмахивая» по десятку или около того лет. Значит, осталось мне «пару остановок» до конечной. А то, что каждый раз я просыпаюсь в новом времени, поступательно идущем в будущее, свидетельствует о том, что я мое «бездействие» как способ поведения себя оправдывает. Видя мою бесполезность в конкретном отрезке времени меня переправляют дальше. Вот когда им надоест, меня и оставят, надеюсь, в покое. От размышлений отвлекает пес, настоятельно требующий прогулки.
-   Ладно, идем уже, - успокаиваю я его, иду в ванную быстро споласкиваю лицо, в коридорчике висит на вешалке кожаная куртка, в карманах которой нахожу ключи от «Жигулей» и от иномарки с брелком сигнализации. Ах, да! Благосостояние с момента ухода в 1993 году со следственной работы у меня улучшилось. Прекрасно помню, что Мазду цвета морской волны я использовал для выездов по работе, а «девятка» всегда была у подъезда, в частности, чтобы возить моего зверя за город, дабы он не пугал окружающих своей массой ( вставая на задние лапы, он передние свободно клал мне на плечи, причем морда его оказывалась практически на одном уровне с моим лицом). Спускаясь в лифте, вспоминаю и эпизод покушения на меня в этом же подъезде, когда я чудом остался жив. Но это вроде было позже, или не позже? Но вот, точно если это было перед американской трагедией, то пока меня не выдернут из этого временного отрезка, вечером не буду в подъезд один выходить. Тех ублюдков было двое, двое дохлых наркоманов. Так что если и припрет мне выйти, возьму своего зверя, обученного для несения охранной службы. Тогда из покушающихся останется пару кусков рваного наркоманского мяса, но и события пойдут уже другим чередом в будущее. Лучше все же не выходить. Хотя, после покушения я был доставлен в больничку, это абсолютно точно, туда еще приехали представители братвы, которых я обслуживал по адвокатской линии. Они в этом усмотрели какие-то происки конкурирующих группировок. Точно. Они еще посадили пару «быков» меня охранять и притащили маленькую «Соньку» - телевизор, а события 11 сентября в Нью-Йорке я смотрел в прямом эфире дома, точно помню, жуть-то какая была! Второй самолет  террористов прямо в прямом эфире разнес вторую башню «близнецов». Так что покушение с сегодняшней датой не коррелируется. А причиной покушения, как установили потом, стала заурядная зависть бывшего прокурорского сослуживца, которого, правда, не посадили, но отовсюду повыгоняли. Потом он спился, да и «крякнул» в безвестности. Ладно, хоть с этим разобрался, а то как-то неприятно стало. Ну, вот она красная девятка. Усаживаю своего ушастого друга назад. Задний диван сидения предусмотрительно убран, по-иному ушастый не помещается (упирается головой в потолок и ему приходится ездить согнувшись). Так коробка ручная, но ведь тот, кто научился в свое время на «ручке» ездить этого никогда не забудет. Это как на велосипеде, раз научился и на всю жизнь. Завожу, прогреваю. В портмоне нахожу права тех времен, документы на машину, деньги российские и пару сотен долларов. Сейчас без них никуда. В нагрудном кармане что-то тяжеловатое. Странно, ствол я сдал, когда уволился из прокуратуры и вроде  ходил невооруженным, даже вшивым «газовиком». Да это и не пистолет, предметом оказывается мобила «Нокия», ну да, помню ее. Зарядка в батарее есть, телефон должен работать. По пути к берегу Финского залива задумываюсь о том, что как-то и вчера и сегодня я умудряюсь избегать встречи с первой женой и сыном, который, понятное дело сейчас уже в школе. Может сия встреча может привести к какому-то ужасному изменению в будущем? Все может быть. Но могу вот пса выгулять, отвезти домой, покормить и поехать кататься до вечера по окрестностям, хотя это будет уже «измененное» относительно прошлого мое поведение с опять-таки непредсказуемыми причинно-следственными связями. Практика у меня была по тем временам обширная и день для «покатушек» на автомобиле был непозволительной роскошью. Кстати вот и мобила разразилась мелодией полонеза Огинского. Так где тут кнопка ответить, а ну все также, в принципе, как и на последующих слайдерах. Нажимаю на кнопку с зеленой трубкой, подношу к уху:
-   Да.
