Трудности коммуникации, трудности общения

/пока набросок/

Под коммуникацией, в самом общем смысле, пока будем подразумевать передачу сообщений с помощью доступных человеку средств, прежде всего, вербально.

Под общением, в самом общем смысле, будем пока подразумевать выстраивание понятных всем участникам коммуникации умозрительных моделей, относящихся к предмету коммуникации по контексту ситуации в связи с конкретными вопросами, интересующими участников коммуникации.

Под понятностью будет подразумевать сходство моделей каждого из участников после сверки путём коммуникации.

*

Весь этот текст отражает ход моих мыслей о трудностях коммуникации и общения, но не всех мыслей, и не синхронно, и не в полном объёме, и не во всей возможной глубине.

По ходу текста могут встречаться трудные для понимания места, и иногда эта трудность связана с тем, что я говорю с самим собой, оставляя заметки для себя же, хоть и стараюсь сразу облечь их в форму общепринятого синтаксиса. Поэтому, если где-то встречаются места, кажущиеся лишёнными всякого смысла (а это нормально) - не стесняйтесь оставлять замечания в полемике, я постараюсь доработать.

Также, следует оговорить отсутствие у этого текста чёткой структуры. Я даже и не надеюсь её достичь когда-либо в некой законченной и совершенной форме, по простой причине: коммуникация - то, что пронизывает всю деятельность человека, её можно рассматривать с разных точек зрения, и сами эти точки зрения, в свою очередь, тоже можно рассматривать, и всё это будет, в некотором смысле, тоже коммуникацией. Поэтому невозможно ожидать чёткой формы от попытки исследования с такой общей, нечёткой темой.

Тем не менее, я буду, постепенно, пытаться в более "высокие" (буквально, в контексте ориентации текста на экране) участки продвигать более выкристаллизованный текст, а то, что "ниже" - будет оставаться своего рода "котлом", куда забрасываются разные отдельные мысли, цитаты, соображения, - которые по мере моей (надеюсь) работы над этим текстом будут "вариться" во что-то более удобное, внятное, понятное.

Также, структурировать я буду по-разному, не только - от простого к сложному, или, напротив, нисходя от общего к частному, - но как придётся.

*

При всей кажущейся сумбурности изложения, у меня есть некий подход к материалу. В самых общих чертах, он заключается в творческих уточнениях. Это значит, что я заведомо сознаю упрощённость своих посылов, но, тем не менее, создаю их, с целью выстроить какую-то приблизительную общую картину предмета, дабы начать движение и обозначить какие-то допущения, точки отсчёта, предположения. После чего я могу эту картину как угодно уточнять, переформулировать, разбирать и собирать заново, и так до тех пор, пока в каждом конкретном точечном вопросе не достигну удовлетворяющей меня на момент точности.

Под творчеством здесь подразумевается работа воображения, интуиции, памяти, ассоциаций, и всего аппарата, который делает предположения, а я ему стараюсь не мешать, и даже помогать; и фиксирую эти творческие протуберанцы как есть, лишь немного оформляя их текстом, но не претендуя, на этом этапе, на какую-либо законченность, экспертность, и так далее. Здесь важно вытащить из себя максимум материала.

Затем наступает очередь логики - весь "вываленный" на одну "тарелку" перед собой материал я должен осмотреть и проверить на предмет согласованности друг с другом, установления связей, стыковок, совместимости, это работа преимущественно логики. Здесь сильнее подключаются и критическое мышление, и аналитика, и синтез. А также отчасти прокрустово ложе контекста - что пока не развивать, оставляя в виде семян, а на что обратить внимание и проращивать в дальнейшие формы, - а что и просто отсеять. Затем собрать из этих элементов некую целостную концепцию, или хотя бы обозначить проблему в более развёрнутом, но и связном виде.

Это ещё не всё. "Собрав" некую модель, некую мини-теорию, я снова, уже через неё, должен посмотреть на материал, пропустить материал через неё заново, и убедиться, что эта новая модель хорошо работает с фактами, согласуется с ними. После чего всё повторяется - всё заново вываливается на тарелку, и беспощадно просеивается через логику, критическое мышление, и далее по списку. Так, по спирали, до тех пор, пока не будет достигнута желаемая точность для каждого конкретного вопроса.

Эти два понятия "каждый конкретный вопрос" и "желаемая точность", а также способ достижения желаемой точности в каждом конкретном вопросе тоже требуют уточнения сами по себе, но лучше всего, во всяком случае сейчас, оставить это дело самому тексту ниже, где такая работа должна быть продемонстрирована самим текстом, тем, как там будут установлены связи и решены поставленные вопросы.

Понятие модели является ключевым и отдельно раскрыто ниже.

*

Человек живёт моделями. Возможно, более точным было бы сказать, что суть человека - моделирование, то есть, сам человек, его психическая жизнь, его интеллектуальная деятельность - и есть модели и отображения всего, с чем он взаимодействовал.

Мир состоит из откликов и соответствий (с).

Мысль о том, что мышление есть моделирование стала зарождаться во мне в школьные годы, когда учительница математики настаивала на расширении моего развития, и мне повстречалась формулировка "математическое моделирование".

Мне также не давала покоя мысль о соответствии между математикой и действительностью. Я всё ждал, когда же мы начнём изучать искусство построения математических моделей. Когда нам покажут как же именно берётся какой-то действительный процесс, описывается математически и исследуется уже математически. Я так и не дождался этого ни в школе, ни в ВУЗе, а спрашивать о таком вслух казалось мне на тот момент... невежливым. Позже стало ясно, что этот процесс... творческий, индивидуальный. Его можно как-то стараться подвести под стандарты, но не всё так просто, и это отдельный большой разговор.

С течением времени я повстречал доказательства того, что моя интуитивная догадка верна. То есть, не только какие-то отдельные реальные процессы моделируют средствами математики, но сам человек, в своём мышлении, в своей психике, постоянно моделирует, отображая всё, с чем повстречался в действительности.

==> /отсюда шаг до предположения о том, что сама математика являет собой ни что иное как прямое отображение мышления человека, его устройства, пусть это сложная и полная абстракций картина, но это картина именно мышления, и его плодов. Это интереснейшая тема, но и она - отдельный разговор./

Проще говоря, человек не пребывает в действительности, о которой говорит как о действительности, но пребывает в отображениях этой действительности через данность чувств, или - через сенсорную данность.

С этим требуется разобраться подробнее. Человек - целостность, но пока фокус внимания приходится на деятельность мозга, который якобы и производит всю работу по моделированию, отращивая аксоны, дендриты, и шипики в межсинаптическом пространстве. Поэтому принято говорить о том, что все "сигналы" (от всего человека) "стекаются" в мозг, где они "обрабатываются", отчего случается некий "результат" - новые сигналы, влияющие на всего человека.

В этой картине не разобраться, не упростив, и как раз так и поступает мозг. То есть, всегда верен тезис о том, что модель (умозрительная картина) может не соответствовать оригиналу (действительности). Это может быть обусловлено, как минимум, экономическими соображениями энергетики организма.

Любое действительное явление упрощается до его максимально краткой сути, когда появляется в сознании, и проверить это лично не составляет никакого труда.

Например, говоря "стул", обычно подразумевается тот самый предмет, находящийся передо мной и распознающийся мною как принадлежащий множеству "стулья" (или даже, строго говоря, именно множеству "стул", если смотреть не на конкретный стул, а на само слово, которое является не указанием на конкретный стул, а обобщением некоего множества; или - если ещё точнее, это некий собирательный образ, который используется всякий раз для распознавания). И всё это в привязке к афферентации, к контексту ситуации, ведь существуют и другие значения слова "стул". Кроме формы, обычно осознаётся его предназначение, - предмет, который можно использовать для сидения, или каких-то ещё бытовых нужд. На этом обычно сознание заканчивает процесс осознания стула и не уделяет ему больше внимания, не рассматривает его материал, не интересуется его точным составом, - разве что иногда у заправского эстета промелькнёт удовольствие от вида предмета, если тот ему нравится, или кто-то обратит внимание на удобство стула. Всё. Многие другие аспекты этого предмета не рассматриваются вообще при взгляде на него. То есть, происходит упрощение. Что и требовалось показать.

Но и до того, в подсознании, логично предположить, что происходят подобные упрощения, которые зависят и от ситуации, и от состояния человека, и от его знаний, и от его вообще возможностей - например, при всём желании, человек не сможет своими личными органами чувств осмотреть стул в инфра-красном спектре. Логично предположить, что все эти упрощения завязаны прежде всего на ресурс, имеющийся в распоряжении человека. Чем проще - тем лучше, если этого достаточно для выживания.

С одной стороны, все знания, что есть - не случайны, и существует некое соответствие с действительностью. Но невозможно сказать наверняка, особенно в масштабах мировоззрения, до какой степени человек ограничен в своём восприятии, и как это влияет на корреляцию между умозрительной моделью мира и действительным миром.

Известны примеры человеческой ограниченности, например, способности летучей мыши к производству и восприятию ультразвука, развитые в способность к эхолокации, или же сходные способности дельфинов. Это, если можно так выразиться, точечные примеры. Кто возьмётся с полной уверенностью в 100% утверждать, что список ограниченности этим исчерпывается?

Я не только о том, что норма восприятия звукового диапазона человека 20-20000 Гц, и что способность обрабатывать инфразвуки могла бы рассказать человеку нечто новое, а то и принципиально новое, о планете Земля.

Я и том, что могут быть какие-то ещё свойства окружающего мира, вовсе никак не описанные, которые человеку даже не мыслятся (в голову, как говорится, не приходят), но существуют. Потому и не мыслятся, что неизвестны вообще.

О некоторых таких свойствах человек постепенно догадывается, например, о нейтрино. Но кто вообще может хотя бы предположить (не говорю - утверждать с уверенностью в 100%), каково соотношение известных свойств мира и ещё неизвестных? Можно ли вообще быть уверенным, что мир обладает конечным набором свойств?

Отсюда шаг до вопроса - можно ли вообще надеяться на полную познаваемость мира? Не схематическую, не упрощённую, а - полную? И что это вообще такое, кроме интуитивного понимания слов "полная познаваемость мира"?

Отсюда шаг до понимания того, что и сам язык, и сам способ отображения с помощью языка - может быть несовершенен с точки зрения точности, с точки зрения соответствия модели и действительного оригинала (см. Альфред Коржибски).

Ум работает по принципу извлечения максимума информации из минимума взаимодействия (источник - Станислас Деан, "Как мы учимся").

Это, однако, похоже, приводит к тенденции обобщать одиночные явления до уровня предположительно аксиоматического, и уточнениями понижать их в "ранге" по мере расширения опыта.

Все так называемые общие понятия опираются на вполне конкретные чувственные способности (см. Конрад Лоренц, "Оборотная сторона зеркала").

*

Отдельный интерес представляет так называемая Ф.О.А. - фундаментальная ошибка атрибуции.

Также, понятие проекции и механизм проецирования.

*

Также, будет полезно вспомнить о роли контекста в связи с формированием сообщения в восприятии. Ниже приводится цитата, поясняющая философию гештальта.

Также, будет полезно вспомнить и о подходе, предложенным Карлом Поппером.

*

Коммуникацию условно стоит разделить на две ветви: коммуникация с другими и коммуникация с собой. Понятно, что это условное разделение, то есть, вживую коммуникация происходит целостно. Но в целях структурирования изложения есть смысл рассматривать их по отдельности.

В контексте именно трудностей коммуникации есть смысл внимательно рассмотреть напряжения, возникающие при недоразумениях, и чем такие напряжения "заканчиваются" - точнее, куда приводят в том или ином случае, как зависят от самой ситуации, её контекста, как зависят от подготовленности участников коммуникации, их настроенности на результат и слышание друг друга, их знаний о себе и о собеседнике, а также их знаний того, что может происходить внутри каждого человека при трудностях коммуникации, и, наконец, от их знаний о том, как справляться с этими трудностями, а также от их веры в эти знания, и от интегрированности этих знаний в их автоматические реакции, в их подсознание.

