Скульптор. Глава 49

– Поехали, Серега, ночь у нас предстоит просто сказочная.
– Куда, Родион Михайлович?
– Сюда, – Родик достал из кармана прощальное письмо Кузьмина и показал Сергею план-схему. – Знаешь это место?
– Конечно, это Меловые горы, как не знать. Домчим мигом. – Сергей нажал на педаль газа, и машина сорвалась с места.
– Родион Михайлович, приехали. Проснитесь.
– А?! Что?! – Родик очнулся. – Действительно, мигом домчал, – сказал он, посмотрев в окно.
– Так ведь я уже минут пятнадцать как стою, – сказал Сергей, удивленно глядя на шефа. – Но вы вроде заснули. Правда, глаза у вас открыты были. Я подумал, вы задумались.
– Действительно, Серега, что-то подустал я, – Родик потянулся за ведром, лежащим на заднем сиденьи. – Эх, совок забыл, может, у тебя лопатка есть?
– Нет, Родион Михайлович, нету. Мне с вами?
– Жди здесь, я постараюсь быстро, дел еще предстоит сделать много. Отдыхай пока.
Родик вышел из машины и быстро зашагал в лес. Через минуту стало совершенно темно. «Как же я найду это место, и без фонаря, – с тревогой думал он, чиркая зажигалкой и поднося к глазам план Кузьмина. – По-моему сюда, да, кажется, влево».
Тропинка раздваивалась, и Родик, вглядываясь в план, свернул налево. Выпала роса, и туфли от Гуччи, явно не рассчитанные для хождения по лесу, совершенно промокли. Резко похолодало. Ежась, Родик застегнул пиджак на все пуговицы и поднял воротник. «Господи, если Ты есть, если Ты слышишь меня, помоги найти мне это место, пожалуйста!» – взмолился он, выходя на вершину холма. Впереди перед ним внезапно внизу засверкала гладь озера. Звезды отражались в неподвижной воде. Лунная дорожка, блестя, уходила на противоположный берег. Родик чиркнул зажигалкой и взглянул на план. Сомнений не было: он был у цели. Спускаясь с крутого обрыва, Родик зацепился за корень дерева, упал и кубарем скатился на берег, больно ударившись при падении спиной и порезав об острый камень ногу. Костюм, рубашка и галстук были в грязи. Одну туфлю он потерял еще при первом кульбите. Приземлившись, Родик снял вторую туфлю и, положив ее в ведро, зашел по щиколотки в холодную неподвижную воду. Держа в правой руке ведро, левой он зачерпнул глину и, разжав ладонь, попытался рассмотреть ее на свет. На вид глина была белая с розовым оттенком, на ощупь очень вязкая и совершенно неплотная. Хватит ли одного ведра, с тревогой подумал Родик и, достав туфлю, принялся черпать ею глину, орудуя, словно совком. Он уже почти наполнил ведро с верхом и, мельком взглянув на часы, собрался уходить.
– Не помешал? – вдруг раздался голос, и от неожиданности Родик уронил полуботинок в воду. В трех-четырех метрах от него на отлогом песчаном берегу стоял мужчина в плаще-накидке и высоких рыбацких сапогах. Опущенный капюшон полностью скрывал его лицо.
– Подойди-ка сюда, милый человек, да не вздумай баловать, – сказал незнакомец, поправляя висевшее на плече ружье. – Я медведя с одного выстрела ложил...
Родик поднял ведро и подошел к мужчине.
– Кто ты такой? И что делаешь ночью в заповедной зоне, охраняемой государством? – спросил человек, не поднимая головы и не глядя на Родика.
– Я скульптор. Вот набрал немного глины для работы, – Родик кивнул на полное ведро, стоявшее рядом.
– Вижу, что не золото, а все равно не положено. Вылей глину обратно в озеро.
– Послушайте, дорогой, ну что вам, ведра глины жалко? Если хотите, я заплачу. Сколько? – Родик полез в карман и достал бумажник.
– Деньги мне без надобности, я денег не беру, а глину из озера брать не положено. Выливай ведро обратно, парень. Я не шучу.
– Но послушайте... Я прошу вас, умоляю, дайте вы мне эту глину, она нужна мне для работы. От этого зависит жизнь человека, дорогого мне человека, жены, понимаете вы? Отпустите меня, пожалуйста.