- Роман Юрьевич, здравствуйте, Баскаков беспокоит, Вы к суду когда подъедете? Хотел до заседания с Вами пообщаться.
« Вот тебе раз, сегодня дело какое-то, что за Баскаков, не припоминаю», - лихорадочно думаю я и как будто спросонья, спрашиваю:
-  Да, да, конечно, во сколько у нас там дело? Не соображу…
-  В одиннадцать, - сообщает собеседник, - так  я в половину одиннадцатого жду Вас у суда?
-   Буду, - отвечаю и даю отбой.
    Вот еще напасть! Дело какое-то. А что за дело? Может и ерунда, а может и такое, от которого что-то зависит. Фамилия ни о чем не говорит. Зачастую, конечно, дела откладывались по ряду причин. Может и сегодня не пойдет, хотя вряд ли, не стало бы меня заносить в этот день. Не должно быть сегодня разных «проходных» дел. Должно быть что значащее. Придется ехать в суд, там уже разберемся, мастерство, как известно, не пропиваемо.
    После водворения ушастого в дом и обязательной кормежки в виде большого таза кашей с мясом, поскрипев мозгами, вспоминаю что «Мазда» должна быть на охраняемой стоянке  недалеко от дома. Киваю сторожу, он кивает в ответ. С этой машиной уже все гораздо проще. Смотрюсь во внутрисалонное зеркало, поправляю галстук. В шкафу нашел «адвокатский» прикид, с красной ксивой в кармане. Осмотр портфельчика не позволил определить фигуранта сегодняшнего дела. Было несколько картонных папок адвокатских производств, но ни одного с фамилией «Баскаков». Хотя может сам Баскаков – это родственник подсудимого или знакомый, друг и так далее…
    Паркуюсь на стоянке около суда, у входа солидный мужик в плаще. Он или не он? Делаю вид, что замешкался около машины, давая мужику себя увидеть. Точно он, обернулся на звук закрываемой двери и идет ко мне.
-   Приветствую, Роман Юрьевич!
-   Здравствуйте, давно ждете? – стараюсь избегать имен-отчеств.
-  Да тоже подскочил минут пять назад.- отвечает,- Я видел арестантскую машину, Андрея уже провели внутрь. Вы сейчас к нему?
-   Да, конечно, что-нибудь передать?- спрашиваю.
-   Пусть  держится, меня и жены в зале не будет, сами понимаете…
-  Хорошо, после окончания я отзвонюсь, - киваю ему и прохожу в суд.      который стоит тут уже с девяностых годов и в моем времени тоже находится в том же здании.
    Теперь осталось определить, что за Андрей и у кого из судей процесс с его и моим участием. Но это уже не сложно, на втором этаже висит «аншлаг». Так с именем Андрей только один. Ничего себе! Убийство с особой жесткостью. Нет, этот денек точно спокойным не будет. Захожу в канцелярию судьи, который уже минут через двадцать будет рассматривать дело этого самого Новикова:
-   Привет, Маринка,- память безошибочно выдает имя секретаря, - дай по быстрому дело Новикова глянуть. Кое- что в экспертизе для себя напомнить хочу.
-  Бери, - отвечает Маринка, занятая макияжем, пихая  мне по столу несколько томов уголовного дела,- только быстро, сейчас шефу уже понесу.
-    Я быстро, - бормочу я, лихорадочно ища обвинительное заключение.
