Досадная ошибка

                Автор Александр Карпов

Пожалуй, это самая первая серьёзная история, которая случилась со мной, молодым лейтенантом, буквально на третий или четвёртый день моей офицерской службы в 924-м гвардейском морском ракетоносном Киевском Краснознамённом ордена Суворова II степени авиационном полку.

Я и мои однокашники – Николай Чебаненко, Александр Торлопов, Александр Прокопчик, Михаил Герасёв и Геннадий Алексеев – прибыли в гарнизон Высокий 7 декабря 1972 года. В это же самое время в наш гарнизон на постоянное место дислокации из Североморска-1 перебазировалось управление 5-й МРАД (морской ракетоносной Краснознамённой Киркенесской авиационной дивизии).

Причина перебазирования дивизии в наш гарнизон была очень проста и очевидна, но я о ней подробно узнал много лет спустя от другого участника этой истории, подполковника Василия Ивановича Выхристенко. Так получилось, что пенсионерами мы с ним жили в Одессе в одном доме и очень часто виделись.

Тогда же я узнал от него и достоверную причину гибели легендарного комдива Василия Ивановича Чапаева. В дивизии Чапаева было три кавалерийских полка, но по непонятной причине, штаб его дивизии оказался на постое в каком-то населенном пункте, отдельно от всех своих полков. Об этом факте стало известно белогвардейцам, и они под покровом ночи, соблюдая все меры предосторожности, внезапно атаковали и разгромили весь штаб дивизии. Сам Чапаев, раненный в бою, утонул в реке Урал, как это и показано в легендарном кинофильме «Чапаев». После той трагедии председателем Реввоенсовета Советской республики Львом Давыдовичем Троцким был издан приказ, чтобы впредь штаб управления любой дивизии базировался вместе с одним из своих полков. Данный приказ до сих пор никто не отменял, и он имеет силу.

До декабря 1972 года управление 5-й МРАД базировалось в гарнизоне Североморск-1 рядом с одним из своих полков, 9-м гвардейским морским ракетоносным авиационным полком. В то время дивизия была полностью укомплектована тремя авиационными полками. Два других находились в гарнизоне Высокий (924-й ГМРАП) и в гарнизоне «Североморск-3» (987-й МРАП).

Летом 1971 года произошла реорганизация и перебазирование 9-го ГМРАП на Балтику, а управление 5-й МРАД вынуждено было перебраться под «крыло» одного из своих полков. Вот по такой простой причине в нашем гарнизоне и оказалась вышестоящая организация, все офицеры которой заселились в новый «генеральский» дом № 15 на улице Гвардейской. Как ни странно, но и мне тоже посчастливилось заселиться в этот дом, в меньшую комнатку двухкомнатной квартиры с подселением. Нашими соседями были Юра и Тамара Занины, с которыми мы прожили в мире и согласии всего один год.

После некоторых дополнительных пояснений можно продолжить мою историю. По стечению обстоятельств в это же самое время в гарнизон с проверкой прилетела ещё и комиссия ГИМО (Главная инспекция Министерства обороны). И вот меня, молодого лейтенанта, который толком никого и ничего не знал о службе, назначили в наряд помощником оперативного дежурного дивизии. Оперативный дежурный в то время находился в «подземелье» узла связи.

Я прибыл туда в 10:00 и представился дежурному, майору Василию Ивановичу Выхристенко. Единственная помощь, которую я мог ему реально оказывать, заключалась в том, что я быстрее его снимал телефонные трубки с трёх телефонных аппаратов и подавал ему, да каждые 30 минут исправлял на стенде запасных аэродромов данные о фактической погоде. Но к вечеру я уже кое-что узнал и уяснил.

Дежурным по узлу связи в тот день был прапорщик Потапов, который находился этажом ниже нас. И вот примерно часов в 5 вечера, когда напряжённая обстановка немного спала, а телефонных звонков стало гораздо меньше, я осмелел, решил оказать оперативному дежурному более существенную помощь и решительно поднял трубку в очередной раз зазвонившего телефонного аппарата, чтобы ответить.

В трубке послышался спокойный голос, который чётко произнёс всего одно слово: «Потапов». И тут я взял инициативу в свои руки и начал «отчитывать» Потапова (хорошо, что без грубых слов и без упоминания звания «прапорщик»). Я доходчиво объяснил этому дежурному «прапорщику» Потапову, какая у нас напряжённая обстановка на КП (командный пункт), попросил его не отвлекать ОД (оперативный дежурный) от службы, и положил трубку телефона на место.