Если напряжения приводят к попыткам сверки и попыткам договориться - это один сценарий. Если напряжения приводят к непримиримым конфликтам - это другой сценарий, способный привести к гневу. А гнев требует немедленного переключения внимания на коммуникацию спасения из этого гнева, если такая возможность вообще возникает и человек не переходит в сильнейший гнев со скоростью выстрела.

В связи с исключительной важностью не допустить возникновения и проявления деструктивных форм гнева, есть смысл рассмотреть и профилактику возникновения гнева во время коммуникации. Самым первым и естественным инструментом кажется проговаривание границ, их осознание и взаимное, сознательное уважение. Это трудная, кропотливая работа, но это куда лучше, чем вспышка деструктивного гнева.

Отдельно есть смысл рассмотреть "крайние меры", когда сам собеседник в себе распознал нарастание гнева - что делать в таких случаях.

Пока, самые общие рекомендации, проросшие из мыслей, изложенных ниже, выглядят следующим образом.

А - убедиться, что коммуникация происходит на социальном языке, максимально общеизвестном и однозначном, и особенно убедиться, что максимально тщательно проработан контекст, в который обязательно нужно включить проговаривание границ и ожиданий, а также рациональную сверку ожиданий с действительным положением дел.

Б - произвести сверку всех моментов беседы, где возникли недопонимания и вопросы. Важно делать именно сверку, то есть, сверяться с собеседником, а не говорить внутри себя со своими собственными домыслами, которые бывает трудно отделить от фактов о собеседнике.

В - контролировать не только внешнюю коммуникацию, но и внутреннюю, во избежание конфликтов.

Как А, так и, особенно, Б могут оказаться довольно энергозатратными усилиями, что известно мозгу, отчего может возникнуть серьёзное сопротивление, выражающееся в желании, чтобы тебя понимали интуитивно, и в раздражении.


*

Философия гештальта, так сказать. Цитата ниже должна быть сжата позже до тезисов, но пока даёт представление о важности контекста в коммуникации, как расширенный отклик на Декартовское "дайте определение всем терминам и избавьте человечество от половины недоразумений".

"
Любое поле восприятия разделяется на фон и фигуру: ветка на фоне неба, фигура знакомого человека на фоне многих незнакомых и т.п. Фигуре свойственно структура и завершенность.


Гештальт-терапевты интересуются фоном и фигурой, а также их взаимоотношениями, например, поведением человека (фигура) и его контекстом (фон).

Исследователями в области гештальт-терапии было доказано, что воспринимаемый образ  объекта не является объективным, а зависит от потребностей субъекта.


"Фигура и фон" используются в гештальттерапии как метафора, проясняющая отношения организма с потребностями, возможность удовлетворения которых находится в окружающей среде.


Здоровый организм может иметь много потребностей в одно и тоже время. Эти потребности распределены по важности.

Гештальт устроен таким образом, что только одна фигура, один предмет может выйти на передний план – поэтому, в основном, мы думаем о чем-то одном, потому что если разрядки требуют противоположные желания или разные фигуры, то нас охватывает смятение.


На развитие теории гештальтерапии большое значение оказала работа Эдгара Рубина  «Визуально воспринимаемые фигуры» (1915) о соотношении фигуры и фона.

Он дал описание субъективных признаков фигуры и фона:

фигура, в отличие от фона, представляет собой форму, выступает вперед, она лучше запоминается,

а фон кажется чем-то непрерывным, находящимся позади фигуры.


С точки зрения Рубина, фигура — воспринимается как предмет, а фон — как материал, изменение одного только фона может привести к тому, что фигура перестанет распознаваться; при этом любая из прилегающих частей может восприниматься и как фигура, и как фон.


Эдгар Рубин создал классическое изображение обращающихся фигур (Ваза Рубина, которая воспринимается либо как ваза, либо как два лица, изображенных в профиль. Она названа по имени Е. Рубина, который исследовал такие реверсивные фигуры.


Доминантная потребность "здесь и теперь" становится "фигурой", направляет восприятие (сенсорную активность) по определенному пути в поисках возможностей удовлетворения, которые находятся в среде (фоне), выводя организм из равновесия.


Если потребность удовлетворяется, она уходит в фон. Гештальт завершается и достигается состояние равновесия.

Любое нарушение равновесия воспринимается как потребность восстановить равновесие.

Далее приходит новая неотложная потребность, следующая по важности, которая берет верх и управляет всеми действиями.

Организм таким, образом, саморегулируется, а неразрывный поток последовательных циклов возникновения и удовлетворения потребностей определяет в гештальттерапии состояние здоровья индивидуума. Смена "фигуры" и "фона" – это основа изменений в жизни.


Между фигурой и фоном находится контур или граница.


В норме у человека граница подвижна: возможен контакт со средой и его аннулирование или отход от среды.


Контур (граница) принадлежит и "фигуре" и "фону", именно в этом месте происходит соприкосновение индивидуума и среды.


Именно на этой контактной границе, по словам Перлза, имеют место психологические события.

"

*

Представляет интерес и Майкл Роуч (Rouch) с его интепретацией кармических "семян", формирующих видение человека.

*

Возвращаясь к моделям, можно посмотреть на мистические традиции вот как: они являются своеобразным языком и моделью в одном. Противопоставление науки и мистики - не лучший подход. Мистическая традиция имеет дело с наукой о себе, с фактами внутренней жизни, которые наука пока не осилила, ввиду их неоднозначности. С другой стороны, принимать всё мистическое на веру - как минимум наивно, а то и может быть чревато серьёзной опасностью.

*

Книга о лиминальном мышлении - ещё один пример понимания "модельности" мышления, но уже в более узком (тем не менее, это не умаляет важности книги) контексте - как именно работает мышление в отношении формирования так называемой "очевидности", убеждённости в чём-либо.

*

Приведённая выше информация, при должной упорядоченности после проработки, по моему предположению, способна дать углублённое понимание темы "Трудности коммуникации, трудности общения".


*

Согласно модели, представленной у Андрея Владимировича Курпатова (далее - Курпатова), мнение формируется анатомическими изменениями в синапсах, что приводит к появлению предпочтительного пути для нервного импульса в связи с контекстом, который сформировал эту предпочтительную связь.

Преимущество такого положения дел в том, что по предпочтительному пути сигнал передаётся значительно быстрее.

Проблема такого положения дел в том, что при наличии уже сформированного предпочтительного пути возникает серьёзное сопротивление для формирования альтернативных путей. На уровне поведения это выражается в том, что человек отстаивает своё мнение, зачастую игнорируя даже конструктивную критику, как бы "выкручивая" всё, что известно таким образом, чтобы и дальше поддерживать уже существующую связь, а не формировать альтернативную. Своего рода энергетическая экономика.

Принято говорить о "весе" такого сформированного предпочтительного пути, в том смысле, что его вес выше весов других возможных путей. Это значит, что вероятность использования предпочтительного пути (перевешивания) в случае возникновения ситуации, где задействуется этот путь (используется существующее мнение) существенно выше, относительно альтернатив.

Помочь в формировании альтернативных взглядов может наличие какого-то пути более высокого порядка, способного воздействовать на существующее распределение весов.

Из уже сказанного можно вывести массу философских тезисов. Например.

По Курпатову, мнение и истина, скорее всего, не имеют между собой ничего общего.

Логично продолжить: если установка на любовь к истине является мощной по весу, доминирующей частью нейро-сетей, то с помощью такой установки можно самостоятельно уточнять некорректные мнение. Для этого хорошо подходит установка Сократа "я ничего не знаю" - в том смысле, что на всякое событие, мнение, концепцию, можно (и нужно, если истина в приоритете) смотреть непредвзято, трезво, максимально внимательно - так, будто ничего о ней не знаешь, будто открываешь заново. Это энергозатратно всякий раз, но преимущества такого подхода покрывают все усилия.

//

Любое действие поддерживает преобладающие нейронные связи, или начинает формировать новые. Поэтому, если постоянно отвлекаться на то, что в спокойном здравом состоянии не выглядит как "мой путь", распыляешься или же вовсе попадаешь в рабство. В интернете кто-то неправ, и всё такое прочее.

"Ты никогда не пройдёшь свой путь до конца, если будешь останавливаться, чтобы бросить камень в каждую тявкающую собаку", (с) Уинстон Черчилль.

//

На мозг события из телевизора действуют почти так же впечатляюще, как и реальные события. Это используется для программирования человека. Сведущий человек, понимая это, может, в свою очередь, использовать такой эффект для само-программирования, нужного ему, если действительно понимает как это работает.

Речь, разумеется, не только о телевизоре. Искусство, терапия литературой. Всё это "проецируется" на "внутренний экран" и влияет.

//

"Семь раз отмерь, один раз отрежь"

Учителя давным-давно знают: повторение - мать учения. Повторение закрепляет сформированные новые нейронные пути, делая их предпочтительными. В сознании это отражается как "запомнить как правильно".

Однако, те же учителя предупреждают: убедитесь, что запоминаемое - действительно правильно, так как переучиваться намного сложнее, чем запоминать сразу то, что правильно. Современные исследования подтверждают правоту учителей.

"Мало иметь ум, надо его правильно применять" - быть может, под этим высказыванием Декарт подразумевал и то, что выше?

//

Расстановка акцентов, когда "всё известно". Есть такое почти мистическое, интуитивное, ощущение, что всё знаешь и так. Что бы я ни узнал, мне вспоминается - ну вот же, я когда-то это уже и сам понял. Ну, да, понять-то понял, но так и оставил.

А когда где-то ещё встретил - совсем другое дело. Это - подкрепление, акцент, резонанс. И если "пришло" от человека, который значим для меня - тем более резонанс.

Главная расстановка акцентов - сверка со своим внутренним Сократом, в состоянии "я ничего не знаю", в состоянии любви к истине, преданности истине. Ведь акценты могут расставлять и заинтересованные в моей ошибке, по схеме "бизнес - ничего личного". Вот именно, что ничего - мне, всё - бизнесу.

Хороший (этичный) бизнес, реконструируя клиента, как раз мог бы ориентировать себя так, чтобы каждому хорошо.

//

Типичный самообман: вот сейчас ещё раз (последний!!!) сделаю как хочется, а уже в следующий раз - как правильно.

Значит, нейросеть с предпочтительной связью "как хочется" перевешивает. Но что ещё важнее увидеть - она укрепляется, всякий раз, когда делаешь ещё раз как хочется - будь то споры в интернете ("в интернете кто-то неправ"), или просто лень.

//

Напрашивается иллюстрация на предмет непонимания - разумеется, упрощённая и умозрительная.

Допустим, коммуникация текстовая, это упрощает дело. С одной стороны, всё идёт медленнее, но с другой - не нужно учитывать тонкости других способов передачи информации.

Итак, кто-то мне пытается что-то сообщить, разговаривает со мной. Что при этом происходит?

Во-первых, уже случается потеря информации и её искажения ввиду ряда известных причин, среди которых принципиальная невозможность выразить словами всю полноту собственной мысли, своих ощущений, чувств, всю глубину самое себя. Во-вторых, уже упомянутое несовершенство языка - нет никакой уверенности, что существующий язык наилучшим образом приспособлен для данной коммуникации, но приходится пользоваться тем, что имеем. В-третьих, сам навык понимания себя считается чем-то само собой разумеющимся, и редко сознательно тренируется, почти никогда. И так далее.

Особенно интересно, на мой взгляд, в коммуникации то, что каждый человек является уникальным контекстом, который, в зависимости от ситуации, откликается так, что порождает уникальные фигуры на фоне, с одной стороны, ситуации, с другой стороны, на фоне собственного внутреннего содержания.

Возможно, немного помогло бы сравнение с контрастным веществом, когда делают рентгеновский снимок или томограмму, в том смысле, что контрастное вещество лучше проявляет, показывает индивидуальные изгибы, более мелкие подробности органов.