«  Ух, ты полный набор для пожизненного. Убийство, расчленение, попытка сокрытия трупа», - просматриваю обвинение. И, конечно, вспоминаю это дело. Молодой парень, закончив высшую школу МВД, кстати, тот, что встречал меня внизу это его родной отец, занимающий серьезный пост в этой же организации. Так вот, после окончания он не стал себя посвящать служению закону, а стал работать в какой-то фирмочке по поставкам. В один прекрасный день понесла его нелегкая в хорошем подпитии по злачным местам города. В одном из них встретил он тоже изрядно подпитую дамочку, в тот же день разругавшуюся вдрызг с мужем и ищущую на том основании приключений для «мести» нерадивому супругу. Кстати, похоже, вон он в коридоре перед судебным залом, меня глазами прожигает. Совместное распитие Новикову с жертвой удалось вполне, а вот насчет любви алкоголь сыграл с ним злую шутку. Разозленная этим мадам высказала ему свое недовольство в матерной форме, ну а он, обломал об нее ножку от стола, а потом когда осознал происшедшее, попытался в лучших традициях расчленительства в ванной разделить труп на части с целью выноса и последующего сокрытия. Однако анатом из него оказался никакой, и отчаявшись, набрал он «02». А позже выяснилось, что бабушка у него была не в себе, стояла на учетах в психиатрии, так что пошли экспертизы вплоть до института Сербского в Москве. И вроде признали его находившимся в состоянии аффекта и выпустили из зала суда за отсиженным. Но это же работа экспертов, хотя перед первичным допросом я посоветовал ему «косить» под аффект, но это стандартная уловка адвокатов всех времен и народов для облегчения участи злодея. То есть если сейчас пойдет дело, то его неминуемо выпустят за переквалификацией умышленного на «совершенное в состоянии аффекта». Ну и какой смысл был забрасывать меня сюда на это дело? Понятно, что дальнейшая судьба Новикова после того, как он так удачно соскочил с «пожизненной статьи» мне не известна, может быть, он потом совершал подобное и не раз. Из города он после суда уехал это точно. То есть не приложу ума, какова моя роль именно сейчас, что хотят от меня временные властелины. Лично я принцип, еще раз продуманный мною с утра, менять не собираюсь.
      Из клетки на меня смотрел осунувшийся молодой человек, нервно теребящий в руках листы обвинительного заключения.
-   Роман Юрьевич, сегодня у меня последнее слово, - жалобно смотря на меня, проблеял убийца, - я вот всю ночь не спал, все думаю, может мне «признанку» сделать?
-   Какую признанку? – оторопел я, - Ты ведь вроде и так признаешь факт лишения жизни.
-   Ну помните наш разговор первый, еще до прихода следователя? – начал объяснять Новиков, - тогда ведь я Вам рассказал как оно случилось.
-  Ну-ка напомни,  - попросил я, - смена позиции на суде, да еще и в последней стадии процесса вещь серьезная и чреватая.
-   После того как у меня с ней ничего не вышло, - зачастил Новиков,- я на кухню ушел, а она посмеялась, сказала, что я импотент, выпила еще водки и вырубилась. А я сидел, сидел, а потом подумал, что город маленький, что начнет она об этом рассказывать, ну и решил… ее…это, ну кончить. А когда мочил ее ногой от стола, тогда и возбудился. Вот мне страшно тогда и стало, что со мною что-то не так.
-   Чикатило вспомнил? – машинально спросил я, вот она загвоздка этого дела!
-    Да нет, все эти ссылки на бабушку и ее припадки вдруг судом приняты не будут, - он полистал обвинение, - вот, Роман Юрьевич, эксперты же пишут, что «при этом Новиков с большей доли вероятности находился в состоянии простого физиологического аффекта».
-  То есть тебя пугает достаточно вероятностный вывод эксперта? – спросил я, пытаясь унять хоровод возникших у меня мыслей.
-  Да вот это «вероятно», - Новиков нервно сжал листы писчей бумаги в руках,- суд, наверняка, сможет «обкатать» это в приговоре, тогда за «непризнанку» точно пожизненное влепят. А так хоть шанс есть, признался, сам ментовку вызвал…
-  Так погоди, я ведь любую позицию, которую ты займешь, буду отстаивать.- стандартно стал я ему объяснять элементарные основы адвокатской этики, - но ты у меня просишь совета, а это уже ответственность за твою судьбу. Подожди, мне необходимо подумать.