Майор Выхристенко только и успел спросить меня: «Кто это звонил?» На что я ему уверенно ответил: «Да прапорщик Потапов мешает Вам». Когда я заканчивал говорить свою фразу, вновь зазвонил тот же самый телефон, и ОД очень проворно поднял трубку сам, а я стал слушать его ответы на вопросы из трубки. Василий Иванович, меняясь в лице, коротко отвечал: «Да, молодой лейтенант, только что прибыл из училища».

И тут до меня дошло, что я, кажется, сильно погорячился, когда отчитывал «дежурного по связи Потапова» и смутно начал припоминать, что вроде я уже слышал, будто командиром дивизии был генерал Виктор Павлович Потапов. До меня с ужасом дошло, что я по ошибке отчитал не того Потапова.

После разговора с командиром дивизии, оперативный дежурный строго запретил мне не то, что отвечать на телефонные звонки, но и вообще поднимать трубки телефонов. Правда мне уже и самому совсем не хотелось этим заниматься, так как все мои нехорошие мысли о случившемся меня сильно огорчили, и я начал строить предположения, как же эта досадная ошибка в будущем может повлиять на мою служебную карьеру. Попереживал немного, а потом и успокоился, ведь майор Выхристенко уже всё объяснил генералу, что это было сделано по ошибке и без злого умысла.

Я сменился с наряда на следующее утро и далее всю неделю занимался в классе 1-й АЭ (авиационная эскадрилья) изучением Инструкции экипажу самолёта Ту-16К10-26. Я, как и некоторые другие мои однокашники, данный тип самолета в училище не изучал, и мы надеялись, что в ближайшее время нас отправят на переучивание в город Николаев.

Однако через неделю мы узнали, что планы командования в отношении нас резко поменялись, и было принято решение на базе гарнизона Североморск-3 переучивать нас своими силами по укороченной программе. Тем более что в самом гарнизоне Североморск-3 тоже было несколько наших однокашников (Рауф Ягудин, Вячеслав Дёмин, Евгений Добронравов), которые также окончили училище по профилю ПЛА (противолодочная авиация) и изучали противолодочные самолёты Ил-38 и Бе-12. А ещё несколько молодых лётчиков, окончивших экстерном среднее военное авиационное училище, из разведывательного полка гарнизона Североморск-1 дополнительно влились в нашу учебную группу.

В дивизии по штату были два транспортных самолёта Ту-104 и Ил-14 для перевозки личного состава. Через пару дней после принятия решения на наше переучивание в гарнизоне Североморск-3, после обеда, мы собрались на аэродроме для перелёта на Ил-14 к месту учёбы. Когда мы, молодые лейтенанты, и другие пассажиры того рейса уже разместились в салоне самолёта, последним на борт поднялся командир дивизии, генерал-майор авиации Виктор Павлович Потапов, и сел на своё привычное место за небольшой столик по левому борту самолёта.

Тогда я впервые увидел и хорошо рассмотрел нашего командира дивизии. Он был одет в лётное обмундирование, и только генеральская фуражка приковывала к себе пристальное внимание молодых офицеров. Мои товарищи, наверно, как и я, видели настоящего генерала морской авиации второй раз в жизни. С первым мы познакомились в училище осенью 1972 года на выпускных государственных экзаменах в гарнизоне Сокол города Орска. Председателем государственной комиссии у нас тогда был генерал-майор авиации Шушпанов, командир авиационной дивизии в гарнизоне Совгавань Тихоокеанского флота.

В полёте генерал Потапов спокойно сидел за своим столиком, и иногда через иллюминатор пристально вглядывался в черноту ночи. Некоторые офицеры из его многочисленной свиты откровенно и беззастенчиво заискивали перед ним, наперебой предлагая разные услуги, от угощения чаем из собственного термоса до предложения забить козла в домино. Особенно мне запомнился один навязчивый майор, который своим откровенным подхалимством просто утомил генерала. Я смотрел со стороны на всё это и меня коробило от назойливого поведения того майора, а Потапов спокойно и молча отрицательным кивком головы отвергал все его предложения.

Никаких негативных последствий для моей службы та моя досадная ошибка не имела, потому что Виктор Павлович Потапов всегда был и остаётся очень порядочным человеком. Спустя много лет, перед самым моим увольнением на пенсию, я со своим штурманом Иваном Семёновым заступал дежурить на КДП (командно-диспетчерский пункт, а в обиходе просто «вышка») дежурным РП (руководитель полётов) по приёму и выпуску одиночных транспортных самолётов.

