Хадича. Повесть

    Ты уж, Хадича, прости меня, если вдруг прочтёшь всё это и окажется, что я какие-то события немного не так рассказал… Имя я, конечно изменил, да и некоторые моменты тоже: кое-что я просто не знал, что-то забыл. Пришлось добавить от себя. Литературный, так сказать, подход…


    Произошла эта история на самом деле, но не где-нибудь за синими морями да высокими горами – а в нашей с вами стране, с самыми обыкновенными людьми… Только вот судьба-злодейка уж слишком жестока оказалась.

    Жили-были парень с девушкой – самые обычные, типичные для тех уже таких далёких 60-х. Ничем они особо и не отличались от остальных – разве что старательностью. Оба родом из глубинки: все мы имеем деревенские корни. Или почти все. Тогда учиться в город могли уехать только очень немногие: деревенским паспорта не давали, тем самым вынуждая их оставаться в колхозе. Такое счастье перепадало лишь самым лучшим выпускникам школ. Наши герои, вернее родители нашей главной героини были именно такими. Поступили они в Казанский Университет, учились хорошо. Там познакомились друг с другом, влюбились, а вскоре и создали семью. Счастливые были времена. Они запросто могли быть знакомы и с моим отцом – он тоже в те года учился в Казани. Правда, заочно. В Учительском институте. Педагогический тогда так называли. А может и не были знакомы…

    С дипломом и с маленькой Хадичой в руках, они получили и путёвку в жизнь – их распределили на работу в далёкие Казахские степи, ныне известный на весь мир Семипалатинск. Счастье – как хрустальный шар. Если оно есть – то сияет, украшает собой всё вокруг, делает счастливей и радостней всех, кто рядом. Когда есть счастье – любые горы по плечу. Вот в такой счастливой семье и выросла Хадича. Настоящей принцессой, писанной красавицей. Неудивительно, что выбрала самый престижный ВУЗ страны: международных отношений им. Патриса Лумумбы. Да только не закончила – встретила свою судьбу, свою вторую (по её словам – лучшую) половину. Точно так же, как когда-то родители, они справили студенческую свадьбу, жили в общежитии. Какие счастливые они были тогда! Вскоре Иван (мужа так звали), получив диплом, был назначен, теперь уже не помню кем, в наше представительство в Китае. Пришлось оформить академический отпуск. Уехали. Это так волнительно в первый раз переходить границу… Такое ощущение, будто твоё сердце остаётся, а тело увозят. Далеко-далеко. Даже потом, спустя уже много лет, даже сотни раз оказавшись в чужих странах, это чувство не проходит. Сердце хочет, нет – требует, скорейшего возвращения…

    Одна радость – Сонечка, родившаяся перед самым отъездом, сияла солнышком, каждый день удивляла своими новыми открытиями. Первые шаги, первые слова… Каждое мгновение – вечности подобно!

Китай – страна особенная, со своей необычной, даже непонятной для нас культурой. Правила, обычаи, даже законы сильно отличаются от наших. Посещая чужие страны я сам, даже не осознавая, искал у каждого народа что-то хорошее, чему можно было бы научиться. Другие, наверное, тоже – ведь мы воспитаны одной идеологией.

Вот и Хадича так же. Не заметила, как зло подкралось незаметно.

Пролетели несколько лет. Прямо как один день. Правду говорят: «Счастливые на часы не смотрят».

А когда человек счастлив, и на работе у него всё ладится. Иван был на хорошем счету, быстро освоил местный диалект языка. Как хороший дипломат, он легко находил общий язык и мог уладить даже самые сложные проблемы.

В стране к тем временам началась перестройка, люди вмиг изменились: стали какими-то другими, чужими что ли… Наступил кризис, деньги стали проблемой дня. Но Иван да Хадича не знали об этом: по слухам и официальным сводкам этого понять было просто невозможно. Постоянные мысли о том, что же такое происходит там, в такой далёкой Родине, не давали покоя. Тут ещё и её родители не пишут… У Ивана родителей не было. Они, медики по профессии, выполняли долг перед Родиной во Вьетнаме: спасали народ дружественной страны. Будучи прекрасными хирургами, они, стоя плечом к плечу, ежедневно делали десятки сложнейших операций. Спасли сотни, нет, пожалуй тысячи людей, всего себя посвящая бескорыстному служению отечеству. Но война есть война… Во время очередного налёта напалмовая бомба попала в самый центр полевого госпиталя. Выживших не было. Остались только пепел да кусочки расплавленного металла. Даже хоронить было нечего… 

Но мудрость нашего народа гласит: раз нет могилы – значить живы! Вечно живы! Сколько их у нас, таких – вечно живых…

    …Писем нет… Может затерялись где-то? Ведь это так далеко… Пытались успокоить себя, но и телефон не отвечал… В последнем письме сообщалось, что собираются в Баку, намечается служебная командировка… А тут новости странные: какие-то волнения, и именно в Баку… И с каждым днём известия одна хуже другой.

