Пугало

       Привез как-то начальник совхоза копировальный аппарат. На кой? Черт его знает. Почетно, стало быть, разместили его на тумбе возле секретаря. Зинаида Лаврентьева его полотенышком накрыла, а то запылится, не ровен час, или покарябает кто. Сама она, значит, с начальником на обед подалась, в местную столовую.
       А в то время Пашка, комбайнер, забегает в правление. И к Сеньке:
— Сеня, кранты! Посевы дрозды жрут!
— Тю. Каждый год так…
— Не-е-е-е... Сеня, это что-то новое!
— Чего там нового?
— Теперь они ещё и с воронами, не считая жаворонков и грачей. Даже ути две прибились за компанию! Что делать бум? А?
— Может, по старинке? Пугало поставить... А лучше не одно...
— О, Сеня, мысль!
      Пашка выбежал из Сениного кабинета, а через пять минут уже вносил с торжественным видом копировальный аппарат.
— Во, счас наштампуем! — возликовал Пашка, открыл крышку и приложил физиономию к сканеру.
      Луч медленно, как бы недоумевая, прошелся по Пашкиному лицу, вмятому в экран. Пробежал по застывшему оскалу, погудел укоризненно и выдал ошибку.
— Едрить-мадрить, что за техника пошла, десяток копий не сдюжит!
— Чего там?
— Та крестик какой-то мигает…
— Включи-выключи, что ль...Эти, как их там, производителя, рекомендуют, когда все виснет, перезагружать…
      Пашка выдернул штекер из розетки, воткнул обратно, поставил снова сканер на десять копий и растекся щекой по стеклу.
      Сканер прошёлся по его расплющенному лицу и…
— Не хочет, вражина, работать!
— А поставь-ка ты его, от греха подальше, на место, пока не доломали!
— Ладно...
      Сграбастав технику подмышку, опечаленный Паша с траурным видом вынес копировальный аппарат и водрузил его на тумбу. Затем вернулся к Сене.
— Знаешь, что? По старинке, так по старинке! Из соломы чучел наладим, консервных банок подвесим и хай колыхается на ветру, пугало энтакое..
— Ладно, Паха, иди, делай, а мне тут отчёт надо до ума довести…
— Но ты это, сразу потом в поле приходи, оцени размах…
— Хорошо, хорошо, иди уже..
      Паша вышел, на ходу продумывая этапы создания армии пугал и представляя масштабы проекта и его плоды. Урфин Джюс рядом с Пашей был младенцем: мысль его гуляла широко… Мечтательная улыбка и нахмуренные брови выдавали в нем эксгумированного и восставшего инженера-конструктора, голодного до настоящего дела. Тесла и Татлин нервно курили в сторонке…
      Зинаида Лаврентьева, вернувшись с обеда, по просьбе начальника взялась копировать отчёты. Сняла бережно полотенчико, включила в розетку. Вложила пачку бумаги. Аппарат забурчал, как несытый желудок и, сменив красный сигнал на зелёный, начал выплевывать леденящие душу скетчи…
      К вечеру Пашка был лишён премии, Сеня получил выговор, а Зинаида Лаврентьева, крестясь и охая, провела следующую неделю в больнице.