Письма в места не столь отдалённые

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 21 ФЕВРАЛЯ
На этой неделе две кошечки из нашего приюта нашли новые дома. Это Сабрина и Зефирка. Сабрина ещё котёнок-подросток. Она очень милая и красивая, правда, пока довольно боязливая. Но я думаю, что скоро тёплые руки любящих хозяев отогреют её сердечко. Зефирка - это, как ты, наверное, помнишь, одна из кошек и котов, с которых я на каникулах рисовала портреты. Я обещала подарить эти портреты тем, кто подарит котикам дом, а обещания принято выполнять.
Новой хозяйке Зефирки очень понравилась фотография портрета этой кошечки, поэтому она была рада, что я пришлю ей его по-настоящему. Сегодня по пути в приют я решила зайти на почту, чтобы отправить портрет. Но почта оказалась закрыта: она, как выяснилось, не работает по воскресеньям. "Что ж, значит, зайду завтра, после пар, - подумала я. - Другого выхода нет".
По пути на почту мне вспомнилась одна история. Этой осенью в нашем городе многие слали письма политзаключённым. Вернее, многие или не многие - это вопрос спорный, но, скажем так, те, кому не всё равно. Я, например, слала. Правда, у меня это были не совсем письма. Я послала собственноручно нарисованных белых котиков в красных шарфиках двум женщинам из списка этих самых политзаключённых. Конечно, я не могла быть уверена, что мои котики им дойдут. "В СИЗО они, разумеется, дойдут, - подумала я. - Но вот передадут ли их кому надо - это большой вопрос. Но это, впрочем, не важно, потому что в любом случае это будет не зря. Если передадут - хорошо, значит, им будет приятно. Не передадут - ну, по крайней мере, ОМОНовцы или кто-то вроде них, перехватившие моих котиков, увидят их и, может быть, задумаются... О том, о чём надо бы. Надежда, конечно, очень слабая, но всё же... "
Я не надеялась получить какой-либо ответ. Я даже свой адрес на конверте не написала. А не написала, потому что подумала: "А вдруг ОМОНовцы прочитают его, придут к нам домой, выломают дверь и захотят кого-нибудь задержать? Вот тогда уж точно будет нечему радоваться. Они мало того, что приходят без приглашения, так ещё и не умеют вести себя в гостях, поэтому свой адрес им лучше не показывать".
Собственно, что там адрес... Я даже фамилию свою не писала, а подписалась "Девочка Маша с котёнком в душе". "Фамилия у меня достаточно редкая, - рассудила я. - А Маш в нашем районе много. ОМОНовцам никогда не узнать, какая из них с котёнком в душе". Разумеется, я ничего противозаконного не делала, но всё равно, как говорится: "А мало ли?" Когда два года назад придумала себе этот псевдоним "Девочка Маша с котёнком в душе", я и представить себе не могла, что когда-нибудь буду его где-нибудь использовать, потому что вообще не понимала, зачем может понадобиться прятать от кого-то свою настоящую фамилию. Но, видно, маловато я ещё к тому времени повидала на свете.
Сейчас кажется, что, если даже весь Минск сговорится и завалит СИЗО нарисованными котиками (хоть бело-красными, хоть красно-зелёными, хоть просто белыми или синими, рыжими, да вообще какими угодно!), всё равно ничего не изменится. А что ещё грустнее, такого даже не будет. Потому что, как я написала однажды в одном из своих стихотворений, "больше всего, как ни странно, люди боятся быть добрыми". Все остальные страхи преодолимы, а вот с этим гораздо сложнее. Но я думаю, что мои котики всё равно не были лишними. Мне кажется, такое вообще никогда не бывает лишним.
Сегодня в приюте мне немного не хватало Зефирки, ведь она одна из моих любимых тамошних котов и кошек. Но я очень рада, что теперь у неё есть дом и любящие хозяева. Пусть у них всё сложится и пусть они будут счастливы вместе! Надеюсь, Грэю и Ночке, которых я тоже рисовала, так же повезёт в жизни. И самое главное - пусть все новые хозяева наших и не только наших котов, да и собак тоже оказываются действительно любящими и просто добрыми.