Скульптор. Глава 47

Было уже около четырех часов, когда в дверь мастерской неожиданно постучали. Родик отложил в сторону журнал «Искусство архитектуры» и поднялся с кресла.
– Да, прошу вас, заходите, – крикнул он.
– Здравствуйте, Родион Михайлович, еле нашел вас! Заблудиться можно в вашей обители, сплошные коридоры и переходы...
– Да и в вашей конторе коридоры извилистые, – ответил Родик, вспоминая свой первый визит в Агентство национальной безопасности.
– Согласен, – Огурцов, не дожидаясь приглашения, присел в кресло и закинул ногу за ногу. – Ну что же вы стоите, Родион Михайлович, разговор у нас непростой предстоит, присаживайтесь.
Родик сел напротив Огурцова.
– Слушаю вас, Валентин Афанасьевич.
– Догадываетесь, о чем речь пойдет?
– Подозреваю, – кивнул Родик.
– Ну да, правильно, о Сенцове. Как же так получилось, Родион Михайлович? Не вышел фокус... Очень обидно.
– Не знаю, я сделал все, что мог, как обычно.
– В самом деле? Как обычно? Вы уверены?
– Да, вы же сами видели бюст Сенцова.
– Видеть-то я его видел, – задумчиво произнес Огурцов и огляделся по сторонам. – Красиво у вас здесь, прям музей, – он с неподдельным интересом рассматривал картины и скульптуры. – Как я понимаю, это все копии? – Огурцов кивнул на произведения выдающихся авторов.
– Безусловно копии, до вас мне далеко, купить оригинальные работы я себе позволить не могу – дороговато, знаете ли.
– Интересно... Очень интересно, – произнес Огурцов. – А вот этот бюст Сенцова – тоже работа Микеланджело?
– Нет, это моя работа.
– Странно... Очень странно... – Огурцов встал и подошел к бюсту Сенцова, поставленному Сергеем на станок в дальнем углу мастерской.
– Что же здесь странного? – Родик продолжал сидеть в кресле. Спина и шея у него вспотели. – Я почти всегда делаю несколько вариантов заказа. Это обычная практика всех художников. Общеизвестный факт, как вы знаете.
– Так-то оно так, обычная, – согласился Огурцов. – А материал вы использовали тот же, что и всегда, обычный? – при этих словах он повернулся и в упор посмотрел на Родика.
– Не помню, по-моему, тот же, да и какое это имеет значение?
– Не знаю... Не знаю... – Огурцов вернулся и вновь сел в кресло напротив Родика. – По каким критериям вы выбираете окончательный вариант бюста?
– Ну, как вам сказать... – Родик замешкался, не зная, что ответить. – Скорее, по наитию, внутренним ощущениям, так сказать... Пониманию внутреннего мира моего героя...
Огурцов барабанил пальцами по журнальному столику и не мигая смотрел на Родика.
– Сенцов симпатичен вам? Точнее, его идеи?
– Я не интересуюсь идеями своих подопечных. Моя задача – добиться максимального портретного сходства, и только.
– А вам не кажется, уважаемый Родион Михайлович, что бюст, стоящий вон там в углу, и бюст, который мы с вашей подачи доставили Сенцову, – это совершенно разные люди? А? Точнее, бюсты, – поправил он себя.
– Нет, мне так не кажется. Во всяком случае, я сделал все, что мог и что умею, я не маг и не кудесник, а только скульптор, – сказал Родик с нескрываемым раздражением. – Не пойму, к чему вы клоните? – он из последних сил старался сохранить видимое спокойствие.
– Не обижайтесь, Родион Михайлович, – примирительно сказал Огурцов, – черт с ним, с Сенцовым, решим мы этот вопрос так или иначе, будем считать это недоразумение исчерпанным. Завтра-послезавтра Иванов передаст вам новый заказ, надеюсь, вы не подведете. Ну, я, пожалуй, пойду. О, уже почти шесть, засиделся я у вас...
Огурцов поднялся, собираясь уйти.