    В эти самые дни, видимо по воле судьбы, появился человек. Из такой далёкой Родины… Он приехал в эту страну, попал там в непонятную историю, как всегда – начались проблемы с законом. Вот тогда и встретились  Александр с Иваном – в здании посольства… Стал он частым гостем в ихнем доме. Как же – единственный, первый человек, переступивший порог, произнося такие близкие душе слова:

    -Можно войти?

Можно! Конечно можно! Ещё как можно!

Но никто ещё не знал тогда, как изменится судьба после этого «можно», какие чёрные силы, зло и корысть перешагнут порог вместе с этим человеком. Не зря китайцы к гостю сразу же прикрепляют сопроводителя: мальчишку, который как приклеенный ходит с ним по пятам. Всё видит: где ходит, с кем встречается, о чём говорит… Гостю, то есть постороннему человеку, никогда не показывают спальню и чулан. Но если гость хоть с одним из этих запретов не согласен, либо умышленно скроется от сопровождения – больше его уже не пускают. Что-то вроде кредита доверия, что ли… 

Но к Александру никого не прикрепляли, никакие запреты не оглашали: чувствовал он себя как дома. И даже, пожалуй…

Иногда он уходил, пропадал целыми днями. Да никто и не догадывался, какие у него тараканы в голове.

Спустя ещё несколько дней случилось несчастье – машина, в котором ехал Иван, попала в аварию. Шансов выжить не было: тяжёлый грузовик полностью раздавил легковушку, в котором ехали Иван с водителем. Хоть и было расследование, виновных найти не удалось. Пуля попала в переднее колесо, машину выбросило на встречную полосу… Полностью обезображенные тела вернуть на Родину не представлялось возможным: стояла сильная жара. А до конца расследования тело выдавать не соглашались.

Тут опять появляется Александр. Как вовремя! Сломленная под тяжестью проблем, накрывших её с головой, Хадича не знала что делать. Это уж точно – беда не приходит одна! И от родителей никаких вестей, Ивана не стало, даже тело его на Родину не выдают, и от теперь уже ставшей ещё дальше Родины никакой помощи не обещают: у них там свои проблемы – политические перемены… Все слёзы уже выплаканы, все пороги многократно отбиты… Никакого просвета… Одна… В чужой стране… Вот-вот и жильё попросят освободить…

От грешных мыслей о суициде удерживала только Сонечка.

    Александр оказался на редкость вежливым, обаятельным, внимательным. И быстро расположил Хадичу к себе. Иначе быть просто и не могло: ведь она осталась одна-одинёшенька в чужой стране с маленькой дочерью на руках. Почему-то даже сослуживцы покойного мужа не спешили помочь…

Каждый новый день приносил одни только печальные новости. С каждым днём становился всё ближе тот день, когда они должны освободить квартиру. В такой момент как всегда и помочь-то некому. Как назло и Александр не появляется. И так целый день. Ни один – даже случайный человек не переступил порог… 

Вместо того, чтоб самой идти в посольство, Хадича целый день лишь проливала слёзы. Только к вечеру немного отошла. Как раз к тому моменту, когда на пороге появился Алексадр.

-Ты что, плакала? –произнёс он слова, на которых ответ был и так очевиден.

-Мм-хм…

-Не надо плакать. Что случилось – уже случилось. Вперёд надо смотреть. 

А дальше произошло то, на что Александр и рассчитывал. На следующее утро, проснувшись в одной постели, они начали думать, как быть дальше. У Хадичи на ум ничего не приходило, по крайней мере разумное, полезное. Зато Александр каждый раз говорил только правильные слова: будто заранее готовил все решения. И решения эти казались единственными. Не только правильными, но и возможными!

За пару дней всё, что было – было распродано. Остались только вещи крайней необходимости: одежда, обувь, игрушки Сонечки. Даже любимое кресло-качалка Ивана, и то покинуло дом.

-Ничего. Приедем в Москву – новые купим…

И вот наконец наступил тот день, когда они переступили порог Московской квартиры. Сразу же и заявление в загс подали.

Шагала по стране тогда широкими шагами перестройка…

Много непонятного происходило. Вот, например, родители оказались в Баку в те самые дни, когда там шли волнения. Убивали любого, кто не мог ответить на азербайджанском языке. Видно, под эту косу они и попали. И лежат теперь где-нибудь в общей безымянной могиле… Найти работу оказалось невозможно – везде сокращения. Да и диплома нет. Восстановиться – просто нереально, взятку большую требуют…

-Зачем тебе работать? Разве нам не хватит того, что я зарабатываю?

