Халат с красными вишнями. Из цикла Чёрный юмор

"К-11". Основная номинация Евгения Романовича Говсиевича -
http://proza.ru/2021/05/15/528
Приложение к Регламенту -  http://proza.ru/2021/05/15/546      

Старенькую Веркину мать забирали на зиму из деревни в город: восьмой десяток разменяла, как её одну оставишь — зиму зимовать? Дрова колоть, печь топить, дорожку от снега раскапывать, воду таскать из колодца, а сруб ледяной…
И всю зиму Анна Прокофьевна жила у дочери. Из развлечений – кухня да телевизор. Анна Прокофьевна вздыхала и ждала весны, когда зять отвезёт её «домой». Этот год был особенным, юбилейным: в ноябре Анне Прокофьевне исполнялось семьдесят пять.
— Мама, что тебе подарить? — спрашивала Верка. И слышала в ответ:
— Ничего мне не надо,  пирогов напеку, посидим, и хватит с меня.
Подарок всё же был куплен: японский шёлковый халат с двумя накладными карманами и кокетливым пояском. Халат был очень красивым и очень дорогим.
— Ма, купи мне такой! — закинула удочку дочь.
— На юбилей подарим, — хохотнул Семён. Ленка прикинула (семьдесят пять минус двадцать… ждать «всего ничего») и обиженно засопела. Семён усмехнулся. Он любил подтрунивать над дочерью, которая так забавно обижалась. — Купим, купим. А цвет какой хочешь?
— Такой, как этот, и узор такой же хочу, с вишнями на ветках! — затараторила Ленка, которой приглянулся бабушкин халат. Зачем ей такой эксклюзив, в её семьдесят пять?
Подарок спрятали на шкафу. О том, что Анна Прокофьевна слышала этот разговор, никто из домашних не догадывался. Как и о том, что ей очень хотелось взглянуть на халат, который так понравился внучке… Чего доброго, выклянчит у родителей, и халат отдадут Ленке, а Анне купят другой. А ей хотелось этот, шёлковый, с зелёными ветками и красными вишнями. Хотелось так, что трепыхалось сердце. В деревне все от зависти помрут!
Выждав момент (домашние вернутся только вечером, и можно не торопясь примерить обновку, восхититься, покрутиться перед зеркалом, а потом положить обратно, никто ничего не узнает) — выждав момент, Анна Прокофьевна приставила к шкафу табурет и полезла за халатом. Табурет качнулся, когда она нечаянно ступила на самый край. Анна Прокофьевна качнулась вместе с табуретом, в панике ухватилась одной рукой за шкаф (в другой сжимала пакет с подарком) — и грохнулась на пол. Вскрикнула от невыносимой боли в бедре и потеряла сознание.
— Пришла я вечером с работы, а мать на полу. Как со шкафа свалилась, так и валялась до вечера, до телефона доползти не смогла, — рассказывала Верка сослуживцам, делилась бедой, жаждала сочувствия.
Так получалось, что Верке всегда и во всём надо было сочувствовать: то её работой завалили, а премию дали как всем, то телевизор сломался, то Ленка без стипендии осталась, и как теперь жить? Верку послушать, так получается, что Барановы втроём живут на дочкину стипендию.
— Ленка моя, как на грех, в институте задержалась допоздна… — рассказывала Верка. И вдруг рассмеялась: — Я ей говорю, куда ж тебя на шкаф понесло? Не могла до юбилея подождать? А она мне: «Не могла, примерить хотелось, страсть как!» Боялась, что Ленка халат себе заберёт, давно на него облизывалась… Дура.
Сослуживцы не поняли, кто из них дура, Ленка или Веркина мать, но переспрашивать не решились.
У Анны Прокофьевны диагностировали перелом шейки бедра. По больничному коридору она ковыляла в новом халате, гордо переставляя костыли, и все на неё оглядывались, не понимая, чему улыбается эта старуха. А она была счастлива.