Кольцо Саладина. ч2. 31

Мы постояли немного молча плечом к плечу, вороша ногами палую листву и старую хвою.
- Значит, поэтому ты к телефону не подходил? – спросила, наконец, Нора.
- Да, - сказал я, хмуро косясь на сосны. - Сначала ещё было ничего, я надеялся. Я же сразу сюда пришёл, прямо в первый же вечер. И не смог зайти. Подумал: что я тут вечером в сумерках увижу, завтра приду. Назавтра пришёл днём – опять облом. Потоптался, решил, что я куда-то спешу, перенёс на завтра. Завтра пришёл – опять что-то царапнуло. Короче… прилетел девятого, сегодня семнадцатое. И ничего за эти дни, с каждым днём только хуже. Делаешь несколько шагов - и сразу мысль: а если опять? А что дальше? А если не выйду? А мать? А сестрёнка? Они на меня надышаться не могли, когда я у них был… Кстати, спасибо тебе за духи. Женщины были счастливы. И ты была права – тётка просто растаяла.
- Ну, ладно, а дальше что? – спросила Нора.
- Дальше… такая тоска навалилась от этого… Мне было уже не до звонков и не до разговоров. Никого уже не хотелось видеть, а каждый вечер хотелось напиться.
- И ты напивался, - подытожила Нора.
- Ну, в общем, да, - сказал я. - А ты как думала? Я мечтал сюда со своей девушкой приехать. Конечно же, мы вместе с ней примчались бы сюда. А сейчас думаю: может, к лучшему. По крайней мере, она не увидела меня таким…
- Ну, положим, это не трусость, - сказала Нора. – Трус за свою шкуру трясётся, а ты за родных боишься. Вспомни, сколько тебе было, когда ты вышел драться против троих. Ты же не испугался.
- Злость тогда победила страх, - сказал я. – Я просто отбросил страх. А сейчас…
- А до Москвы ты был тут?
- Представляешь – нет, - сказал я. – Даже в голову ни разу не пришло, чтобы прийти, проверить. Я о другом тогда думал. Я о ней думал. Рад был, что из больницы вышел, потом в Москву засобирался, планы всякие…
- Ладно, - Нора перевесила сумочку на другое плечо, - возьми меня за руку.
- Зачем? - спросил я с подозрением.
- Затем, что я одна боюсь, - усмехнулась Нора. - Возьми меня за руку и пошли.
- Нет. Ещё не хватало тебя впутывать, - буркнул я.
- Тогда я одна пойду, - сказала Нора и сделала шаг с аллеи.
- Стоп! – я преградил ей дорогу. – Не сходи с ума!
- Слушай, хватит, а? – сказала Нора с раздражением. – Этот парк нами хожен-перехожен. Я тут каждую веточку знаю.
- Я тоже так думал! – я повысил голос.
- Ты был пьян и была ночь, – веско сказала Нора и опять направилась в чащу.
- Подожди! – я сильно развернул её на себя и вгляделся в глаза. – Нора… хорошо, пойдём. Только не отходи от меня ни на шаг.
- Чеслав, оглянись. Окстись. Люди ходят, машины ездят. Мы просто пойдём рядом. За руку. Объясни мне, что может случиться, если мы будем держаться за руки?
- Не знаю. Я могу споткнуться и упасть. Ты можешь споткнуться и упасть… Мы оба можем упасть. А поднимется только один.
- У тебя больное воображение. Под ноги смотреть надо.
Она постояла, глядя в чащу.
- Хорошо, уговорил, - сказала она смиренно. – Не пойдём.
Она посмотрела мне в глаза.
И я сразу почувствовал уверенность. Взял её за руку. Тёплой была её рука. Надёжной, смелой. И одновременно нежной, женской. Я сжал её ладонь. Нора… лучшей подруги у меня, наверное, не будет в жизни. По крайней мере, пока не было. Чтобы вот так, в любую трудную минуту рядом быть. И пусть даже обругать. И пусть даже по морде дать. Но не предать.
Мы двинулись, прошли несколько шагов. Сердце у меня, всё-таки, стучало. Невольно я оглянулся на дорогу. Там продолжалась жизнь, шли люди, проехала девчонка на велосипеде… Я глубоко вздохнул, стараясь унять сердцебиение.
- Смотри внимательно, - сказала Нора. – И вспоминай, как ты шёл. Деревья вот так стояли? Или как-то по-другому? Как у тебя в памяти осталось?
- Всё было так, - я старательно вглядывался в деревья, не теряя из вида землю. - Я не так много и прошёл. Потом стоял вот здесь и вот здесь, – я показал рукой. - В себя приходил. Ну, может, сделал несколько шагов в сторону. Вот отсюда примерно собрался возвращаться. Повернулся – и…
Я повернулся. Впереди, в просвете деревьев и кустов, охваченных зелёной дымкой, светлела аллея, с которой мы свернули.
- Именно вот так пошёл? – спросила Нора. – К дороге?
- Да, мне показалось, что я пошёл к дороге.
- Сколько ты прошёл?
- Долго. Дольше, чем идти до дороги. Поэтому и забеспокоился.
- Так, сейчас пойдём в сторону беседки. А ты прикидывай по времени. Представляешь, как идти?
- Конечно.
Мы пошли, по-прежнему держась за руки. Старый парк – а на самом деле кусок леса – был прекрасен в своём весеннем расцвете. За неделю, что я провёл здесь, весна уверенно взяла всю природу в свои руки. Сквозь старый лист и хвою пробивалась трава, там и сям белели среди зелёных мшистых стволов мелкие лужайки подснежников, свистели птицы… Всё было юным, лучезарным, немного хмельным, совсем не угрожающим…Сердце моё постепенно перестало тарахтеть и, когда мы добрались до беседки, я уже был почти совершенно спокоен и даже весел. Помог Норе взобраться по ступенькам, мы сели на скамейку.
