Глава 54. Новое задание

С раненым плечом Виктор провалялся в больнице три дня. Рана, к счастью, оказалась несерьезной, но была задета кость, и врачи сказали, что заживать будет дольше. Первой, как только узнала, к нему примчалась Ирина с детьми. Владюшка не скрывал своего восхищения раненым отцом и стоял у его изголовья, как часовой, постоянно отгоняя сестричку, которой хотелось проказничать и время от времени трогать забинтованное плечо отца, заглядывая ему в глаза, чтобы узнать, больно ли ему. Ирина получила смску о командировке и недоумевала, почему муж вдруг оказался в московской спецбольнице с простреленным плечом. Виктор ничего не объяснял, сказав только: «Так вышло... Потом расскажу...» Когда его забирала скорая, связной Костик был рядом и давал инструкции не только врачам, куда следует вести пострадавшего, но и самому Виктору, чтобы «покуда не распространялся» о событиях в министерстве.
Виктор располагался в отдельной палате, и уход за ним был первоклассным — специально для него выделили медсестру, которая все время находилась в палате, интересовалась его состоянием, поправляла подушки, одеяло и выполняла прочую необходимую медицинскую работу.

Он стал другим человеком... за одно лишь мгновение. За то мгновение, когда, пренебрегая опасностью, бросился на Сидорова. Оно переменило в нем все. Как герой русской сказки, нырнув в кипящее молоко, вышел из него другим, так и Виктор, пройдя через это мгновение, стал другим. Оно делило жизнь на то, что было до, и то, что стало после. Позади оставалась жизнь, погрязшая в низости и пошлости, связанная с легкими и преступными деньгами, с полученной, словно тридцать серебрянников, собственностью и властью, жизнь рабов и хозяев, бандитских тусовок с благовидным лицом, а впереди была жизнь без унижения и пресмыкательства, честная жизнь, жизнь в борьбе и опасности, но в борьбе за спасение Родины, ее чести и достоинства.

Приходил Стрельцов. Они встретились как старые друзья. Мэр буквально налетел на него с расспросами, как он себя чувствует, когда обещают выписать... Виктор отвечал коротко, с гордой улыбкой, довольный, что может отрапортовать о блестяще выполненном задании.
— Ну, Виктор Андреевич, не ожидал от тебя! Полковник Майоров доложил, что поражен твоей смелостью. Как ты в два счета скрутил олигарха... А самое главное, потом, как ты ему — не зевай, мол, полковник, хватай других, героя дадут! Ха-ха-ха… Не знаю, как Майорову, ну а тебе-то награда полагается… Поправляйся — и к Волину на разговор, хочет познакомиться...
— Спасибо! И я хотел бы с ним познакомиться. Во мне так все поменялось… Очень многое пересмотрел, переоценил… и решил твердо — ставлю точку на старом и начинаю новую жизнь. Хочу дела! Важного, полезного... Буду просить у Волина работы.
Стрельцов улыбнулся и слегка похлопал Виктора по здоровой руке.
— Будет, будет тебе дело! Поправляйся и завалим тебя делами, но дивидендов от заводов не обещаю... Ладно, ладно, не сердись! Пошутил... Что не спрашиваешь про Сидорова и Абдуллаева? Или тебя это уже не интересует?
Виктор встрепенулся:
— Как же! Еще как интересует!
— Сидорову вменена попытка государственного переворота. Сейчас сидит в предварительном. Наверное, перестукивается с Аргачалом, Печиным и Ванько. Ему есть чем с ними поделиться. Кстати, стали проверять его богатства... Негусто. Его интересовала власть. Все или ничего!
— А Абдуллаев со своей шайкой-лейкой?
— Этот хитрец догадался, к чему дело идет, поэтому сам не стрелял и своим молодчикам не дал, когда ты навалился на Сидорова. Оправдывается, говорит, думал, что Сытин — настоящий. Похоже, что в этом деле ему удастся выскочить. Но за ним и других дел навалом. Сейчас с него за все спросят. Завальный уже взялся, а у него хватка... сам знаешь.
— У меня по Сызрани на него компромат, да и Женькино дело...
— Не беспокойся! За все ответит, и по полной. Думаю, наказание будет серьезное. Уже по новому закону загремит, с двойной мерой. ОПГ, заказные убийства, рэкет, рейдерство.
Пришла пора прощаться. Стрельцов уже стоял у двери, когда Виктор вспомнил о лжеСытине.