Казалось бы благое желание…

Через несколько дней Хадича приболела. Странная была какая-то болезнь. Сил нет, да и ничего не хочется. Вроде и в больницу с таким пустяком обращаться стыдно. Она и не обращалась. Думала, пройдёт. Да только прошла не болезнь, а совсем другое…

Наступил день, когда должны были идти в ЗАГС. Надо идти – а она болеет. И тут Александр оказался на высоте: привёл работников ЗАГСа домой! Застолья собирать не стали – Хадича ведь болеет, да и приглашать им вроде некого… Она совсем перестала даже на улицу выходить. Дни становились скучными, Александра будто подменили: теперь он уже не был таким внимательным, как раньше. Только Хадича вину искала в себе: думала, болею, не могу мужа окружить вниманием. А он все позже возвращался домой, всё реже становились и минуты общения…

Ещё через несколько дней, перед самым обедом, вдруг постучались в дверь. Не просто звонили, а прямо барабанили! Как при пожаре. Она открыла. Там стояли абсолютно незнакомые люди с чемоданами да сумками:

-Как вы сюда попали? Что здесь, в нашем доме, делаете?

Дальше – ещё ряд таких же слов, одна тяжелее другого. После каждого слова Хадиче становилось всё хуже и хуже. К тому моменту, когда Александр появился на пороге, она уже ничего серьезно воспринимать не могла, произносила только отрывистые звуки. В глазах темнело; всё, что происходило – казалось кошмарным сном. Казалось, вот она проснётся и всё будет хорошо.

Но – увы. Всё было наяву. От того, что закрывала и вновь с надеждой открывала глаза – ничего не менялось. Этот кошмар был в действительности.

Александр, со словами:

-Я разберусь, здесь какое-то недоразумение! – поспешил удалиться. Больше он не появился. 

Оказалось здесь, в этой квартире нет ни единого его документа, никакой одежды и вещей. Он заблаговременно, я бы сказал предусмотрительно, заранее всё вывез. Хадича, как доверчивая честная женщина, не обращала на это внимания. Только когда спросила, где его куртка и костюм, услышала:

-В химчистку сдал…

А после этого недомогание усилилось, не до мелочей стало…

Оказалось, что вместо того, чтобы купить квартиру – Александр его снял через сомнительных посредников, непонятно как завладевшими и ограбившими эту квартиру. Возможно, и сам как то причастен к этой мошеннической схеме.

Прибывшая милиция, понятное дело, обвинили её, завели уголовное дело, взяли подписку о невыезде и ушли. А куда ей выехать? Родители пропали без вести, друзей и знакомых нет.

Вот так оказалась она на улице с последним чемоданом и 4-х летней тогда Сонечкой на руках.


…Холодным октябрьским утром двое, муж и жена, шли на работу. Кругом тишина. Слышно, как падают листья, шуршат под ногами. Только где-то далеко – через несколько домов, по оживлённой улице мчатся машины. А здесь, на дворовой детской площадке с игрушечным домиком шума этого не слышно. Оттого они и услышали еле-еле издававшиеся звуки ослабшей Сонечки, проливавшей свои детские слёзы над бессознательным телом матери.

Скорая приехала быстро.  Уже в больнице, приходя в сознание, она с ужасом узнала, что в крови обнаружили, ну, чтоб было понятно, скажем – яд. Если б не скорая – её было бы уже не спасти.

-А где моя дочь?

-Здесь она. Здесь. Только уснула. Всё руку вашу не отпускала. Устала очень. Да и замёрзла тоже. Там – ночью. Ничего, поправится…

На соседней кровати свернувшись калачиком тихо сопела Сонечка. Встревоженная голосами, она проснулась:

-Мама!

-Здесь я, доченька…

В следующее мгновение она уже нырнула под мамино крылышко и мгновенно уснула. Разве может хоть кто-то мать заменить…


…Пытаясь срезать дорогу, я поехал напрямик. Но мост, через которую я собирался ехать, оказался сломанным. Его начали ремонтировать, да не закончили. Чуть левее, за лесочком на бугорке, по карте есть деревушка. Заеду-ка туда, может объезд подскажут.

В самом начале деревни справа возле колонки почти в монашеском одеянии женщина стоит с коромыслом. С шумом наполняется водичкой ведро.

-Простите, матушка! Дорогу не подскажете?

Когда она повернулась, мне даже неудобно стало: передо мной стояла настоящая красавица, прямо Василиса Прекрасная из сказки. Я онемел.

-Куда?

Я не знаю, что со мной такое произошло, но говорить я мог…

-Так куда вы говорите дорогу надо?

Только тогда, переводив взгляд на девочку с маленькими ведёрками в руках, немножко вернулся в реальность.

-Там мост разобран. Объезд не подскажете?

-Я ведь сама не ездею. И дорог почти не знаю. Вот, сосед скоро придёт – подскажет.

-А скоро?