– Подождите, присядьте, пожалуйста, я хочу обсудить еще один вопрос, – сказал Родик и сам удивился своим словам.
– Что? – на лице Огурцова застыло изумление. – Интересно...
Он вернулся в кресло.
– Ну-с, слушаю вас, Родион Михайлович, излагайте.
– Я... Я... Ну, в общем... Выхожу из игры, больше работать на вас не буду, хватит.
– Вот как? Ну что ж... Интересно... Как говорится, вольному воля – спасенному рай. Кстати, вы, уважаемый, знаете, какие мы штрафы заплатили за провал? Кстати, ваш провал.
Родик молчал, уставившись в пол.
– Так я вам доложу, – продолжал Огурцов. – Почти миллион. И, как вы понимаете, не рублей. В случае расторжения нашего контракта, так сказать, вам придется все компенсировать. Вы осознаете это? Все, до последнего цента.
– Понятно. Я готов, – Родик встал и подошел к массивному сейфу, заставленному скульптурами и стеллажами. Вынув из кармана ключ, он открыл тяжелую железную дверь: – Вот, – Родик положил на столик перед удивленным Огурцовым кейс, – здесь семьсот пятьдесят тысяч, не рублей, как вы понимаете. Больше у меня нет, завтра я отдам Иванову ключи от машины и доверенность на продажу квартиры. Надеюсь, мы в расчете?
– Хм... Как сказать.. Как сказать, уважаемый Родион Михайлович. Вы же знаете правила нашей организации. Вход – рубль, выход – два. Как бы вам не пришлось пожалеть о своем решении. Все может быть.
– Я жалею только об одном: что связался с вами. Вы хуже бандитов, у них хоть все по понятиям, а вы беспредельщики.
– Вот как вы заговорили! Лексикон, надо сказать, у вас еще тот... Вроде человек интеллигентный, а туда же.
– С кем поведешься, уж извините...
– Ладно, – Огурцов хлопнул ладонью по журнальному столику и резко встал. – Иванов с вами свяжется. Что же касается меня... Думаю, что смогу заставить вас пожалеть о сказанном и сделанном. – Огурцов кивнул на бюст Сенцова и криво усмехнулся. – Прощайте, точнее, до встречи, скульптор.

После ухода Огурцова Родик еще долго неподвижно сидел в кресле. Мысли его путались. Он то впадал в отчаянье и панику, то пытался убедить себя, что ничего ужасного не произошло. Наконец он вспомнил о Ларисе. Надо позвонить Сергею, решил он и полез в карман за телефоном. Вместе с трубкой он извлек помятый конверт и тут же вспомнил о письме Кузьмина. Быстро разорвав конверт, Родик вынул сложенный вчетверо несвежий лист бумаги стандартного формата:
«Дорогой Родион Михайлович, – писал Кузьмин, – я слег, по-видимому, надолго, если не навсегда. Левая рука висит как плеть, правая едва слушается. После нашей последней встречи я много думал о вас и, вспоминая дни нашей совместной службы в НИИНИ, понял, что вы настоящий скульптор. Именно поэтому я уточняю место нахождения материала, который вы использовали в двух последних своих работах. Надеюсь, что вы распорядитесь этими знаниями так, как подобает настоящему мастеру, коим вы, безусловно, являетесь. С уважением, Н. К. Кузьмин. P. S. Извините за почерк».
Родик перевернул листок. На обратной стороне послания Кузьмин нарисовал план Меловых гор, озера, лесные тропинки и точное место залежей белой глины. Черные стрелки показывали маршрут. Родик совершенно ясно представил себе это место. В юности он не раз бывал там. Зимой – катаясь с отцом на лыжах, а летом – на многочисленных пикниках и шашлыках. Вот это да, подумал он. Возле одного небольшого озерка такая разная глина. А может, дело не в глине, а в чем-то другом? Родик огляделся и протянул руку к телефону, лежащему за кипой бумаг на столе.
– Сергей, подъезжай, я буду ждать у входа.
– Понял, Родион Михайлович, уже еду.