Реакция человека мне почему-то напоминает взрыв заряда фейерверка, когда токи нервных импульсов расходятся, всё больше распускаясь, по им одним ведомым каналам. Или же, - вспышку молнии! Можно подумать, что щупальца молнии расходятся случайным образом, и можно говорить об этом и так, но вряд ли кто станет спорить, если внимательно изучить (вот только возможно ли это, кроме умозрительно) условия перед разрядом, с тем, что разряд пошёл по вполне "предопределённым" путям - туда, где ему проще всего было пройти, отчего его путь и выглядит так причудливо, изломанно, а не прямо.

Вот и у человека, каналы эти предопределены тем самым уже существующим содержанием человека, уже установившимися в человеке предпочтительными связями. К слову, как мне кажется, есть смысл говорить не только о связях мозга, но и всех вообще связях, которые известны как "нади" в восточных традициях, а у Вильгельма Райха изучаются пути следования телесного био-электричества. Но пусть будут связи только мозга, чтобы не усложнять и без того уже непростую модель.

Представим себе, что мы в одно и то же время доносим какой-то осмысленный текст двум людям, и эти люди, мы точно знаем, способны текст полностью понять и воспринять.

Если теперь представить себе такую фантастическую возможность видеть некую голографическую модель мозга каждого из этих людей, в которой будут видны пути распространения импульсов по мере прослушивания текста, то будут ли эти модели одинаковы? По моему предположению, они будут разниться, притом, что возможно и некое схематическое сходство, но далеко не полное совпадение. В отдельных случаях разница может быть значительной - разумеется, всё это мои предположения, на основании того, что каждый мозг уникален, когда речь заходит о множестве сформированных связей.

Отдельный вопрос, получит ли каждый из этих людей в точности то же самое сообщение? Похоже, это сильно зависит от сообщения. Если сообщение будет простым, то высока вероятность совпадения конечных результатов понимания текста. По мере усложнения сообщения - вероятность снижается.

Теперь вернёмся к нашей ситуации, когда один человек пытается что-то сообщить другому. По моему предположению, другой человек услышит что-то своё, необязательно то же самое, что пытается сказать говорящий. И это зависит от множества причин, не только от сложности сообщения.

Иногда сложность сообщения может как раз повышать вероятность точности понимания, если эта сложность заботится именно о точности, или же о точности в том числе.

Иногда простота сообщения может повышать вероятность недоразумений, особенно когда сообщение слишком короткое и недостаточно точно задаёт контекст.

- Петька!
- Василий Иванович!
- Приборы!
- Шестьдесят!
- Что "шестьдесят"?
- А что "приборы"?

Подобных недоразумений масса. Особенно значительны недоразумения в тех случаях, когда пытаются надеяться на "само собой разумеющиеся", "интуитивно понятные" вещи, мол, и так же всё ясно.

*

Лирическое отступление на тему недоразумений, цитирую небезызвестное "Кто на первой базе".

В главных ролях Кирк и Спок.
Kirk: Знаете Спок, я люблю бейсбол. Когда мы доберемся до Вулкана, расскажите мне имена всех ребят из команды, что бы, когда я увижу их, я бы знал как их зовут?
Spock: Конечно, капитан! Но вы знаете, это может показаться странным, но в наши дни они дают игрокам странные имена и прозвища, например «Пьяный Дан». В данной момент в вулканской команде у нас Кто на первой базе, Как на второй, Я не знаю на третьей…
Kirk: Вот это я и пытаюсь узнать. Я хочу, что бы вы мне сказали имена игроков команды.
Spock: Да капитан. Как я и сказал: Кто на первой, Как на второй, Я не знаю на третьей…
Kirk: Вы знаете их имена?
Spock: Так точно.
Kirk: Хорошо, кто играет на первой?

Spock: Все верно.

Kirk: Я имею в виду имя игрока на первой базе.

Spock: Кто

Kirk: Игрок, который играет на первой базе за Сант Луис.

Spock: Кто

Kirk: Игрок на первой базе

Spock: Кто на первой

Kirk: А чего ты меня спрашиваешь?

Spock: Я только что построил повествовательное предложение. Я всего лишь сказал Кто на первой.

Kirk: Я и спрашиваю – кто на первой?

Spock: Да, его так зовут.

Kirk: Так зовут его?

Spock: Да

Kirk: Так скажи мне!

Spock: Кто

Kirk: Игрок на первой.

Spock: Кто

Kirk: Первый бейсболист

Spock: Кто на первой

Kirk: Спок, у вас первый бейсболист на первой базе?

Spock: Конечно.

Kirk: Тогда кто играет на первой?

Spock: Абсолютно верно!

Kirk: (пауза) Когда вы платите первому бейсболисту, кто получает деньги?

Spock: Каждый кредит! У него есть контракт

Kirk: Кто?

Spock: Да!.

Kirk: Ну и кто получает?

Spock: Конечно, получает! Иногда его спонсор забирает деньги!

Kirk: спонсор кто?

Spock: Да! В конце концов, все деньги достаются ему.

Kirk: Кто получает?

Spock: Да!

Kirk: Вот это я и хочу узнать! Как имя игрока на первой базе.

Spock: Нет, капитан. Как имя игрока на второй базе.

Kirk: Я не спрашиваю кто на второй

Spock: Кто на первой

Kirk: Я пытаюсь это узнать

Spock: Пожалуйста, не пытайтесь решить ситуацию, переименовывая игроков!.

Kirk: Спок, я не кого не переименовываю!

Spock: Капитан, нет причины для такой эмоциональной реакции.

Kirk: Как зовут парня на первой базе?

Spock: Нет, как имя парня на второй базе.

Kirk: Я не спрашиваю, кто на второй

Spock: Кто на первой

Kirk: Я не знаю!

Spock: А он на третьей!.

Kirk: Спок, объясните мне, как я попал на третью базу?

Spock: Вы назвали его имя?

Kirk: Если я назвал его имя, кто я сказал на третьей?

Spock: Нет, Кто играет на первой

Kirk: Спок! Не лезьте не первую базу.

Spock: Как скажите капитан!

Kirk: Теперь! Как зовут игрока на первой базе?

Spock: Как на второй

Kirk: Я не спрашиваю кто на второй

Spock: Кто на первой.

Kirk: Я не знаю.

Spock: Он на третьей.

Kirk: Ну вот, я опять вернулся на третью базу!

Spock: Капитан, я не могу поменять их имена!.

Kirk: Спок! Пожалуйста, оставайтесь на третьей базе.

Spock: Пожалуйста, капитан, что вы хотите узнать

Kirk: Как зовут игрока на первой базе

Spock: Как зовут игрока на второй базе.

Kirk: Я не спрашиваю кто на второй.

Spock: Кто на первой.

Kirk: Я не знаю

Spock: Третья база.

Kirk: У вас есть игроки за полем?

Spock: Конечно.

Kirk: У Вулканцев хорошие игроки за полем?

Spock: Одни из лучших.

Kirk: Как зовут того, что слева?

Spock: Почему.

Kirk: Я не знаю, просто интересно..

Spock: Ну… вот я и ответил.

Kirk: Ну, так скажите, кто играет слева.

Spock: Кто играет на первой.

Kirk: Не трогайте игроков поля!

Spock: Я не первый упомянул игроков внутри поля.

Kirk: Я хочу знать, как зовут игрока с левой стороны поля?

Spock: Как на второй.

Kirk: Я не спрашиваю, кто на второй.

Spock: Кто на первой.

Kirk: Я не знаю.

Spock & Kirk: (хором, успокаиваясь) Третья база.

Kirk: И как зовут игрока слева?

Spock: Почему.

Kirk: Потому что.

Spock: О! А он играет в центре.

Kirk: В центре, Спок?

Spock: Да.

Kirk: Минутку, у вас есть бросающий в команде?

Spock: У нас лучший бросающий в квадранте.

Kirk: Скажите мне имя бросающего

Spock: Завтра.

Kirk: Вы не хотите мне говорить сегодня?

Spock: Капитан, я только что сказал.

Kirk: Скажите снова.

Spock: Завтра.

Kirk: Во сколько?

Spock: Я не понимаю вопроса?

Kirk: Во сколько вы мне скажите, кто бросающий?

Spock: Кто не бросающий. Кто на…

Kirk: Спок, если вы скажите «КТО НА ПЕРВОЙ», я отправлю вас на гауптвахту.

Spock: Тогда зачем вы спрашиваете?

Kirk: Я хочу знать как имя бросающего.

Spock: Как на второй.

Kirk: Я не знаю.

Spock & Kirk: (ОЧЕНЬ БЫСТРО) Третья база!!

Kirk: У вас есть ловящий?

Spock: Да

Kirk: Имя ловящего?

Spock: Сегодня.

Kirk: Сегодня. А завтра бросающий.

Spock: Вы начинаете понимать.

Kirk: Все. У Вулканцев много дней в команде.

Spock: Ничем не могу помочь.

Kirk: Знаете, я хороший ловящий.

Spock: Вы не без положительных сторон.

Kirk: Я хотел бы играть в Вулканской команде.

Spock: Я не уверен, что смогу это устроить...

Kirk: Я хотел бы ловить. Давайте предположим, – я на Вулкане и вступил в Вулканскую команду. Теперь я – хороший ловец. Завтра кидают в команде, а я ловлю.

Spock: Теоретически мы могли бы это обсудить..

Kirk: Завтра кидают мяч и игрок промахиваеться по нему битой.

Spock: Да

Kirk: Теперь, когда он промахивается, я хороший ловец, я хочу выбросить игрока с первой базы. Я подбираю мяч и кидаю. Кто должен поймать?

Spock: Капитан, мне кажеться, вы начинаете понимать!.

Kirk: Я ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ, О ЧЕМ Я ГОВОРЮ!!!!!

Spock: Все очень просто.

Kirk: Я должен бросить мяч на первую базу.

Spock: Да.

Kirk: Я бросил, – кто поймал?

Spock: Абсолютно правильно.

Kirk: Кто поймал?

Spock: Абсолютно правильно.

Kirk: Абсолютно правильно
Spock: Абсолютно правильно

Kirk: Хорошо..
Spock: Мне кажется, вы все поняли.
Kirk: Я поднимаю мяч и кидаю его Абсолютно правильно.

Spock: Нет, капитан, вы кидайте его на первую базу.

Kirk: Тогда кто ловит его?

Spock: Абсолютно правильно.

Kirk: Хорошо.

Spock: Это я и пытался вам сказать.

Kirk: Я кидаю мяч Абсолютно правильно.

Spock: Капитан, вы кидайте мяч, – Кто ловит его.

Kirk: Абсолютно правильно.

Spock: Теперь абсолютно правильно. Так и говорите.

Kirk: Я так и сказал.

Spock: Нет не так.

Kirk: Я сказал, что я кидаю мяч Абсолютно правильно.

Spock: Вы кидайте мяч, – Кто ловит.

Kirk: Абсолютно правильно.

Spock: Да.

Kirk: И так – я кидаю мяч на первую базу, и Абсолютно правильно его ловит.

Spock: Нет! Вы кидайте мяч на первую базу и….

Kirk: Тогда кто его ловит

Spock: Абсолютно правильно.

Kirk: Я так и говорил.

Spock: Я думаю не так, капитан.

Kirk: Я кидаю мяч Абсолютно правильно

Spock: Вы кидайте мяч, – Кто ловит

Kirk: Абсолютно правильно.

Spock: Абсолютно правильно. Так и говорите.

Kirk: Я ТАК И ГОВОРЮ!

Spock: Вы опять эмоциональны. Спокойнее, пожалуйста.

Kirk: Кто эмоционален!! Я кидаю мяч на первую базу…

Spock: Тогда Кто его ловит.

Kirk: (с нетерпением) ЕМУ ЛУЧШЕ ЕГО ПОЙМАТЬ!

Spock: Вот и все.

Kirk: Хрррмпфф.

