Амаяк на маяковке

           (памяти Амаяка Моряна 1955- 2020)





                Капля Моцарта
Так было не раз. Захожу в булгаковский дом, у пианино, спиной к буфету сидит парень в шляпе и играет. Оборачиваюсь вокруг собственной оси, за столиками никого. Сначала думаю, что просто тапер, нет, неожиданно улавливаю мелодию, и тему, разработку. Импровизация, похоже на джаз, но это не джаз. Пожимаю плечами, кто такой?
Друзья описывают ту же картину, на том же месте. Правда, в цилиндре. Там, наверху - в кафе, на виду у всех, и репетировали.  Песни, номера, дуэты, мюзиклы. Пели и создавали музыку.
Вечное теченье вниз. Почему это движение вниз так неизбывно? Вода течет вниз. И люди, как капли воды, с какой-то небольшой примесью, влекутся вниз. По теченью жизни, стремятся к морю. Впадают в океан. И там начинается новая жизнь. Это не смерть. А почему вечное движенье ввысь? Вместе с испаряющейся водой, закон природы. Неизбывное испарение ввысь. И оттуда опять, каплями дождя, человеческими каплями. Опять вниз. В океан. И это такая даль, которую не охватить мыслями. Потому и жаль.
Автора этих стихов Амаяк и встретил на берегу моря. Наверное, тут и обитают поэты. На берегу. И получил от него стихи, написал песню, написал музыку, а как зовут поэта забыл. Может быть, и не знал. И мы теперь уже не вспомним автора этой капли поэзии.
Удивительно общей жизнью мы живем. Я тоже мок под дождем в Батуми, и пил на гауптвахте какую-то гадость.
Я снова приходил в Дом Булгакова и видел маленького человека в шляпе за пианино. Мы даже еще не знакомы. Потом я видел этого человека в подвале «Школа», в салоне Тани Бау, потом в Домжуре, потом в Доме Поэта, в ресторане со странным названием "Булошная", и он своей музыкой заполнял жизнь, наполнял Москву. Однажды я девушке с холодным именем Северия, приехавшей в Москву, показывал наши изюминки и объяснял, что этого армянина можно послушать просто так, где угодно, он обязательно будет на своем месте у пианино, отсвечивать как Маяк. И мы шли на этот свет, мы шли на Маяк. На Маяковку. И встречали его. И слушали. И он не подводил и всегда оказывался на месте, на своем берегу и указывал путь, ориентир и безопасную дорогу вниз. И вдаль, и ввысь.
Однажды я, вспомнив, о своих обязанностях критика, сказал ему, что это легкий жанр, легкая музыка салонов. И добавил для убедительности, что люблю все ж таки Баха. Он не обиделся. «Знаем. – Сказал он – Моцарт, Бах, Бетховен. Сонаты, фуги, концерты, симфонии. А я тоже самое пишу. Сейчас так надо писать, как я».
Тогда я не совсем оценил правоту этих слов, что он пишет тоже самое, что и Моцарт.  Нет, он не был Моцартом, но писал тоже самое. И слушая его музыку я вновь и вновь ощущаю, что душа моя улетает, улетает без моего ведома в какие-то дали, улетает без моего желания и живет своей жизнью. И радуется, и мучается. И мучает меня. Да, капля Моцарта была в нем в его музыке, ведь он делал тоже самое. Он знал душу. Он писал музыку для души.
Внезапная смерть. Внезапное падение вниз. И встреча с океаном. И мы растворяемся в его ностальгической, бесконечной музыке, как в океане.
Он не был членом ни одного творческого союза, он не был лауреатом ни одного, самого маленького конкурса. Он вообще не записывал свою музыку. она записана только после его смерти, восстановлена,  реставрирована... Не приходило в голову, что музыка, его музыка может быть записана какими-то значками. Он  был жителем андерграунда, любимцем богемы, композитором от природы. И музыка жила в нем.