    Я вышел из арестантской комнаты, дошел до Маринки и попросил не вызвать подсудимого в зал, так как он запросил консультации. Под грозным взглядом прокурора, который во всеуслышание уже раньше, помню, заявлял, что будет просить пожизненное, несмотря на всех этих экспертов, которые или сами с «приветом» или папашей подсудимого подкуплены, я пошел мыслить в тихий уголок судейского коридора, до которого как правило никому не было дела, а тем не менее там стояли стулья и до туда не доходил  судейский шум.
    Значит так, получается в моей «прошлой» жизни Новиков  не призналя в своем намерении лишить жизни случайную знакомую умышленно и осознанно. Суд, несмотря на горячую речь прокурора берет за основу мнение экспертов, ну как же «все сомнения в пользу подсудимого» и дает ему два года с чем-то, которые он отсидел в СИЗО и во время пока шел суд . Новиков , выйдя из суда, скрывается из города. И где-то там, в другом месте России, а по снятии судимости и на территории любой другой страны, вспоминает сладостное ощущение оргазма при убийстве противоположного пола, и начинает «маньячить», что приводит к определенным последствиям в будущем. А ежели он сейчас кается, утаивая следующий за убийством сексуальный момент, суд под давлением прокурора рисует ему больше десятки за особую жестокость, но пожизненного явно не даст. Тогда больше десяти лет Новиков никого не трогает, что тоже влияет на будущее, но уже,  видимо, в нужном для пославших меня плане. Но это все мои рассуждения, я не знаю наверняка так это или не так. Мне никто не удосужился разъяснить, что от меня ждут, тычут как слепого котенка во временные дыры. Я определился для себя и не собираюсь ничего менять. И потом, в той жизни, наверняка была такая же беседа перед заключительным заседанием, но Новиков по моему, конечно же совету, не стал рассказывать истинности происшедшего.
    Я возвращаюсь в арестантское помещение, голова разламывается от мыслей.
-  Ну что, Роман Юрьевич, как поступим? – бросается к решетке Новиков.
-  Ничего не меняем, - говорю я, стиснув зубы, - и про свои ощущения забудь,
Идем по версии изначальной. Не получилось, она обсмеяла тебя, трах-бах, очнулся труп на полу.
-  Хорошо, - сразу успокаивается Новиков.
   Его ведут в зал суда, я тащусь сзади, уперевшись взглядом в его скованные наручниками за спиной руки. С точки зрения своего принципа «невмешательства» я делаю все правильно, кроме того я делаю все правильно и с точки зрения адвоката, изобличать не моя работа. Надо было гениталии на следствии ему для признания выкручивать. Но на душе все равно какая-то большая , сколькая жаба.
    День проходит в уточнениях по делу, судья опять дергает эксперта, тот опять талдычит о «вероятности» аффекта,  гневно выступает прокурор, затем я без присущего мне в те времена запала. Последнее слово. Распускают на пару часов. Суд ушел для вынесения приговора. Два часа провожу в соседнем кафеюшнике, ничего в глотку не лезет, выпиваю три чашки кофе, постоянно пытаясь убедить себя, что все делаю правильно.
    Снова зал, суд оглашает приговор, не удивляя меня мягкостью, конвой открывает клетку, выпуская не верящего в случившееся Новикова, он что-то возбужденно говорит мне, ждем оформления бумаг, выдачи ему паспорта, звоню Баскакову, Новиков рвет у меня трубку и захлебываясь от радости что-то говорит отцу. Наконец сдаю его на улице, подъехавшему Баскакову, который пытается затащить меня в машину, чтобы вручить пачку «зеленых», вяло отговариваюсь на завтра. Мол, здесь все под видеонаблюдением. Он обещает кровь из носу звонить завтра с утра. Наконец я один. Я опустошен, как-будто прикоснулся к чему-то пакостному, хотя таких терзаний по поводу этого дела раньше не помню. Сейчас другая моральная зрелость. Бесцельно наматываю на «Мазде» круги по городу, пока не останавливаюсь около известного по тем временам бара.
    Бутылка «Абсолюта» практически пуста, но особо легче мне не стало. Подходили какие-то люди, здоровались, пытались узнать, что случилось, отходили, не добившись ответа. Уже поздно. Встаю и понимаю, что набрался шведской водяры с избытком. Иду к машине, забираюсь на заднее сидение и отключаюсь.