Spock: Хрррмпфф?

Kirk: Теперь. Я кидаю мяч на первую базу. Кто бы там не был, хватает его и кидает тому, кто на второй.

Spock: Да

Kirk: Кто берет мяч и кидает его как. Как берет и кидает его Я не знаю. Я не знаю кидает обратно Завтра. Тройная игра.

Spock: Это возможная версия. Но был еще случай в две тысячи двухсотом и…

Kirk: Не сейчас Спок! Выходит еще один игрок, он успешно улетает в центр. Почему? Я не знаю – он на третьей и мне это уже нафиг не надо….

Spock: Что вы сказали?

Kirk: Я сказал «Мне это нафиг не надо».

Spock: О! Так это же наш тренер!

Kirk: СПОК!!!!

*

Я представляю себе моего собеседника, мозг которого пытается генерировать сообщения для меня, и свой мозг, пытающийся эти сообщения осмысливать. Мне кажется, это было бы забавным, увидеть увеличенные голограммы задействуемых связей у нас обоих. Разумеется, это была бы упрощённая схема.

И вот, один уникальный мозг, пользуясь своим уникальным набором связей, генерирует символы текста, которые другой уникальный мозг как-то интерпретирует, задействуя свой уникальный набор неповторимых в точности связей, и при этом происходит чудо: эти два мозга как-то умудряются друг друга понимать.

*

Очень интересным источником для более внимательного взгляда на общение мне кажется книга "Мышление и речь", автор Лев Семенович Выготский.

Вот, например, цитаты оттуда.

"
Слово всегда относится не к одному какому нибудь отдельному предмету, но к целой группе или к целому классу предметов. В силу этого каждое слово представляет собой скрытое обобщение, всякое слово уже обобщает, и с психологической точки зрения значение слова прежде всего представляет собой обобщение. Но обобщение, как это легко видеть, есть чрезвычайный словесный акт мысли, отражающий действительность совершенно иначе, чем она отражается в непосредственных ощущениях и восприятиях. Когда говорят, что диалектический скачок является не только переходом от немыслящей материи к ощущению, но и переходом от ощущения к мысли, то этим хотят сказать, что мышление отражает действительность в сознании качественно иначе, чем непосредственное ощущение. По видимому, есть все основания допустить, что это качественное отличие единицы в основном и главном есть обобщенное отражение действительности.
"

"
Для того чтобы передать какое либо переживание или содержание сознания другому человеку, нет другого пути, кроме отнесения передаваемого содержания к известному классу, к известной группе явлений, а это, как мы уже знаем, непременно требует обобщения. Таким образом, оказывается, что общение необходимо предполагает обобщение и развитие словесного значения, т. е. обобщение становится возможным при развитии общения. Таким образом, высшие, присущие человеку формы психологического общения возможны только благодаря тому, что человек с помощью мышления обобщенно отражает действительность.

В сфере инстинктивного сознания, в котором господствует восприятие и аффект, возможно только заражение, но не понимание и не общение в собственном смысле этого слова. Эдвард Сэпир прекрасно выяснил это в своих работах по психологии речи. «Элементарный язык, – говорит он, – должен быть связан с целой группой, с определенным классом нашего опыта. Мир опыта должен быть чрезвычайно упрощен и обобщен, чтобы возможно было символизировать его. Только так становится возможной коммуникация, ибо единичный опыт живет в единичном сознании и, строго говоря, несообщаем. Для того чтобы стать сообщаемым, он должен быть отнесен к известному классу, который, по молчаливому соглашению, рассматривается обществом как единство».
"

*

Вернёмся теперь к геометрической иллюстрации формирования осмысленной единицы сообщения, образа (гештальта) чего-то. Обычно мы обращаем внимание на фигуры (понятия), подразумевая фон чем-то само собой разумеющимся. Однако же, люди - не ходячие словари. Их понятия (абстракции) формируются вполне конкретным, уникальным, опытом, вспоминаем Лоренца. А значит, снова проговариваю я, каждый человек является уникальным контекстом для тех понятий, который этот человек выражает.

Изучение этого контекста в себе - непростая задача. Ведь и сознание является уже упрощением, отображением, обобщением более объёмных процессов, которые в их оригинальной сложности вместить в сознание невозможно.

Изучение себя, поэтому, требует не только установки исследователя на точность и на трезвость, беспристрастность, но и на нечто большее, что можно было бы назвать "от честности с собой - к любви к истине". Честность с собой звучит похоже на точность. Но мне представляется чем-то большим, как хорошая освещённость. Можно быть точным в любых условиях, но хорошая освещённость позволяет рассмотреть лучше и больше, объёмнее.

*

Итак, если взять две умозрительных "фигуры", призванных сообщить некие значения, вполне естественно ожидать разный фон у этих фигур. Тем не менее, понимание (как и заблуждение), похоже, строится на нашей способности видеть фигуры и видеть их сходства и различия.

*

Вернёмся к Выготскому, который вводит интереснейшее понятие внутренней речи, пересматривая теорию Пиаже о так называемой эгоцентрической речи у детей. Согласно теории Пиаже, в общих чертах, ребёнок обнаруживает эгоцентрическую речь как некий чуть ли не побочный эффект своего мышления, в отличие от речи социализированной, которая используется для коммуникации с социальным окружением, и, согласно Пиаже, появляется ввиду вовлечения ребёнка в социальную деятельность к 8 годам, вследствие чего социализированная речь развивается, а эгоцентрическая - то ли отмирает, а то ли "прячется".

Вот как описывает эгоцентрическую речь сам Пиаже.

«Эта речь эгоцентрична, – говорит Пиаже, – прежде всего потому, что ребенок говорит лишь о себе, и главным образом потому, что он не пытается стать на точку зрения собеседника». Он не интересуется тем, слушают ли его, не ожидает ответа, он не испытывает желания воздействовать на собеседника или действительно сообщить ему что-нибудь. Это монолог, напоминающий монолог в драме, сущность которого может быть выражена в одной формуле: «Ребенок говорит сам с собой так, как если бы он громко думал. Он ни к кому не обращается»



Эгоцентрическая речь ребёнка по Пиаже описательно то же самое что и внутренняя речь ребёнка по Выготскому, то есть, подразумевается одна и та же деятельность.

Однако, Выготский иначе толкует приведённые Пиаже описания происходящего с ребёнком в моменты проявления такой речи, в связи с чем у Выготского появляется и иное название: речь внутренняя. Появление иного толкование обязано иному методу, и иным исследованиям.

Важно отметить, что Выготский пришёл, в частности, к выводу о том, что заметно более частое обнаружение эгоцентрической речи у ребёнка,  по сравнению со взрослым, не даёт причин подкреплять утверждения о большей эгоцентричности детского характера по сравнению со взрослым.

Вот что пишет сам Выготский.

"
...прямая связь между фактом эгоцентрической речи и вытекающим из этого факта признанием эгоцентрического характера детского мышления не выдерживает экспериментальной критики.

... эгоцентрическая речь ребенка может не только не являться выражением эгоцентрического мышления, но и выполнять функцию, прямо противоположную эгоцентрическому мышлению, функцию реалистического мышления, сближаясь не с логикой мечты и сновидения, а с логикой разумного, целесообразного действия и мышления.

"

В этой связи интересно описание экспериментов Выготского и соответсвтующих выводов.

"

Наши исследования привели нас к выводу, что эгоцентрическая речь ребенка очень рано начинает выполнять в его деятельности чрезвычайно своеобразную роль. Мы постарались проследить в своих опытах, в общем сходных с опытами Пиаже, чем вызывается эгоцентрическая речь ребенка, какие причины порождают ее.
Для этого мы организовали поведение ребенка таким же образом, как и Пиаже, с той только разницей, что мы ввели целый ряд затрудняющих поведение ребенка моментов. Например, там, где дело шло о свободном рисовании детей, мы затрудняли обстановку тем, что в нужную минуту у ребенка не оказывалось под рукой необходимого ему цветного карандаша, бумаги, краски и т. д. Короче говоря, мы вызывали экспериментально нарушения и затруднения в свободном течении детской деятельности.

Наши исследования показали, что коэффициент эгоцентрической детской речи, подсчитанный только для этих случаев затруднений, быстро возрастает почти вдвое по сравнению с нормальным коэффициентом Пиаже и с коэффициентом, вычисленным для тех же детей в ситуации без затруднений. Наши дети показали, таким образом, нарастание эгоцентрической речи во всех тех случаях, где они встречались с затруднениями. Ребенок, натолкнувшись на затруднение, пытался осмыслить положение: «Где карандаш, теперь мне нужен синий карандаш; ничего, я вместо этого нарисую красным и смочу водой, это потемнеет и будет как синее». Все это – рассуждения с самим собой.

При подсчете тех же самых случаев, но без экспериментально вызванных нарушений деятельности мы получили даже несколько более низкий коэффициент, чем у Пиаже. Таким образом, мы приобретаем право полагать, что затруднения или нарушения гладко текущей деятельности являются одним из главных факторов, вызывающих к жизни эгоцентрическую речь.

Читатель книги Пиаже легко увидит, что сам по себе найденный нами факт может быть легко теоретически сопоставлен с двумя мыслями, с двумя теоретическими положениями, неоднократно развиваемыми Пиаже на протяжении его изложения.

Это, во первых, закон осознания, формулировка которого принадлежит Клапареду и который гласит, что затруднения и нарушения в автоматически текущей деятельности приводят к осознанию этой деятельности, затем положение о том, что появление речи всегда свидетельствует об этом процессе осознания. Нечто подобное могли мы наблюдать у наших детей: у них эгоцентрическая речь, т. е. попытка в словах осмыслить ситуацию, наметить выход, спланировать ближайшее действие, возникла в ответ на трудности в том же положении, только несколько более сложного порядка.

Ребенок старшего возраста вел себя несколько иначе: он всматривался, обдумывал (о чем мы судим по значительным паузам), затем находил выход. На вопрос, о чем он думал, он всегда давал ответы, которые в значительной степени можно сблизить с мышлением вслух дошкольника. Мы, таким образом, предполагаем, что та же операция, которая у дошкольника совершается в открытой речи, совершается у школьника уже в речи внутренней, беззвучной.

Но об этом мы скажем несколько дальше. Возвращаясь к вопросу об эгоцентрической речи, мы должны сказать, что, видимо, эгоцентрическая речь, помимо чисто экспрессивной функции и функции разряда, помимо того, что она просто сопровождает детскую активность, очень легко становится средством мышления в собственном смысле, т. е. начинает выполнять функцию образования плана разрешения задачи, возникающей в поведении.

Для иллюстрации ограничимся одним примером. Ребенок (5; лет) рисует – в наших опытах – трамвай: обводя карандашом линию, которая должна изображать одно из колес, ребенок с силой нажимает на карандаш. Графит ломается. Ребенок пытается все же, с силой нажимая карандашом на бумагу, замкнуть круг, но на бумаге не остается ничего, кроме вогнутого следа от сломанного карандаша. Ребенок произносит тихо, как будто про себя: «Оно сломанное» – и начинает красками, отложив карандаш, рисовать поломанный, находящийся после катастрофы в ремонте вагон, продолжая говорить время от времени сам с собой по поводу изменившегося сюжета его рисунка.

Это случайно возникшее эгоцентрическое высказывание ребенка настолько ясно связано со всем ходом его деятельности, настолько очевидно образует поворотный пункт всего его рисования, настолько недвусмысленно говорит об осознании ситуации и затруднения, о поисках выхода и создания плана и нового намерения, которые определили весь путь дальнейшего поведения, – короче, настолько неотличимо по всей своей функции от типического процесса мышления, что принять его за простой аккомпанемент, не вмешивающийся в течение основной мелодии, за побочный продукт детской активности просто невозможно.