— А что с актером-то и его матерью?
Стрельцов вернулся.
— А ведь похож, чертяка! Один к одному, правда?
— Да, очень похож — прямо одно лицо.
— Когда они встретились, на них без слез нельзя было смотреть. Ведь они двадцать лет ничего не знали друг о друге! Сейчас поедут на курорт, на полное государственное обеспечение.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Он ведь тоже герой! Если бы не он... Не испугался ведь! Хотя, если бы не мать, неизвестно, как еще обошлось бы... Ведь он уже в роль-то вошел!
Когда Виктора выписывали, Москву опять завалило снегом. Старожилы, вспоминая свое далекое детство, говорили: «Как раньше…» Природа в этом году настойчиво подсказывала, что старые времена могут и вернуться. Время в России действительно словно откручивалось к начальной точке отсчета, к некому месту, с которого все пошло не так, вкривь, вкось, не туда, куда надо…

То, что сказал мэр, не было шуткой, Волин действительно пригласил Виктора на разговор. Виктор шел по коридорам кремлевского Сената с не зажившей еще рукой на черной перевязи и удивлялся, что не чувствует никакой особой парадности, не было и волнения от того, что впервые идет на приватный разговор с главой государства. Виктор шел, как солдат идет по вызову своего командира, как солдат умелый и успешный, готовый по-деловому отрапортовать о выполненном приказе и получить новое задание. И не просто к командиру, а к старшему товарищу, с которым объединяет общая идея.

Возле президентского кабинета его поджидал Стрельцов. Глаза его, как всегда, улыбались, но лицо было строгим и немного торжественным.
— Прошу! Петр Алексеевич ждет вас.
Волин завладел им с первого рукопожатия, которое притягивало в какой-то особый круг, круг товарищей и единомышленников, где уже в следующее мгновение тебе становится легко и комфортно. Но было и другое впечатление, респектующее, заставлявшее испытывать почтение к этому человеку; оно чувствовалось исподволь, само собой... Виктор смог его объяснить только потом — то было ощущение физической силы и духовной мощи его собеседника.
Волин вернулся к столу, взял в руки красивую, отделанную красным бархатом коробочку и снова подошел к Виктору.
— Господин Пинегин! Виктор Андреевич! Я полностью разделяю мнение господина Стрельцова, ходатайствующего о награждении вас государственной наградой за поступок, который потребовал от вас храбрости. Указом с сегодняшнего дня вы награждены Орденом за заслуги перед Отечеством четвертой степени с мечами. Ваши действия в чрезвычайной, судьбоносной для России ситуации приравнены к смелому поступку в условиях боевых действий.
Волин достал орден и прикрепил его на груди Виктора.
Для Виктора это стало полной неожиданностью. Он почувствовал себя неловко, покраснел, попытался передвинуть больную руку назад и вспомнить, как нужно себя вести при награждении. Наконец он вытянулся в струнку, набрал в грудь воздуха и громко произнес:
— Служу России!
— А вот и сам Указ. — Волин протянул ему лист гербовой бумаги. — Извините, что в полевых условиях, а не в Георгиевском зале. Давайте мы пока не будем афишировать ваше награждение, не в наших интересах... Чуть позже объясню, что имею в виду. А сейчас не откажите попить чайку, заодно и поговорим.
Там же, в кабинете, секретарь Волина быстро накрыл стол, расставив чашки с чаем, розетки с ложечками и вазу с вареньем.
— Варенье рекомендую! Из Подмосковья. Есть у меня там одни друзья, Иван Евсеич и Катерина Петровна. Знатное варенье делают!
Волин дождался, пока все усядутся, сел сам, положил себе варенья и передвинул вазочку Виктору.
— Виктор Андреевич, тут вот Михаил Иванович поделился, что работу себе по душе подыскиваете?
Виктор положил ложечку, выпрямился, расправил плечи...
— Не просто ищу работы, Петр Алексеевич. Я решил твердо и окончательно закрыть старую страницу своей жизни — уйти из «Монолитной России», из Думы, вернуть государству собственность, которую получил незаконно. Я, конечно, мог бы вернуться к своей обычной гражданской профессии, которую, кстати, очень люблю: я строительный инженер... Но, признаюсь, мне хочется в этот невероятно трудный, сложный для России момент участвовать в начатом вами деле, в преобразованиях, которые очень нужны нашей стране. Я хотел бы просить работы, а точнее сказать, дела, в любом месте, где могу быть полезным.