Порядок заступления в такой наряд был давно отработан и неукоснительно всеми выполнялся. Надо было в первую очередь пройти медосмотр, затем прибыть в штаб дивизии и получить инструктаж у старшего авиационного начальника, узнать у диспетчера по перелётам все заявки о перелётах самолетов и вертолётов через нашу «точку» на предстоящие сутки. Далее заступление на дежурство продолжалось уже на аэродроме: консультация на метеослужбе и приём ВПП (взлётно-посадочная полоса) от дежурного по аэродрому. Только после этого мы приезжали на дежурном автобусе на «вышку» и меняли своих заждавшихся коллег.

В тот выходной день диспетчера по перелётам на месте не оказалось, и чтобы скоротать время, я зашёл к оперативному дежурному дивизии. Дежурным заступил тот самый майор, который много лет назад в самолёте назойливо приставал к генералу Потапову со своими предложениями. С годами у него появилась ещё одна страсть – он очень сильно любил поболтать на любые темы. Мне пришлось выслушать сначала одну его историю, затем другую, а диспетчер так и не приходил.

И вдруг, расплывшись в довольной улыбке, он решил рассказать мне ещё одну давнюю и смешную историю, как один молодой лейтенант «отчитал» по телефону генерала Потапова. При этом он добавил в эту реальную историю столько нелепых фактов и вранья, что за такой проступок его вымышленному «герою» грозило бы не только суровое наказание, но и перспектива остаться вечным правым лётчиком, если не хуже. Свой рассказ он постоянно прерывал заливистым хохотом, смакованием некоторых самых дерзких фраз того «смелого» лейтенанта, и удивлённо смотрел на меня с немым вопросом в глазах – почему же я не смеюсь вместе с ним, как это, наверно, делали все предыдущие слушатели этой давней истории.

Мне не хотелось ему мешать, так как мне было самому интересно дослушать до конца его полную версию случившегося. Когда он вдруг почувствовал, что я не разделяю его весёлого и беззаботного настроения, то быстро прекратил своё повествование. Я ему коротко заметил, что я и был тем самым лейтенантом из его истории. Он сразу всё понял, и ему стало немного неловко за свои фантазии, а я тогда подумал: «Это сколько же раз он успел рассказать эту небылицу за тринадцать лет?» Не буду называть имени, его давно уже нет среди живых.

А вот про своего соседа, подполковника Василия Ивановича Выхристенко, немного напишу. Он начинал службу в нашем 924-м ГМРАП и летал правым лётчиком на Ту-16, затем по состоянию здоровья вынужден был служить на земле, на штабных должностях, а уволился из рядов ВС СССР с должности начальника разведки дивизии. На его лекциях по понедельникам военнослужащие не засыпали, потому что его всегда было интересно слушать. Он был поэтом–североморцем, членом Союза писателей СССР, издал более десяти сборников стихов и книг. Во время службы он встречался со многими интересными людьми и часто мне рассказывал о своих встречах со знаменитыми нашими лётчиками, Александром Ивановичем Покрышкиным и Иваном Никитовичем Кожедубом. Выхристенко принимал активное участие в поиске многих документов и фотографий при создании музея нашей дивизии в 1981 году.

В Одессе Василий Иванович сотрудничал с газетой «Вечерняя Одесса» и преподавал студентам литературного колледжа. Он один проживал в своей однокомнатной квартире, и, когда с ним пришла беда, это обстоятельство сыграло роковую роль. Осенью 2005 года с ним случился первый и самый коварный инсульт, а рядом никого не было, в госпиталь он попал с большим опозданием.

Вся его последующая жизнь, вплоть до самой смерти 9 мая 2016 года (80 лет), для меня была образцом мужества и твёрдости характера. У него потом было ещё два инсульта, он дважды ломал ногу, которая его «не слушалась». Тем не менее он продолжал работать за компьютером левой рукой, набирая материалы для своих последних трёх интересных книг, которые были изданы маленькими тиражами на деньги неравнодушных спонсоров.

Я старался бывать у него вечерами как можно чаще, чем мог, помогал ему и слушал многочисленные интересные истории, о которых он и писал в своих книгах. От него я впервые узнал, как авиаторам старшего поколения приходилось осваивать ледовые северные аэродромы на самолётах Ту-16. Ему было трудно разговаривать, но я уже хорошо научился понимать его речь. Он очень стойко переносил все невзгоды своего бытия, но самым трудным испытанием для него было, конечно, одиночество. За ним «дистанционно» ухаживал его внук студент, появляясь один раз в неделю с продуктами питания и оплачивая услуги сиделок.