Мы не хотим вовсе сказать, что эгоцентрическая речь ребенка проявляется всегда только в этой функции. Мы не хотим утверждать далее, что эта интеллектуальная функция эгоцентрической речи возникает у ребенка сразу. В наших опытах мы могли проследить достаточно подробно чрезвычайно сложные структурные изменения и сдвиги во взаимном сплетении эгоцентрической речи ребенка и его деятельности.


Мы могли наблюдать, как ребенок в эгоцентрических высказываниях, сопровождающих его практическую деятельность, отражает и фиксирует конечный результат или главные поворотные моменты своей практической операции; как эта речь по мере развития деятельности ребенка сдвигается все более и более к середине, а затем к началу самой операции, приобретая функции планирования и направления будущего действия. Мы наблюдали, как слово, выражающее итог действия, неразрывно сплеталось с этим действием, и именно в силу того, что оно запечатлевало и отражало в себе главнейшие структурные моменты практической интеллектуальной операции, само начинало освещать и направлять действие ребенка, подчиняя его намерению и плану, поднимая его на ступень целесообразной деятельности.


Здесь происходило нечто, близко напоминающее давно сделанные фактические наблюдения в отношении сдвига слова и рисунка в первоначальной изобразительной деятельности ребенка. Как известно, ребенок, берущий впервые в руки карандаш, сначала рисует, а затем называет то, что у него получилось. Постепенно, по мере развития его деятельности, называние темы рисунка сдвигается к середине процесса, а затем идет наперед, определяя цель будущего действия и намерение того, кто его выполняет.


Нечто подобное происходит и с эгоцентрической речью ребенка вообще, и мы склонны в этом сдвиге называния в процессе детского рисования видеть частный случай более общего закона, о котором мы говорили.

"


*

Приведённые цитаты чрезвычайно интересны и как иллюстрация трудностей коммуникации с самим собой, - кроющейся, в свою очередь, в методологической ошибке, - когда Пиаже не удалось дойти до выводов, которые дались Выготскому.

Похоже, мысль об эгоцентризме ребёнка довлела над Пиаже, незримо для самого Пиаже, что и привело к именно такому толкованию обнаруженных им фактов о поведении детей, и не дало Пиаже продвинуться до глубины, достигнутой позже Выготским, несмотря на тенденцию Пиаже придерживаться только фактов.

*

Итак, Выготский показал более глубокую и рациональную роль внутреннего языка. Тем не менее, чисто внешне, это никак не отменяет точности описаний Пиаже, да и самого Выготского, в отношении того, как именно внутренняя речь проявляется, по какой причине она и была названа эгоцентрической.

В контексте данного хода мысли, важно указать на различие между речью внутренней и речью социальной.

*

В процессе обыденного общения происходят, как мне кажется, неосознанные переключения в речи собеседников между внутренней и социальной речами, что приводит к дополнительным сложностям.

Если теперь знать о таком различии, то можно сознательно корректировать себя в сторону социальной речи, при желании быть услышанным и понятым. Хотя это и не может быть гарантировано, ввиду уже упомянутых нюансов с контекстом. А именно, ввиду того, что всякий человек является уникальным контекстом. В связи с чем, при появлении трудностей в коммуникации, напрашиваются следующие рекомендации.

А - убедиться, что коммуникация происходит на социальном языке, максимально общеизвестном и однозначном, и особенно убедиться, что максимально тщательно проработан контекст.

Б - произвести сверку всех моментов беседы, где возникли недопонимания и вопросы. Важно делать именно сверку, то есть, сверяться с собеседником, а не говорить внутри себя со своими собственными домыслами, которые бывает трудно отделить от фактов о собеседнике.

Как А, так и, особенно, Б могут оказаться довольно энергозатратными усилиями, что известно мозгу, отчего может возникнуть серьёзное сопротивление, выражающееся в желании, чтобы тебя понимали интуитивно, и в раздражении.

Здесь кажется уместным упомянуть и Эриха Фромма, который говорил о характере, подбирающем аргументы "под себя", для укрепления своих позиций, и игнорировании всех других, рациональных, аргументов, с целью сохранения существующих позиций. Это хорошо совпадает со знаниями о предпочтительных связях между нейронами.

*

Говоря о характере по Фромму, как о части контекста-человека, приведу определение характера, каким дал его Фромм в своей книге "Анатомия человеческой деструктивности".

"
характер – это относительно постоянная система всех инстинктивных влечений (стремлений и интересов), которые связывают человека с социальным и природным миром. Можно понимать характер как человеческий эквивалент животному инстинкту; как вторую натуру человека. Если у всех людей есть нечто общее, так это «инстинкты», т.е. их биологические влечения (даже если они сильно подвержены модификации за счет опыта) и их экзистенциальные потребности. То, что их отличает друг от друга, – это самые различные страсти, которые доминируют в том или ином характере (т.е. страсти, укоренившиеся в характере). Различия характеров в значительной мере детерминированы различными общественными условиями (хотя и генетические задатки оказывают влияние на формирование характера – личности). И потому укорененные в характере страсти можно зачислить в разряд исторических категорий, в то время как инстинкты остаются среди категорий естественных. Правда, первые тоже не являются чисто исторической категорией, поскольку социальное влияние само привязано к биологически заданным условиям человеческого существования

"

"
более основательной дифференциации двух категорий, а именно: инстинкта   и характера , точнее говоря, разграничения между естественными влечениями, которые коренятся в физиологических потребностях, и специфически человеческими страстями, которые коренятся в характере («характерологические, или человеческие, страсти»). Такая дифференциация между инстинктом и характером будет в дальнейшем подробно рассмотрена. Я попытаюсь показать, что характер – это «вторая натура» человека, замена для его слаборазвитых инстинктов; что человеческие страсти соответствуют экзистенциальным потребностям   человека, а последние в свою очередь определяются специфическими условиями человеческого существования. Короче говоря, инстинкты – это ответ на физиологические потребности человека, а страсти, произрастающие из характера (потребность в любви, нежности, свободе, разрушении, садизм, мазохизм, жажда собственности и власти), – все это ответ на экзистенциальные потребности, и они являются специфически человеческими. Хотя экзистенциальные потребности одинаковы для всех людей, индивиды и группы отличаются с точки зрения преобладающих страстей. К примеру, человек может быть движим любовью или страстью к разрушению, но в каждом случае он удовлетворяет одну из своих экзистенциальных потребностей – потребность в «воздействии» на кого либо. А что возьмет верх в человеке – любовь или жажда разрушения, – в значительной мере зависит от социальных условий; эти условия влияют на биологически заданную экзистенциальную ситуацию и возникающие в связи с этим потребности (а не на безгранично изменчивую и трудноуловимую психику, как считают представители теории среды).
"

"Структура характера

Существует еще одна потребность, которая определяется исключительно человеческой спецификой, – потребность в формировании характера (структуры характера). Эта потребность связана с феноменом, который мы уже обсуждали, а именно с постоянным снижением роли инстинктов в жизни человека. Когда человек стремится достигнуть значительных результатов, предполагается, что он должен начать действовать немедленно, т.е. это значит, что он не будет тратить время на излишние раздумья – и тогда его поведение будет сравнительно целостным и целеустремленным. Речь идет о той дилемме, которая описана Кортландом, когда он, наблюдая шимпанзе, обнаружил у них медлительность, недостаточную способность к принятию решения и низкую результативность.
Естественно предположить, что человек, который в еще меньшей степени, чем шимпанзе, детерминирован инстинктами, просто бы не выжил, если бы у него не развились компенсаторные способности, выполняющие функцию инстинктов. Такую компенсаторную роль у человека играет характер. Характер – это специфическая структура, в которой организована человеческая энергия, направленная на достижение поставленных целей, им же определяется выбор поведения, соответствующего главным целям. Создается впечатление, как будто это поведение диктуется инстинктами. У вас даже принято говорить, что человек «инстинктивно» реагирует на что то соответственно своему характеру. А если обратиться к Гераклиту, то следует вспомнить, что характер человека – это его судьба. Скупец вовсе и не задумывается над тем, потратить деньги или сэкономить их; его никогда не покидает стремление к накопительству. Это его главное влечение, его страсть.
Садистско эксплуататорский характер стремится к эксплуатации других людей, а страсть садиста в том, чтобы господствовать над другим человеком. Основным стремлением продуктивной творческой личности является жажда любить, дарить, делиться с другими. Влечения, обусловленные характером, бывают настолько сильными и непроизвольными, что самому человеку нередко кажется, что речь идет о совершенно «естественной» реакции. Ему трудно представить, что есть люди совершенно иначе устроенные (с другой природой); а если уж жизнь подкидывает ему такие примеры, то ему легче допустить, что эти другие просто своего рода отклонение от нормы. Каждый, у кого есть некоторый опыт общения с людьми, почти всегда способен понять, имеет ли он дело с разрушительным (садистским) типом или с открытым, любящим людей существом. Тонкий человек способен увидеть за внешним поведением сохраняющиеся характерные черты и почувствовать неискренность эгоиста, который ведет себя как сверхальтруист.
"

"развитие индивидуума никогда нельзя понять в достаточной степени, если рассматривать только его генетические и семейные корни. Если мы не знаем социальный статус его и его семьи в рамках общественной системы и дух этой системы, то мы не сможем понять; почему некоторые черты характера такие глубинные и такие устойчивые и так глубоко укоренились.
"

"
Даже о новорожденном нельзя сказать, что он появился на свет «без своего лица». Мало того что он уже при рождении имеет ряд генетически обусловленных предпосылок темперамента и другие задатки, которые в первую очередь влияют на формирование определенных черт личности. Он рождается, будучи носителем некой информации о событиях, предшествовавших его рождению (до и во время родов). Все это, вместе взятое, формирует, так сказать, «лицо» ребенка в момент его появления на свет. Затем новорожденный попадает в систему отношений со своей собственной средой, которую составляют родители и другие лица из его ближайшего окружения. Он реагирует на контакты с этими людьми – и это дает следующий импульс для развития его личности. В полтора года личность ребенка уже имеет гораздо более определенную форму, чем при рождении. Но формирование еще не закончено, оно может продолжиться в разных направлениях, и потому очень многое зависит от влияния извне. К шести годам появляются еще более устойчивые приметы личности; она почти готова, но это не значит, что она утрачивает способность к изменениям, тем более что в жизни ребенка появляются новые обстоятельства, которые вызывают новые способы реагирования. В целом можно утверждать, что процесс формирования личности следует рассматривать как скользящую шкалу. Человек приносит в мир некий набор параметров, достаточных для его развития, но внутри данной системы координат характер может развиваться в самых разных направлениях. Каждый шаг жизни сокращает число будущих возможностей развития. Чем прочнее сформировался характер, тем устойчивее структура личности, тем труднее заставить ее измениться, а уж если возникает такая необходимость, то она требует подключения очень мощных дополнительных механизмов воздействия. И в конечном счете в человеке сохраняется лишь минимальная возможность к переменам, столь незначительная, что наступление изменений можно приравнять к чуду.
Я вовсе не хочу тем самым сказать, что не обязательно отдавать предпочтение впечатлениям и влияниям раннего детства. Они, безусловно, влияют на общую направленность личности, но не определяют ее полностью. Учитывая величайшую впечатлительность раннего детства, надо понимать, что затмить ее можно только ценою огромной интенсивности и драматизма более поздних переживаний. А иллюзия закостенелости личности и ее неспособности к переменам объясняется прежде всего тем, что жизнь большинства людей так жестко регламентирована, в ней так мало спонтанности и так редко случается нечто по настоящему новое, что практически все происходящие события лишь подтверждают уже готовые установки.
Реальная возможность того, что характер разовьется в других направлениях, чем это предписано структурой личности, обратно пропорциональна прочности этой структуры. Но ведь структура личности никогда не бывает так полно зафиксированной, что оказывается неподвластной воздействию даже чрезвычайных обстоятельств. И потому теоретически изменения в этой структуре возможны, хотя их статистическая вероятность и невелика.

"


*

Важно отметить, что для формирования более или менее точной и сложной фигуры необходим достаточно объёмный контекст. В этом смысле краткость формулировки не только не сестра таланта, но даже и не дальний родственник, так как представляется практически невозможным кратко формулировать сложные фигуры с высокой точностью.