-Да кто ж его знает. Обед ведь скоро. Должен уже. А вы зайдите, чаю попить. Хозяйка моя обрадуется…

-Так вы…

-За бабушкой ухаживаю. Лежит она. А поговорить любит. Только не с кем, так что рада будет…


…Бабушка и на самом деле оказалась такой: за какие то 15 минут успела расспросить обо всём, рассказать о многом. Она и поведала эту историю.

-Тяжёлая. Ох какая ей тяжёлая судьба досталась… – начала бабушка, как только Хадича вышла из дома, – Столько испытаний на её хрупкие плечи. Вот Ванечка сыночек мой, большой человек теперь. В Москве. Следствием командует. Обещал ей помочь. Уже и паспорт сделал, и в учёбе восстановил. Если не уедешь сегодня, сможешь встретиться. Обещал к вечеру приехать. Хороший он у меня. На тебя похож…

Бабушка засмеялась. Приятно было видеть в её глазах искры жизнелюбия.

К вечеру возле калитки со скрипом тормозов остановилась  машина.

-Ванечка мой приехал! – бабушка засияла, приподнялась, – сынок, помоги-ка мне встать, сына обрадовать…

Опираясь мне на плечи, бабушка встала.

-Мама! Ты стоишь? Какое счастье!

-Это Хадича у нас молодчина, всё благодаря ей…

-Её к нам сам бог послал…


… Возле костра мы и не заметили, как пролетело время. Бабушка сладко уснула ну раскладном кресле. А Соня ещё долго наблюдала за искорками от костра, уходящими далеко в небо. Пока не уснула на гамаке, прижавшись к маме.


Оказывается, Александр – никакой не Александр, а довольно прославившийся своими махинациями Искандер, великий комбинатор времён перестройки, знатный альфонс. Там, где он мелькал, всегда фигурировали ещё несколько персонажей. Но, как говорится, сколь верёвочке не виться… При очередной махинации, не поделив награбленное, дело у них дошло до ножей. Результат: два трупа. Один из них – Искандер. А тогда, в Китае, он тоже не случайно оказался. Приехал с женщиной-челноком, вроде носильщика что-л. Возникли разногласия. Он её подставил. Тогда и встретились с Иваном. Но Иван, будучи хорошим дипломатом, быстро разобрался, что к чему. Вот тогда Александр и устроил эту автокатастрофу. И свою хозяйку обчистил, и Хадичу ограбил. Умудрился даже следствие по ложному пути пустить: подозревали Хадичу… Так всё и осталось бы не выясненным, если этот, второй Иван не стал заниматься этим вопросом. Это его и отправили в больницу, Хадичу допрашивать, когда та попала туда от скорой помощи.

Сразу стало ясно – не виновата она. Приходил Иван ещё, ещё раз. Слишком много было неясностей, слишком хитрый оказался мошенник. Потому важны были каждая деталь, любая мелочь. Из этих мелочей постепенно сложилась общая картина. 

-Знаешь, я ведь влюбился в нее с первого взгляда. Только служебное положение не позволяло об этом сказать откровенно. Вот, закрою дело – признаюсь в любви.

То ли услышав это, то ли во сне, Хадича издала неловкий звук, будто плачет…

Иван тихонько встал, подошёл к гамаку, поправив погладил волосы. Еле заметно поцеловал.

-Больше вас никто не посмеет обидеть. Я вам слово офицера даю…

В глазах Ивана мелькнула слезинка.

При свете костра эта капелька сверкала как изумруд, на мгновение осветив весь мир. Нет, какой там мир – всю вселенную!

Я долго ждал момента, и наконец спросил:

-А как ты её уговорил сюда приехать? Ведь от Москвы километров 500…

-Добился применения программы защиты свидетелей. Тут и маму выписали из больницы. После инсульта и ей уход был нужен. Сама судьба видно повелевала… Вот Хадича и согласилась. Да и сосед здесь – бывший спецназовец. И ему подработка… Лучше, конечно, если не придётся работу такую… Всерьез…

-«Кто видел смерть – тот хочет мира»…

-Ты о чём?

-Один мой наставник так говорил…

-Знакомые слова. Видно, он многих обучил…

-На чести офицерской многое держится!

Костёр догорал. На востоке появились первые лучи рассвета. Вот и прошла короткая июньская ночь.

Вдруг в голове неожиданно, спонтанно, мелькнула мысль:

-Боже, как же сильно я хочу мира! Сделай так, чтоб больше никогда не стучалось горе в эти двери…

    *

-А как же шар хрустальный?

-Он, шар-то этот, всегда со мной…

Хадича крепко прижала к груди Сонечку, державшую в руках рамку с пожелтевшей фотографией, откуда смотрели, и будто излучали какую-то силу добра, такие молодые лица Ивана и Хадичи с маленькой Сонечкой в пелёнках, на фоне Московского Кремля…