— Ну что ж, Виктор Андреевич, ваше решение порвать с прежними делами вызывает уважение. И работа для вас найдется. Нам нужны люди стойкие, смелые, проверенные в деле.
Волин выдержал паузу. Было ясно — он уже решил, что предложить Виктору, но почему-то медлит сказать это.
— Мое предложение возможно удивит вас...
— Я готов к любому вашему предложению, Петр Алексеевич.
— Хорошо… Тогда я вам предлагаю стать председателем думской фракции «Монолитной России» вместо Абдуллаева.
— Оп-па! Вот уж неожиданность!
— Нам необходимо, чтобы Дума этого созыва начала принимать законы Большой Реформы.
— Большая реформа?
— Да, один из законов Большой реформы уже принят. Это закон о применении двойной строгости за преступления для лиц, выполняющих государственные обязанности. Будут и другие законы, предстоит национализация, реформа в армии… Одним словом, Дума должна предоставить нам законодательную поддержку, и вы окажете всем нам неоценимую услугу, согласившись возглавить фракцию. И не просто возглавить, а начать кропотливую, но быструю работу по ее преобразованию. Ваша фракция должна стать в самом скором времени лидером прогрессивных законодательных инициатив.
— Извините, я не совсем понимаю... После провала затеи Сидорова у вас сейчас занебесный рейтинг. Вы простым своим решением можете упразднить эту Думу, и никто не пикнет! Проводим выборы, назначаем нужных людей в кандидаты, ставим своего человека шефом Избиркома, и новая законодательная власть у нас в руках!
Стрельцов, не сказав ни слова, иронично улыбнулся и, слегка покачав головой, посмотрел вопросительно на Волина в ожидании его реакции.
— Нет, мы так делать не можем и не будем, — спокойно и не замечая своеобразных ужимок мэра, произнес Волин. — Мы не можем допустить профанацию такого важного для государства института, как всенародные выборы. Это противоречит нашим принципам. А, насколько я понимаю, теперь и вашим... Виктор Андреевич, отказывайтесь от старых схем и догм! Помните, главный наш принцип — это управление именем народа. А это значит, мы не будем его ни в чем обманывать. Так что ваше предложение не проходит, псевдовыборов проводить не будем. Более того, и настоящие, неподдельные, выборы сейчас проводить нельзя. Все политическое пространство у нас разделено на две основные части — это партии, которым была разрешена политическая деятельность, но которые так и не научились заниматься политикой, и народ, который не верит, что может кого-нибудь или что-нибудь честно избрать. Новые политические силы, так называемые либералы, готовы только кричать и махать руками. Там тоже нет политической зрелости и ясной государственной позиции. Выборы сейчас только усилят хаос.
— Упразднить Думу и Совет Федерации!
— Это план маршала Аргачала... Но он провалился. Мы обязаны, Виктор Андреевич, оставить и Думу, и Совет Федерации, потому что нам сейчас крайне необходимо, чтобы демократические институты в стране работали. Они нас удерживают от войны... Чем больше прогрессивных законов, законов развития и роста примет настоящая Дума, тем более выгодные позиции у нас будут в предстоящей войне.
— В какой войне? Извините, я не понимаю...
— Война, Виктор, к сожалению, неизбежна. Пока существует Дума, Совет Федерации, президент, или врио президента, и прочие мирные политические субъекты, до тех пор ведутся словесные сражения, объективно принимаются и применяются законы. Но стоит блеснуть оружию, и борьба словесная сменится битвой не на жизнь, а на смерть, политические оппоненты станут кровными врагами, начнется война.
— Но разве этого нельзя избежать?