Тем не менее, это никак не обесценивает краткость в таких случаях, когда требуется метко и ёмко дать понимание общей сути, задать вектор. Всему своё применение.

Всякой функции - своя область применения, и своя область значений.

*

Итак, выше, согласно Фромму, показывается как сложность человеческого характера, так и известная устойчивость, способная приводить к сильному сопротивлению в разумной коммуникации при попытке общения.

*

В эволюционном смысле целостная работа мозга - то, что надо. Как бы "клубок всего", реагирующий оптимальным образом на изменения, чтобы выжить.

В узком же смысле коммуникации как таковой, по этой же причине, возможны недоразумения. Как говорится, мозг может сыграть с нами шутку. Если поставить с собой простой эксперимент по передаче сложного сообщения и проследить происходящее, то откроются головокружительные ... искажения.

Эксперимент не нужно ставить специально. Любая ситуация, где присутствует желание кому-то что-то объяснить, уже подходит. Под экспериментом я понимаю мысленную фиксацию на том, а что же именно я желаю объяснить - и что произойдёт на самом деле.

*

Выготский озвучил интересную концепцию "заражения". Похоже, нечто подобное заражению у животных, происходит и у людей, но принимает более сложные формы.

"Первоначальная функция речи является коммуникативной функцией. Речь есть прежде всего средство социального общения, средство высказывания и понимания. Эта функция речи обычно также в анализе, разлагающем на элементы, отрывалась от интеллектуальной функции, и обе функции приписывались речи как бы параллельно и независимо друг от друга. Речь как бы совмещала в себе и функции общения, и функции мышления, но в каком отношении стоят эти обе функции друг к другу, что обусловило наличие обеих функций в речи, как происходит их развитие и как обе структурно объединены между собой – все это оставалось и остается до сих пор неисследованным.

Между тем значение слова представляет в такой же мере единицу этих обеих функций речи, как и единицу мышления. Что непосредственное общение душ невозможно – это является, конечно, аксиомой для научной психологии. Известно и то, что общение, не опосредствованное речью или другой какой либо системой знаков или средств общения, как оно наблюдается в животном мире, делает возможным общение только самого примитивного типа и в самых ограниченных размерах. В сущности, это общение с помощью выразительных движений не заслуживает названия общения, а, скорее, должно быть названо заражением . Испуганный гусак, видящий опасность и криком поднимающий всю стаю, не только сообщает ей о том, что он видел, а, скорее, заражает ее своим испугом.

Общение, основанное на разумном понимании и на намеренной передаче мысли и переживаний, непременно требует известной системы средств, прототипом которой была, есть и всегда останется человеческая речь, возникшая из потребности в общении в процессе труда."

Это заражение возможно и по недоразумению. (В том числе, если человек, играющий в некую игру (как описано у Эрика Берна), не сознаёт своей игры. Тогда коммуникация может осложниться ещё и ещё.)

*

Предположим, какая-то конкретная формулировка в семье, например "что с тобой", предшествовала ссоре. У ребёнка, присутствовавшего при ссорах, закрепилась соответствующая память, и в будущем, уже в своей семье, безобидный вопрос "что с тобой" может привести к ссоре на уровне автоматизма (или, как говорят, подсознания). Даже если это будет нейтральная переписка текстом между двумя незнакомыми людьми, формулировка "что с тобой" может вызвать напряжение, вплоть до само-заражения раздражением или гневом, как будто человеку "наступили на больной мозоль", хотя спрашивающий не виноват, совсем не виноват.

Спрашивающий, в свою очередь, ожидает ответа в неких рамках. Пусть это ожидание не вполне определённо, но сами рамки довольно ожидаемы. И если отвечающий, в ответ на искреннее беспокойство, выказывает вдруг раздражение, гнев, или другие неожиданные реакции, подозрения, недовольство, то возникает конфликт недоразумения.

Произойти может что угодно. Спрашивающий может обидеться, заинтересоваться, рассмеяться, или просто терпеливо продолжить доносить свою мысль, видя, что она не понята.

Залогом неразвития недаразумения в ссору видится то самое осознание разности контекстов.

Спрашивающий не виноват. Но точно также не виноват и ответивший. Это понять сложнее, но это так. Урегулирование конфликта - дело обоюдное.

Поэтому неброская фраза "все люди разные" приобретает здесь огромное значение. Точнее, приобретает значение осознание этой фразы в максимально возможном весе. Так как именно понимание, что твои ожидания могут не сбыться, может сгладить конфликт. Понимание, что каждый человек - уникальный контекст, и он не виноват в этом, это просто данность.

При желании сознательно разрегулировать конфликт, возникает дополнительный конфликт, энергетический. Проще "послать", обидеться, отвернуться, и что угодно ещё - если это реакция привычная. Гораздо сложнее отреагировать вдумчиво, гибко, разумно, выжидательно, терпеливо, с пониманием. По той причине, что это другой уровень расхода энергии для мозга. Всё, что не автоматическая реакция, потребляет больше энергии.

Здесь дело не только в уже не раз упомянутых сформированных предпочтительных нейронных связях, но и в том, что работа мозга в режиме осознанности - самая энергетически затратная. К слову, говорят, прекрасный способ не располнеть.

Труднее всего быть осознанным в обыденности, где автоматизмы так и рвут осознанность в клочья. Поэтому обыденность - идеальный тренажёр для практики осознанности.

Если теперь предположить, что спрашивающий ставит мысленный эксперимент по точности коммуникации, - в данном случае, по уточнению смысла своего сообщения "что с тобой", - то спрашивающему, в случае как раз затруднений с отвечающим, предоставляется та самая возможность самосовершенствования, всякий раз, когда возникают сложности и ответ выбивается из рамок ожиданий, традиций, адекватности.

Однако, по причине того, что осознанность энергетически более затратна, и как правило непривычна, спрашивающий скорее всего отвлечётся на свои собственные автоматизмы, реагируя уже своей версией напряжённости. Важно в таком случае понять ещё одно: нет разницы, кто первый начал, если другой ответил тем же. Тогда оба "виноваты", и наиболее разумной стратегией было бы осознание этого и взаимная помощь друг другу в возврате к взаимному разумению.

Конфликт невозможно уладить в одиночку, рано или поздно потребуются усилия обоих, но кто-то должен взять на себя начало этой цепочки, и взять так, чтобы цепочка не оборвалась, и здесь, повторюсь, неважно, кто первый начал. Важнее, кто первый осознал, что всё идёт не туда, и важнее ответственность, чтобы взять начало урегулирования конфликта (или недоразумения) на себя. Если есть желание регулировать... И не побеждает привычка реагировать старыми обидами, старым способом, древним как сама жизнь - компульсивно.

Важно осознать и вытвердить в себе, что уникальность - это данность, невозможная к изменениям, - по этой причине уникальность не подлежит оценочности по шкале "хорошо-плохо", все люди действительно разные, это - данность, таков фон, и его не обойти. Если реагировать на данность как на повод для возмущения, и так далее - это путь к выхолащиванию себя, своей энергии.

Так как уникальность, похоже, базовое свойство нашей жизни в обществе, то и осознать его сложнее всего, и ещё сложнее иметь с ним дело. Я привыкаю к чему-то, и тут мне встречается кто-то нетипичный, и в моих глазах это - неадекватность.

*

Маршалл Розенберг предлагает метод ненасильственного общения, который, в общих чертах, видится мне как метод бдительности и внимательного отделения фактов от контекстов, чтобы избежать искажений. Дополнительное преимущество этого метода заключается в том, что можно заранее тренировать в себе способность оставаться адекватным в конфликтных ситуациях. Под адекватностью я здесь понимаю буквально соответствие ситуации, опираясь прежде всего на факты.

... Как мне кажется, Рознеберг был хорошо знаком с идеями Коржибски.

*

Дейв Грей в своей книге "Лиминальное мышление. Как перейти границы своих убеждений" приводит интереснейший метод, заслуживающий самого пристального внимания. Вкратце, это выход за границы "очевидности", путём осознания того, из чего эта "очевидность" складывается, собирается (здесь весьма сходно с тем, что описывает Майкл Роуч о семенах, собирающих наше восприятие, в книге "Как работает йога. Исцеление и самоисцеление с помощью йога-сутры").

Дополнительным преимуществом этого метода я вижу также его практическую философскую составляющую, когда рассматривая свои прошлые поступки через призму этого метода, можно действительно лучше понять себя, а значит - и других, и мир вокруг.

*

С учётом сказанного, лучше раскрывается восточный тезис "всё в нас". Глубокое понимание, что я говорю не с другим человеком напрямую, а с моделью-образом этого человека в себе, даёт возможность работать с ситуацией. Если говорить себе "он такой-сякой, я ничего не могу сделать" - это путь в никуда. Если увидеть, что есть образ собеседника во мне, то возникнет логичный интерес - что именно в этом образе создаёт недоразумения, искажения в коммуникации? Что именно в моём личном контексте не даёт мне возможности увидеть собеседника без недоразумений?

*

Рассмотрим интересное дополнение к мысли о том что "мозг" (уточнить бы) "не видит" (уточнить бы) разницы между реальностью и "мультиками" (искусство, фантазии, иллюзии) - внимание связывается тем на что оно направлено и рептильный мозг реагирует как на угрозы соответственно, порождая эмоциональный отклик.

Нюанс, известный мне, но я хочу проработать его в контексте "мозг не видит разницы", кажется мне особо интересным: во множество "мультики" можно ведь отнести и те фильтры, которые заложены в нас общественным воспитанием: "добро"-"зло", "правильно"-"неправильно".

Эти фильтры работают внутри меня, когда я смотрю на собеседника, собеседник что-то говорит или делает, проявляет себя как-то, а у меня внутри уже собирается иная картинка собеседника, прошедшая через все эти установки-внушения-верования-суждения-убеждения ... как их только ни называют, можем вслед за авторами книги "Йога. Как это работает" назвать это семенами.

Или, вслед за Вачовски, назвать это матрицей, с уточнением, что эта матрица в моей голове, на которую попадает информация от эманаций-проявлений собеседника (тут можно говорить о сути по Кастанеде, при желании), а уже моя внутренняя матрица-семена (программа распознавания образов) дорисовывает и раскрашивает  эманации собеседника, формируя как бы голограмму-образ "Собеседник".

Пытаюсь уточнить модель. Получается (?), что я-личность со всеми этими фильтрами-матрицей-семенами, является как бы снова мультиком, иллюзией-призмой-фильтром для "мозга" (а кто это?) - для рептильного мозга (как минимум?), который "отвечает" (в том числе, разумеется) за "бей-беги". И вот смотря по тому, как моя матрица нарисовала образ "Собеседник", рептилия либо хочет ударить собеседника, либо убежать от собеседника, ну и так далее, по списку.

И получается в такой автоматизированной "вселенной", что выбора никакого и нет.

Выбор появляется, когда хоть немного сформирован (или, скажем, активирован) внутренний наблюдатель, назовём его духом, духовной составляющей личности, а можем (с шутливой иронией разумеется) замахнуться на святое и назвать его проявлением святого духа из небезызвестной троицы.

И вот этот дух, он способен отстраняться, масштабироваться от ситуации, "взлетать" над лабиринтом (пусть будет Минотавра, хотя есть и другие), трезво смотреть "как есть" (ну хоть в чём-то), производить абстрагирование, и создавать ощущение "аз есмь", неразлагаемое ни на какие иные составляющие.

Этот самый дух может влиять на баланс, рассматривая семена, осознавая их, пропуская их то через "лупу", а то через масштабную картину "ежели с высоты то люди як мыши".