А совсем недавно в старой газете «Красная звезда» я увидел знакомое фото нашего командующего Авиации ВМФ СССР генерал-полковника авиации В.П. Потапова и с удовольствием прочитал о нём статью, напечатанную к его 80-летнему юбилею. Многое в той статье мне было известно, но для себя я узнал и неожиданную подробность. Оказывается, Виктор Павлович свои первые «шаги в небо» делал на учебном аэродроме «Аранчи» под Ташкентом, после переезда с родителями из России в Узбекистан. А через много лет, в 1968 году, я тоже впервые поднимался в небо с того же самого аэродрома на самолёте Ан-2, чтобы выполнить свои первые три прыжка с парашютом.

Краткая справка о нашей дивизии. Первоначально она была сформирована 30 октября 1942 года, как 5-я бомбардировочная авиационная бригада (в/ч 26801) с дислокацией управления на аэродроме Ваенга-1. В состав бригады вошли 24-й МТАП (с 31 марта 1943 года – 9-й гвардейский МТАП), 29-й ПБАП пикирующих бомбардировщиков Пе-2 и 255-й ИАП. С 12 ноября в состав бригады дополнительно включён 121-й БАП. Личный состав полков бригады дислоцировался на аэродромах Ваенга-1, Амдерма, Нарьян-Мар, Холмогоры и Ягодник.

С 20 июля 1943 года 5-я БАБ была переформирована в 5-ю минно-торпедную авиационную дивизию ВВС СФ, а 6 ноября 1943 года дивизии было вручено Боевое Знамя части. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 октября 1944 года, за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецкими захватчиками, за овладение городом Петсамо (Печенга) и проявленные при этом доблесть и мужество 5-я МТАД награждена орденом Красного Знамени.

14 ноября 1944 года, за мужество и героизм, проявленные личным составом в Петсамо-Киркенесской операции, Приказом Верховного Главнокомандующего № 0369 дивизии было присвоено почётное наименование «Киркенесская».

За проявленные мужество и героизм, в годы Великой Отечественной войны 1722 военнослужащих соединения награждены орденами и медалями. 31 воспитанник дивизии удостоен звания Героя Советского Союза, а Василий Сергеевич Ефремов получил это звание дважды.

В апреле 1955 года в состав дивизии был принят 924-й гвардейский МТАП, а в 1956–1958 годы части дивизии начали переучивание на самолёт Ту-16. В июле 1960 года два экипажа 924-го гвардейского МТАП впервые в Морской Авиации осуществили практические пуски АКР К-10 на полигоне № 77 на Каспии. Ведущий пары, командир полка подполковник Мызников, пуск произвел по танкеру «Чкалов» с недолётом 40 км, а ведомый подполковник Ковалев, участник Великой Отечественной войны, командир АЭ, добился прямого попадания.

С 1 мая 1961 года 5-я МТАД ДД была переименована в 5-ю морскую ракетоносную авиационную дивизию. 22 августа 1962 года командир 924-го гвардейского МРАП подполковник В.Ф. Курпяков во время учений «Шторм» осуществил единственный за всю историю МРА практический пуск ракеты К-10С с ЯБЧ (ядерная боевая часть) по наземной цели на Новоземельском полигоне.

В 1970 году дивизия участвовала в военно-морских манёврах «Океан-70», а в 1975 году 5-я МРАД всем составом принимала участие в учениях ВМФ СССР «Океан-75». Во время этих учений экипаж 924-го ГМРАП гвардии майора Виктора Андреевича Кондрашова, впервые в Авиации ВМФ с одного носителя осуществил пуск трёх АКР (авиационная крылатая ракета) различных систем.
В 1988 году 924-й ГМРАП, а в 1991 году и 574-й МРАП переучились на новую авиационную технику – самолёт Ту-22М3.

На 1 января 2000 года наша дивизия имела на вооружении 40 Ту-22М3 в составе двух полков (924-й и 574-й) и была последней авиационной дивизией в составе Морской Авиации – все остальные к тому времени были расформированы.

1 сентября 2002 года, на основании директивы ГШ ВМФ № 730/1/091 от 1 ноября 2001 года, управление 5-й МРАД и 574-го МРАП подлежали расформированию.

30 августа 2002 года, за два месяца до своего 60-летнего юбилея, личный состав дивизии простился с Боевым Знаменем. Почётное наименование «Киркенесский» и орден Красного Знамени были переданы 830-му отдельному корабельному противолодочному вертолётному полку ВВС СФ, который дислоцируется на аэродроме Североморск-1.

                Февраль 2019 года