— Нельзя. И если у нас с вами достаточно хладнокровия и разума допустить такую перспективу, тогда у нас есть шанс и победить в этой войне... Почему она неизбежна? Виктор, вы пришли из лагеря нашего потенциального противника и очень хорошо знаете его интересы, чем он живет, его моральные ценности. Эти пресловутые ценности и являются объектом нашей атаки. Мы хотим их разрушить, но не путем физического уничтожения их радетелей, а через убеждение и применение закона. Мы внедряем и будем внедрять действие закона повсюду, где существует договоренность по понятиям! Наш противник не только партийные бонзы и коррупционеры, наш противник — подавленная этими бонзами мораль обычных людей, напуганных и надрессированных в том, как нужно себя вести, чтобы сохранить статус-кво стоящих у власти. Так что, Виктор, в стремлении спасти страну от разрухи мы покусились на интересы и мораль, которые бытуют во всей стране. А это очень большие интересы, и за ними стоят очень большие деньги! Прошло всего несколько месяцев. С точки зрения истории — это мгновение. Они еще не опомнились, еще не поняли, что по их интересам наносится сокрушительный удар. Ведь мы не отступим, слишком ответственная у нас миссия... А удар будет нанесен по всем — от пустых, бутафорных политических формаций, стяжателей-министров с их армией бюрократов-казнокрадов до племенных вождей, стоящих во главе республик. В конце концов, они опомнятся и возьмутся за оружие. До этого нам надо успеть принять нужные законы, чтобы к моменту битвы иметь в руках сильное моральное оружие. Оно будет главным в предстоящей войне, поскольку война эта будет проводиться не столько на полях сражений, сколько на поле общественной морали, в сознании наших граждан. Поэтому нам в Думе нужен сейчас свой сильный человек, который готов с первых же дней броситься в решающую битву.
— И вы считаете, что я справлюсь?
— Я верю в это!
— А вы знаете, что там за люди? С кем мне там придется иметь дело? Да легче прокопать киркой тоннель в мраморной скале, чем заставить этих продажных и давно проданных человечков принимать самостоятельные и важные для страны решения!
— Не так страшен черт, как его малюют! Эти люди, может быть, и не все, но точно большинство, — типичные марионетки, у которых за спиной стоят их кукловоды. А кто эти кукловоды? Ниточки ведут к весьма известным именам. А теперь посмотрим на политический небосклон России. Ведь там огромные перемены! Кроме того, что исчез Сытин, с небосклона пропали и некоторые весьма влиятельные политические фигуры — Печин, Аргачал, Ванько, Нагая и вот теперь Сидоров... Некоторые депутаты… осиротели. Ниточки болтаются без дела, кукловоды исчезли, ниточки упали. Их пытаются поднять и подхватить оставшиеся, но не так все просто. Куколки уже сами предпочитают себе выбирать кукловодов. Одним словом, в среде марионеток сейчас сумятица и хаос, каждый из них боится прокурорской проверки. Каждый! Коль даже у вас, самого невинного депутата, была незаконная собственность. Мы — вы! — должны этим воспользоваться. Наше оружие — победоносная правда, чистота помыслов и законность. Под вашим воздействием и влиянием самая многочисленная фракция Думы начнет голосовать за правильные законы
— Крыть нечем, — Виктор улыбнулся, исчерпав вопросы и сомнения.
— Вынужден еще раз спросить вас, Виктор. Только что я нарисовал перспективу, которая нам кажется вполне реальной. Перспектива эта нерадостная, она связана с войной, нешуточной, настоящей, жестокой. Принимая на себя эту ответственность, вы становитесь одним из нас и будете на виду всей страны. Эта работа опасна, и вы имеете право оказаться от нее.
Виктор засмеялся.
— Петр Алексеевич! Разве можно такие вещи говорить герою, получившему только что орден за храбрость из рук главы государства. Я отвечаю — да, согласен! Надеюсь на вашу поддержку, ведь я в этих делах цыпленок! Кстати, теперь я понял, почему не стоит афишировать мое награждение...
Они обменялись рукопожатием. Глаза Волина вдруг засветились шуткой.
— А я знаю, Виктор, почему вы так легко согласились взяться за это дело... Вы, наверное, прочитали у брата, чем все это закончится, и знаете, что играете в игру, в которой нельзя проиграть. А?
— Увы! Забросил я Женькин роман. Тут и без романа вокруг настоящая фантастика... Хотя когда появился в телевизоре Сытин, я, честно скажу, струхнул и побежал вычитывать, что там пророк мой написал.
— И что же?
— А написал, что Сытин фальшивый. Поэтому у меня уже не было сомнений, когда началась вся эта заваруха...
— Что ж, будем прощаться, Виктор. Думаю, ненадолго. А с Михаилом Ивановичем вы обсудите детали.
Стрельцов, вместе с Виктором выходя из здания Сената и спускаясь по лестнице, вдруг, приостановив его, сказал:
— А знаешь-ка что, друг мой Виктор! Запишись-ка ты в одну очень нужную школу... Рекомендую! Называется Школой чести и духа. Полезная штука, не пожалеешь!