Задействуется духом внимание и воображение, логика, и есть доступ к воле, к принятию решений и их осуществлению. Духовное ядро, так сказать (весь список "составляющих"?). Можно пытаться провести разницу между "быть в сознании" (реагировать на раздражители по каналам зрения, слуха, и так далее) и "быть осознанным" - думать самостоятельно и принимать взвешенные решения, вовлекая внутреннего наблюдателя и духовное ядро. Есть смысл провести это разделение, иначе возникает интуитивная путаница между "быть в сознании", "поступать сознательно", "проявлять сознательность"...

Отвлёкся.

А нюанс, на котором хотел акцентировать и заострить - то самое "мозг не видит разницы". Хочется предельно (по возможности) прояснить для себя именно эту область.

Итак, полностью автоматический рептильный мозг производит некое стандартное напряжение в любом случае. Но оно может меняться, вспухая волнами-импульсами, образуя довольно сложный эмоциональный отклик (кстати прекрасно коснулся этой темы писатель Владимир Савченко в его "почему студент потеет на экзамене"), в зависимости от того, какие мультики ему показывают.

Это сложный мультик, как в дополненной реальности. Сама концепция дополненной реальности очень интересна, и она же показывает и доказывает, что это работает.

Итак, сложно-дополненная "реальность" рептильного автомата:

- 1) полный автомат (подсознание) - впрямую

- 2) образы, поступающие от личности - прямые реакции, но с какой-то минимальной (если успеешь) корректировкой от сознательности

- 3) уже не совсем впрямую, поначалу "оффлайн" режим, засеваем разные установки, хоть вообще полностью воображаемые, но они когда прорастут, будут работать ничуть не хуже, а то и лучше прежних, засеянных социумом.

Таким образом, социумные установки не (!) обесцениваются, но им отводится своё место - нужны поначалу для выживания в конкретной среде, но могут тормозить (смотря какие установки) дальнейшее развитие человека.

Дальнейшее развитие - путём "сердца". Засеиваешь нужное, смотришь, собираешь урожай, корректировка с учётом опыта, засеиваешь корректировки снова, смотришь, новый урожай, и так по ... спирали? Или как лучи - во все стороны. Или как фейерверк - от каждого луча - всё новые... а потом эти лучи переплетаются... как нейроны. И сознаёшь (в рамках образа) что пустота между ними тоже "играет" (как белое вещество мозга)... а потом... сознаёшь, что один твой мозг - ну практически всего лишь "нейрон вселенной"... и полетел.

Снова унесло. В методологию. Возвращаюсь.

В этом же, возможно, суть медитации. Любые, вот просто любые воображаемые мысли для мозга РЕАЛЬНЫ. И чем ты лучше в медитации, тем ты реальнее помогаешь себе же.

Здесь, разумеется, есть сложности. Во время медитации могут возникать ожидания, и когда позже что-то не сработает как ожидалось, может возникнуть разочарование в самом методе.

Чтобы этого не случилось, имеет смысл медитация "на пустоту", с важным уточнением, что пустота - не образ, не отсутствие чего-либо, не темнота или пустое место, это термин, возникший в результате перевода, и его суть лучше понимается привлечением следующих понятий: свобода, потенциал, вариативность. Итак, пустота - не образ, а базовое понятие, как уникальность.

Суть этого понятия, как мне кажется, заключается в том, что человеку не дано видеть "как есть" (хоть он к этому и стремится). Всякий смотрящий на действительность неизбежно привносит как минимум два ограничения: 1) ограничение- по самому способу восприятия, сам механизм, собирающий образы; 2) ограничение интерпретации в контексте уже известного человеку.

Эти ограничения для человека являются данностью, но данностью некоего порядка, с которой можно как-то всё-таки пытаться работать. Это усложняет и как бы опрокидывает понятие "данность" в смысле "невозможно изменить", но я не могу (?) предложить лучших слов.

То есть, упрощённо, я могу видеть в сухой ветке и просто сухую ветку (хоть и это не просто так, это мне уже рассказал социум и дал название), и топливо для костра, и трость, и что-то ещё, а кто-то другой будет видеть это иначе, в зависимости от своих знаний. Это касается интерпретаций.

Хорошую иллюстрацию "от обратного" даёт Татьяна Владимировна Черниговская: я не знаю японского языка, тогда символы этого языка для меня ничего не значат, или могут показаться мне украшательством, я даже не пойму, японский ли это язык, или китайский, и язык ли - всё зависит от того, что я знаю. И эти знания являются создают контекст (как бы фон) для новых знаний (фигур), которые я или смогу понять-увидеть, или не смогу.


А вот распознавание этой ветки как отдельного объекта - уже из области восприятия как такового, которое задаётся с рождения соответствующими нейронными структурами, обусловленными влиянием генов. Другие живые существа, возможно, не увидят ветку как отдельный объект, им это (возможно) и не будет нужно, ветка (возможно) воспринимается не так, как это происходит у человека. Зависит от того, кто смотрит, чем смотрит, как это обрабатывается.

Понятие "пустота-потенциальность-вариативность", в моём понимании, пытается сообщить нам такое положение дел: действительность "как есть" не видна, вместо этого каждый видит что-то своё. Как мы уже увидели, разница в том что видишь, даже небольшая, порождает недоразумения среди людей. Эти недоразумения очень разнообразны, но их суть можно лучше понять, если хорошо осознать пустоту-потенциальность-вариативность-свободу.

Пустота: любое нечто является тем, что оно есть, но впрямую не доступно, а доступно как результат взаимодействия, и тот, кто смотрит, видит не то, на что смотрит, а уже результат обработки своими фильтрами, смотрит свой "мультфильм". Кто-то другой увидит что-то своё.

Свобода: поэтому говорят - нечто само по себе является свободным, подразумевая, что оно свободно от наших суждений, оно такое как есть, а наши суждения - результат нашего опыта, и могут неверно описывать нечто, применённые по аналогии, интуитивно-ассоциативно. Это естественно, ведь интуиция и ассоциации с уже имеющимися суждениями - наши естественные средства, но они идут путём обобщений и приближений, и это важно сознавать, они - не обязательно точны, зато в этой неточности и заключается универсальная возможность уточнения знания в каждом конкретном случае, путём последовательных уточнений. Но важно помнить, что первые впечатления могут и обмануть.

Потенциальность: нечто может показаться чем угодно, в зависимости от того, кто смотрит.

Вариативность: ситуация разовьётся не так, как я ожидаю, а так, как разовьётся, и заранее я могу только предположить варианты. Пути господни неисповедимы. Всё, что может человек, увидев в себе ожидания, это вообразить такой ход событий, при котором ожидания не сбудутся, и осознание заранее этой вариативности поможет избежать боли разочарования в случае несовпадения события с ожиданиями. Твёрдое осознание вариативности успокаивает ум и даёт спокойствие, создавая опору для дальнейшего развития.

Всё более глубокое осмысление термина "пустота" в его значении, пришедшем из древне-восточных традиций, и есть "медитация на пустоту", в моём понимании.

Майкл Роуч сравнивает "пустоту" с чистым экраном, на который каждый наблюдатель проецирует что-то своё.

Это приводит к более тонкому толкованию понятия "ответственность". Если сегодня (или - сейчас) я увидел всё вот так, и что-то меня не устраивает, то что я могу сделать в следующий раз (или - прямо сейчас, здесь) лучше? Что могу поменять в себе, в своём контексте (по Курпатову - в дискурсах), чтобы та же самая ситуация была мною воспринята менее травматично и я был бы доволен?

Суть "пустого" подхода, как мне кажется, в том, чтобы в любой ситуации смотреть только на то, что могу сделать я, с собой, как я могу перестроиться, так, чтобы поменять ситуацию. Это не значит, что я вычёркиваю собеседника и ничего от него не жду. Это, скорее, значит, что я так работаю с собой, чтобы суметь найти только те свои слова и поступки, которые действительно сработают. Можно ведь так обратиться к собеседнику, так провзаимодействовать, что результат не понравится мне совсем. И что же, я буду говорить, мол, я попытался, но собеседник оказался идиотом? Или же я недостаточно хорошо реконструирую собеседника? Потому что если бы я его реконструировал, видел собеседника на уровне, как показано у Булгакова в его "Мастер и Маргарита", в разговоре Понтия Пилата и Га Ноцри, то у меня не возникло бы трудностей в правильном подборе слов или действий. Это вечный вопрос, и восточная традиция даёт на него свой ответ: всё только в тебе, ищи нужную реконструкцию для взаимодействия с пустотой, другого пути нет.

*

Цитата из "Мастер и Маргарита", автор Михаил Афанасьевич Булгаков.

"

— А вот что ты все-таки говорил про храм толпе на базаре?

Голос отвечавшего, казалось, колол Пилату в висок, был невыразимо мучителен, и этот голос говорил:

— Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. Сказал так, чтобы было понятнее.

— Зачем же ты, бродяга, на базаре смущал народ, рассказывая про истину, о которой ты не имеешь представления? — Что такое истина?

И тут прокуратор подумал: «О боги мои! Я спрашиваю его о чем-то ненужном на суде… мой ум не служит мне больше…» И опять померещилась ему чаша с темной жидкостью. «Яду мне, яду…»

И вновь он услышал голос:

— Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает. Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет.

Секретарь вытаращил глаза на арестанта и не дописал слова.

Пилат поднял мученические глаза на арестанта и увидел, что солнце уже довольно высоко стоит над гипподромом, что луч пробрался в колоннаду и подползает к стоптанным сандалиям Иешуа и что тот сторонится от солнца.

Тут прокуратор поднялся с кресла, сжал голову руками и на желтоватом бритом лице его выразился ужас. Но он тотчас же подавил его своею волей и вновь опустился в кресло.

Арестант же тем временем продолжал свою речь, но секретарь ничего более не записывал, а только, вытянув шею, как гусь, старался не проронить ни одного слова.

— Ну вот, все и кончилось, — говорил арестованный, благожелательно поглядывая на Пилата, — и я чрезвычайно этому рад. Я советовал бы тебе, игемон, оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях, ну хотя бы в садах на Елеонской горе. Гроза начнется… — арестант повернулся, прищурился на солнце, — …позже, к вечеру. Прогулка принесла бы тебе пользу большую, а я с удовольствием сопровождал бы тебя. Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более, что ты производишь впечатление очень умного человека. — Секретарь смертельно побледнел и уронил свиток на пол. — Беда в том, — продолжал никем не останавливаемый связанный, — что ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку. Твоя жизнь скудна, игемон, — и тут говорящий позволил себе улыбнуться.


"

*

Большую трудность в налаживании коммуникации представляет собой заражение внимания эмоциями. Если такое заражение произошло, внимание к сути коммуникации может ослабнуть вплоть до исчезновения.

Приходилось встречаться с рекомендацией о полезности чувств, в частности, гнева, в том смысле, что, к примеру, гнев может указывать на нарушение границ, и в этом его назначение и сообщение, и с этим нужно иметь дело.

Не желая с этим спорить прямо, я всё же могу засвидетельствовать из опыта, что это слишком общее теоретическое рассуждение, с которым очень сложно - или невозможно - иметь дело в конкретной ситуации.

Сложность в том, что и гнев, и любое другое чувство выбивает почву из-под ног спокойствия и разумного диалога, и переводит человека в состояние почти полного (или же полного) автоматизма, переключая на привычные реакции из прошлого, которые этот автоматизм "посчитает" наиболее подходящими. Диалог прекращается, начинается защитная реакция, спор, ссора.

Поэтому в рамках текста о трудностях коммуникации есть прямой смысл говорить и об атмосфере коммуникации, в том числе о безопасной атмосфере как наилучшей для спокойной беседы, и о том, как такой атмосферы достигать и как её удерживать.

Появление эмоциональной окраски в разговоре, сверх ожидаемой, - грозный признак. Сам по себе, разумеется, этот признак вообще не подлежит однозначной оценке, как и вообще никакая однозначная оценка (фигура) не имеет смысла без точной прорисовки контекста (фона).