– Не врешь? – спросил незнакомец.
– Нет, я не вру, честное слово, не вру.
– Странно, сегодня днем здесь прах одного умершего хоронили, так люди говорили, что он вроде как святой был, целитель...
– Да-да, я знаю, это друга моего хоронили, Кузьмин его фамилия, он тоже скульптором был, как и я, только намного лучше. Пожалуйста, разрешите мне уйти. Ну что вам стоит?
– Так насчет жены ты правду сказал?
– Да... то есть нет, но я женюсь на ней, на Ларисе, и это правда. Вот те крест, – Родик неумело перекрестился.
– Эх ты, садовая голова, кто же крестится слева направо? Ну да ладно, Богу все едино, лишь бы вера была крепка. Что ж... Хорошо. Ладно, будь по-твоему. Я разрешу тебе уйти и глину взять с собой. Но вот что, Рувим, это в последний раз. На Меловые горы тебе путь заказан. Негоже человеку в дела Господни лезть. Хорошо ли ты понял меня, Рувим? И осознал ли содеянное тобой?
– Да, – произнес Родик, открывая рот, но не слыша своего голоса.
Он попытался сказать что-то еще, но язык его словно прирос к гортани. Он вдруг почувствовал, что тело его словно онемело, как после длительного сна в неудобном положении. Родик был не в состоянии пошевелить даже пальцем.
– Стой спокойно, Рувим, если хочешь помочь жене своей и остаться в живых.
Мужчина медленно подошел к Родику вплотную и, протянув руку, извлек из внутреннего кармана его пиджака план-схему Кузьмина. Оказавшись в его руке, письмо сразу вспыхнуло красно-голубым огнем, напоминающим огонь новогодних петард. Языки пламени на миг озарили фигуру незнакомца, и Родик увидел, что предмет, висевший у него на плече, вовсе не ружье, а скорее жезл или посох, а брезентовая накидка чудесным образом превратилась в шелковый плащ, спадающий с плеч и укрывающий незнакомца с ног до головы. Письмо сгорело. Огонь погас. На протянутой ладони мужчины пепла не осталось.
– Сколько тебе нужно времени, чтобы правильно распорядиться глиной? – спросил незнакомец, делая два шага назад.
– Часов семь-восемь, – сказал Родик и почувствовал, что тело его вновь стало послушным.
– Это много, Рувим, много, я всего лишь посланник, и в моей власти дать тебе два часа в вашем, земном исчислении. Спеши, Рувим. Куда идти, знаешь? Дорогу найдешь?
– Да, посланник, найду.
– Какой я тебе посланник, мил-человек? Егерь я местный, Лукичом зовут. Ты что, ошалел от радости, касатик?
– А где же посланник? Я же видел, он только что был здесь. Я хотел сказать ему, что все понял про свою жизнь, и...
– Да ты в своем ли уме, милый, не было здесь никого, одни мы с тобой на три версты вокруг.
– Как не было?.. А, ну да, простите, наверное, мне померещилось. У меня сегодня был очень тяжелый день. Не в себе я малость. Подустал, наверное. Спешить мне надо.
– Ничего, бывает. Да ты ж босой, и ноги все в крови. На-ка возьми, оберни ноги, – мужчина достал из кармана плащ-палатки и протянул Родику два совершенно обычных целлофановых пакета. Родик сунул ноги в пакеты и, наклонившись, как смог завязал их на голени.
– Спасибо. Так я могу идти? – он поднял голову, но человек исчез.
«Куда он пропал? – подумал Родик. – Впереди – обрыв, до леса – метров сто... Ладно, не рассуждать», – приказал он себе и, схватив ведро, полез на крутой косогор, вновь обдирая в кровь лицо и руки.

– Родион Михайлович, что с вами? Боже, вы весь в крови! А это что? – Сергей посмотрел вниз и кивнул на ноги Родика. – Где ваши туфли? А костюм?..
– Поехали, Серега, в офис, быстро, времени осталось всего ничего, – не отвечая на вопросы, сказал Родик и, зажав ведро с драгоценной глиной между ног, плюхнулся на переднее сиденье. – Гони, Серега, гони что есть мочи, друг.