- Ну, что? – спросила Нора, доставая из сумочки сигареты.
- Раньше, - сказал я. – По времени дольмен появился раньше.
- Но ты мог пойти именно в эту сторону?
- Это было бы странно, но, в принципе, мог. Я плохо себя чувствовал, было тошно, была слабость. Пока я там очухивался, мог потерять ориентировку, конечно.
- Ну, вот и ответ, - сказала Нора. - Пьяный, злой, в темноте…
- Это объясняет только то, что я сбился с пути, - возразил я.
- Нет. Это всё объясняет, - сказала Нора.
- В смысле? – я посмотрел на неё с любопытством.
- В смысле, что спьяну может примерещиться всё, что угодно.
Я взял сигарету из её пачки, задумчиво повертел.
- То есть, у тебя есть стройная версия, которая всё объясняет? Прямо всё?
- Ну, конечно, - сказала Нора.
- Ну-ка, ну-ка? – спросил я с интересом. - Может быть, ты даже знаешь, где я был те несколько дней?
- Нет, не знаю, - сказала Нора. – Но где-то пьянствовал.
- И ничего не помню, - саркастически добавил я.
- А когда ты помнил? Вот эту девицу, например, ты помнишь? – Нора посмотрела на меня. – Только честно?
Я задумался.
- Вот видишь, - сказала она с укором.
- Нет, погоди, - я поднял палец. – Как девицу, я её помню. – Она где-то в баре была с подружкой. Кажется, Катя. Или Олеся. Потом все пошли ко мне. Ну, тут я уже смутно… согласен… сколько там пошло со мной… помню, по лестнице поднимались… и все обнимались… в дружбе все клялись. Хотели выпить за дружбу… Выпили, конечно, за дружбу. Не один раз. Потом не хватило…
- Короче, - прервала мои лирические воспоминания Нора. – Ты банально заблудился в трёх соснах. Вышел на беседку, тебе спьяну в темноте померещился дольмен. Какое-то время ты блуждал вокруг, что совершенно естественно, потом споткнулся о ступеньку и упал. И уснул.
- Так, - я слушал с интересом. – А дальше? Как я очутился в промзоне?
- Вот проблема, - пожала плечами Нора. – А как ты очутился в больнице? На тебя просто наткнулись люди. И возле беседки на тебя тоже наткнулись. Припёрлись такие же бандерлоги. Разбудили, потащили дальше бухать. А может, уже и с пузырём были. Ну, отползли, может, куда-то, типа в корчму, но скорее всего, не дошли, под кустом назюзюкались по самое не хочу, потом вас понёсло за дальнейшим бухлом. Скорее всего, на машине, я так думаю, за самогоном - бандероги что попроще любят. Смотались в деревню к какой-нибудь Солохе, квасили там, может, и заночевали в сене… Может, и не одну ночь там в сене кувыркались… Ехали обратно – как раз мимо промзоны, солярка кончилась, завернули заправиться. Ну и опять забухали… А что, в промзоне негде квасить? Там-то как раз и бухают по-чёрному. И я думаю, буханьем не ограничилось дело. Судя по твоим красивым снам, там явно не обошлось без травки. Напились, накурились, нанюхались…
- Складно врёшь, начальник, – усмехнулся я. - Тебе надо сказочником работать…
- Я – вру? – Нора подняла брови. – Да ты вспомни себя два года назад. Как тебя полумёртвого домой привозили. Много ты помнил, где был?
Я сердито засопел. Тут Нора была права, не поспоришь. И в беспамятстве привозили, и откачивали, и не помнил я ни черта… было всё…
- Ну, ладно, а сны?
- А что сны? Сны к делу не пришьёшь. Сниться может что угодно. В том числе, и убедительные логические сюжеты. Особенно если нанюхаться.
- Самый первый раз я был совершенно трезвым.
- А когда был самый первый раз?
- А вот, когда ты от меня улетала. Помнишь? Когда я ключи тебе отдал. И уж кто был набуханный, так это не я, - мстительно добавил я. – Помнится, кто-то тогда среди ночи уговорил пузырь коньяка.
- А ты, конечно, был, как стекло, - иронически сказала Нора. – Вспомни, откуда я тебя вытащила.
- Так сколько уж времени-то прошло…
- Один день. Причём, ты пил вместе со мной на старые дрожжи, ты сам мне рассказывал, что вы тут две недели не просыхали... Так что, мон ами, уж поверь, промилле там было достаточно, чтобы видеть удивительные сны. Кстати, что тебе тогда снилось-то?
- Что-что… - я вздохнул. – Женщина.
Нора покатилась со смеху.
- Можно было и не спрашивать, - сквозь смех проговорила она. – То-то я с тобой уснуть тогда не смогла… И до какой стадии у вас дошло?
- Дура ты, - беззлобно огрызнулся я, достал зажигалку и закурил, наконец.
- Ладно, не рычи, - она отсмеялась, стала серьёзной. – Можешь, всё это восстановить в памяти? Хотя… - она посмотрела на часы. - давай не сейчас, давай потом. Думай пока. А сейчас пошли куда-нибудь. Жрать хочу. Да и ты, думаю, тоже. Вставай, Сусанин. У меня полная сумка денег от господина буржуина товарища Сороса. Предлагаю позавтракать, как белые люди, и одновременно пообедать. Приглашаю, в общем, тебя в ресторан. Вперёд.

продолжение следует