В данном случае, я даю оценку "грозный признак" в контексте наличия цели в виде точной, продуктивной коммуникации в приоритете, без отвлечения на другую деятельность. Появление эмоциональной окраски в разговоре грозит отвлечению коммуникации в русло компульсивности, инстинктов. Важное, ещё раз, уточнение: речь не об эмоциональной окраске вообще, а именно сверх ожидаемого, и уровень этого ожидаемого всегда индивидуально по ситуации выставляется каждым её участником - точнее, так должно быть, если участники действительно желают контролировать разговор.

Снова сошлюсь на гениальный эпизод из текста Владимира Савченко "почему студент потеет на экзамене", где показывается, что в какой-то момент более древние структуры мозга могут взять управление на себя, а для качественной коммуникации это нежелательно. Выражаясь немного утрированно, в человеке просыпается спящая собака, зверь, и обычно зверь просыпается для вполне конкретных действий, например, драка, или бегство.

Проблема зверя заключается в том, что у него более приоритетный доступ к ресурсам, это считается доказанным фактом, но я затрудняюсь указать источник, - скорее всего, один из уже упомянутых выше, вероятнее всего Дейв.

Этот доступ зверя настолько более приоритетный, по сравнению с доступом человека сознательного (сознания), что у сознательности нет ни единого шанса на весах автоматизма.

То есть, когда некий внутренний автоматизм мозга будет решать, сохранять ли беседу-коммуникацию, или же на всякий случай её прервать  - ведь именно там возник импульс об угрозе и возможном нарушении границ - и встать в защитную стойку, перевесят плоды эволюции, и зверь проснётся, чтобы убедиться в отсутствии угроз. И будет только хуже, если продолжать настаивать в беседе на том, что вызвало зверя к бодрствованию, а не переключиться и не успокоить зверя.

Противопоставить зверю можно только дух и тренировку, а также, разумеется, хитрость и изворотливость ума, но только в хорошем смысле - иначе, если зверь заподозрит подвох, будет только хуже, а доверие - почва для здоровой коммуникации может быть потеряна надолго, если не навсегда.

Под духом я подразумеваю прежде всего волю к разумной коммуникации, способность удерживать внимание на задаче коммуникации, не заражаясь, и бороться за атмосферу для качественной коммуникации.

Под тренировкой я подразумеваю всевозможные само-настройки, установки, и многое другое, с опорой на самые глубинные слои себя.

Например, я верю в уникальность, и это не просто умозрительная установка, выбранная по своему вкусу. Моя вера в уникальность - плод размышлений (можно сказать - медитаций) об уникальности, куда входит, обязательно, рассмотрение и осмысление фактов. Сегодня считается доказанным фактом: уникальны отпечатки пальцев, рисунок радужной оболочки глаза, и другие индивидуальные особенности - рисунок вен, структура мозга в её мельчайших подробностях-связях. Следовательно, каждый человек действительно уникален, и я это знаю, и могу на это опираться в ситуациях, где мне потребуется опора.

Например, я не понимаю человека, возникает напряжённость. Эта напряжённость необходима, и её потенциал может быть израсходован на усилие по пониманию. Однако, если во мне сильна привычка к избавлению от напряжённости, то я разрублю эту напряжённость, как был разрублен гордиев узел.

Как это обычно выглядит? Если я не могу вытерпеть напряжённость, то возникает сигнал как бы тревоги: не справляюсь, помогите. Кто придёт на помощь? Древний верный друг, проснувшийся зверь, который всё сделает по-своему. Я скажу себе, что собеседник несёт чепуху, обесценю его, "пошлю" (хорошо, если про себя), и начну сбрасывать напряжение на зверя, так как сам не справился, как человек.

Итак, одна из базовых сложностей коммуникации - трудность (а то и неспособность) в выдерживании внутреннего напряжения, возникающего от непонимания собеседника.

Такая трудность, в свою очередь, может подкрепляться общей непродуктивной установкой "все дурака - я самый умный" и им подобными в том же духе, "я лучше знаю", и прочее. Это так называемые беспорядочные, вредные, глупые дискурсы, если словами Курпатова. Наведите порядок в дискурсах - будет порядок в эмоциях, такова рекомендация Курпатова. Это отдельный разговор.

Что же конкретно я подразумеваю под тренировкой? Хоть и это - отдельный разговор, и он бесконечный, ввиду как раз уникальности каждого человека и потому необходимости проработки в себе таких вещей индивидуально, и также ввиду наличия уже огромного духовного наследия всех известных традиций, уходящих корнями в древность. Здесь как раз тот случай, когда не стоит обесценивать на корню, а есть смысл разобраться в сути этого наследия, без фанатизма, с тщательностью исследователя, который ищет рабочие инструменты, а не повод для умиления.

Под тренировкой я подразумеваю наработку навыков, которые составят компанию моему зверю, данному мне по умолчанию в мой личный боекомплект для выживания. Можно назвать это как угодно. Разработка личных программ. Посев личных друзей. Поиск личных магических заклинаний. И так далее. Всё это будут разные термины об одном и том же. О том, чтобы научиться лучше управлять собственными энергиями, о том, чтобы оставаться человеком, о том, чтобы лучше приспособиться под конкретный мир, где я живу, о том, чтобы выучить язык самого себя и пользоваться им правильно, с умом, не разрывая себя в клочки неумелым управлением.

В этом смысле концепция посева семян очень красива, по многим причинам. Однако же, и сеять нужно с умом, с пониманием, с любовью-вниманием, и с оглядкой на вариативность, на лиминальное мышление, и так далее.

Попробую теперь завершить открытый пример с напряжённостью. Если во мне уже посеяно семя веры в уникальность, и семя любви к разумному ведению беседы, то вот что я могу себе сказать прямо там, мысленно обращаясь к себе самому, или даже вслух, если дела совсем плохи.

Этот человек уникален. Я его не понимаю, но у него есть свои причины быть именно таким, он не похож на меня, у меня другие смыслы, я - иной контекст, и это порождает напряжённость моего ума, являясь вызовом моему разуму. Если я приму этот вызов, я проявлю ответственность. Хорошо, я принимаю вызов. Вот, я уже понимаю ситуацию в целом. Осталось разобраться, какие именно причины у этого человека думать именно так. Если я его пойму, возникнет повод к доверию. Если я его не пойму, мой зверь попытается мне помочь, но это плохой вариант, так как мы не в дикой саванне, и напротив меня не враг и не хищник, а человек. Моя цель - выстроить разумную коммуникацию. Я могу обратиться к своему гневу (или любому другому чувству, которое пытается мне что-то сообщить), и буквально с ним поговорить, поблагодарить его, вот как собаку, за службу, успокоить - буквально объяснить, что его участие не требуется, всё нормально, я понимаю ситуацию в целом, и буду сейчас разбираться в деталях, поэтому мне нужно сосредоточиться, для этого мне нужен весь ресурс, и это лучше всего возможно в покое.

Я не утверждаю, что такой дискурс - идеален, но я скромно делюсь тем, что работает. Каждый может сформировать себе внутренних друзей по личному усмотрению, важно, чтобы это работало.

Как мне кажется, здесь интересно и полезно чуть внимательнее присмотреться к дискурсам.

"Этот человек уникален" - я опираюсь на свою убеждённость в том, что уникален каждый, на основании своих знаний об уникальности. Это - данность.

"Я его не понимаю" - это факт, особенно если присутствует напряжённость и недоразумение. Тут вижу смысл дополнительно проработать такую установку: никто не виноват, непонимание - неизбежность, закономерно вытекающая из разницы наших уникальностей, создающей своего рода разность потенциалов для тока мысли. Поэтому непродуктивно и опасно пропустить поползновения глупых обесценивающих установок из детства по типу "он что дурак", "похоже, я имею дело с психом", "со мной говорит сумасшедший". Реакция обесценивания - побочный эффект, спутник напряжённости, попытка мозга уменьшить нагрузку, разрубив гордиев узел или отказываясь от того, чтобы вообще с ним иметь дело. Точно также опасно пропустить  и другие подобные поползновения, какие угодно, например "да он же ни черта не понимает", и что угодно ещё, общим признаком тут похоже является поверхностная оценочность, попытка обесценить, чтобы таким образом избавиться, создав видимость решения, короткое замыкание.

"у него есть свои причины быть именно таким" - я уже долгое время повторяю это себе как спасительную фразу, когда меня захлёстывает очередное возмущение от "неправильной" жизни вокруг. Моя спасительная фраза опирается на следующую почву. Я верю в причинно-следственные связи. Из этого неизбежно следует, что есть причины у этого человека быть именно таким, и для него это такая же данность, как и для меня, мы в этом равны, и нельзя поставить себя выше его, иначе я потеряю коммуникацию, уйдя в обесценивание. Также, я обращаюсь к своему прошлому многократному осознанию того, что я не могу знать всего, мои внутренние знания всегда ограничены. Мой внутренний мир - не его внутренний мир. Если я буду судить его по себе - я потеряю его как собеседника. Любая честная коммуникация, при наличии подлинной любви к истине в виде окончательной и приоритетной установки - неизбежно (на мой взгляд) ведёт к напряжённости и необходимости изучения конкретного человека прямо здесь и сейчас посредством внимания и усилий, и вот здесь потребуется помощь внутренних установок. Неизбежная напряжённость - единственный путь к пониманию, к выстраиванию новых связей внутри себя (а это всегда трудно) с целью уточнить некий внутренний шаблон человека вообще до конкретной, индивидуальной модели моего собеседника здесь и сейчас.

"Если я приму этот вызов, я проявлю ответственность." - здесь я даю отсылку к своей интерпретации как Фромма, так и Садхгуру, которые удивительным образом говорят об ответственности сходным образом: подлинная ответственность всегда добровольна, и её трактовка отличается от привычной нам смысловой нагрузки слова "ответственность", вызывающей к жизни и такие ассоциации как "узы", "долг", "обязанность", "расплата", "предусмотрительность", "обязательства", и так далее, создающие ощущение некоего груза. Подлинная ответственность, как я её понял из Фромма и Садхгуру, всегда добровольна, и ключевое там - именно дать ответ, отклик, откликнуться, среагировать соответственно ситуации, взять на себя добровольно, принять это добровольно, осознавая вызов. Такое переосмысление смысловой нагрузки термина "ответственность", с такими акцентами, позволяет лучше эту самую ответственность проявлять, понимая под ней осознанное и добровольное действие. Если я не приму этот вызов, ситуация всё равно как-то произойдёт, по Швейку и Гашеку - ещё никогда так не было, чтобы никак не было, как-нибудь да будет. Ответственность же в том, чтобы сохранить себя в ситуации именно в состоянии осознанности, пойдя на это добровольно, с верой в то, что ещё можно что-то сделать. Вызов здесь ясен: сохранить атмосферу, позволяющую высокое качество коммуникации без преобладания помех. Это действительно вызов, учитывая все уже озвученные сложности по доступу к ресурсам мозга: мозг скорее отключит доступ человеку сознательному, и даст доступ древним инстинктам, заразив ими коммуникацию, если некий автоматизм сработает в пользу компульсивности - а он сработает, если не принимать этот вызов регулярно и не учиться с этим что-то делать. Добровольное принятие вызова происходит из любви к истине, из желания быть человеком знания (воином-магом, если выразить это словами Кастанеды). Это действительно должен быть путь сердца, и он действительно работает хорошо, если опирается на решимость все свои силы употребить на бытие человеком знания, разума, научения. И здесь не обойтись без честности с собой о себе.


"Если я его пойму, возникнет повод к доверию" - Курпатов утверждает, что непонимание вызывает инстинктивное недоверие. Любое усилие в сторону понимания собеседника - вклад в атмосферу доверия, атмосферу правильной коммуникации высокого качества. Это непростое дело требует не только желания понять, но и умения реконструировать другого человека, осознавать его позицию в её сложности.

И так далее. Тщательная проработка собственных дискурсов - это посев семян новых друзей, это практика нащупывания почвы собственных убеждений, которая закономерно должна помочь в ситуации, когда потребуется реконструировать убеждения собеседника.