Глава 2 Шрам

Гарри Поттер лежал на спине, тяжело дыша, как будто долго бежал. Он проснулся от очень правдоподобного сна с руками, прижатыми к лицу. Шрам в виде молнии у него на лбу горел под его пальцами, как будто кто-то только что приложил к нему раскалённую добела проволоку.
Он сел, держась одной рукой за шрам, а другой - нащупывая в темноте очки, лежащие на тумбочке. Он надел их, и его спальня стала видна чётче в слабом, тусклом оранжевом свете, льющемся сквозь шторы от уличного фонаря за окном.
Гарри снова провёл пальцами по шраму. Он всё болел. Он включил лампу, стоявшую рядом, вылез из постели, прошёл по комнате, открыл гардероб и посмотрел в зеркало на внутренней стороне двери. На него смотрел худой четырнадцатилетний мальчик с ярко-зелёными глазами, видными из-под растрёпанных чёрных волос. Он поближе рассмотрел отражение своего шрама. Он выглядел как обычно, но всё ещё горел.
Гарри попытался вспомнить, что ему снилось перед пробуждением. Сон казался таким реальным... Tам было два человека, одного он знал, другого - нет... Он напрягся и нахмурился, пытаясь вспомнить...
В голове всплыл размытый образ затемнённой комнаты... На подставке у камина лежала змея... коротышка по имени Питер и по прозвищу Вертихвост... и холодный высокий голос... голос Лорда Волдеморта. При этой мысли Гарри пробрала дрожь, как будто ему в желудок проскользнул кубик льда...
Он зажмурился и попытался вспомнить, как выглядел Волдеморт, но не смог... Гарри знал лишь, что в тот момент, когда кресло Волдеморта развернулось и он, Гарри, увидел сидевшее там существо, его охватил ужас, от которого он и проснулся... или дело в боли в шраме?
A кто же был старик? Это точно был старый человек; Гарри видел, как он упал на пол. Всё перепуталось. Гарри закрыл лицо руками, чтобы не видеть свою спальню и попытался удержать в голове образ тускло освещённой комнаты, но это было всё равно что пытаться удержать воду в горсти - подробности испарялись из памяти настолько быстро, насколько сильно он хотел удержать их в голове... Волдеморт и Вертихвост говорили о ком-то убитом ими, хотя Гарри не мог припомнить имени... а потом замышляли убить кого-то ещё... его!
Гарри отнял руки от лица, открыл глаза и оглядел спальню, как будто ожидая увидеть в ней что-нибудь необычное. Впрочем, в этой комнате было огромное количество необычных вещей. У изножья его кровати стоял большой деревянный чемодан. Он был открыт, и в нём лежали котёл, метла, чёрная мантия и множество книг по магии. Свитки пергамента валялись по всему столу, кроме места, занятого большой пустой клеткой, в которой обычно сидела его полярная сова Хедвиг. На полу рядом с кроватью лежала открытая книга - Гарри читал её накануне, пока не заснул. Все картинки в этой книге двигались. Мужчины в ярко-оранжевых мантиях летали туда-сюда, перебрасывая друг другу красный мяч.
Гарри перешагнул через книгу, подобрал её и полюбовался, как один из волшебников забил гол, забросив мяч в кольцо на пятидесятифутовом шесте. Потом он захлопнул книгу. Сейчас его не занимал даже квиддич – вид спорта, который Гарри считал лучшим в мире. Он положил книгу «Полёт с Канонирами» на тумбочку, подошёл к окну и отдёрнул шторы, чтобы рассмотреть, что творится на улице.
Бирючинная улица выглядела так, как и положено выглядеть приличной пригородной улице ранним субботним утром. Все шторы были задёрнуты. Насколько Гарри мог разглядеть в темноте, никого в поле зрения не было, даже кошки.
А ещё... а ещё... Гарри беспокойно вернулся к кровати, сел на неё и снова провёл пальцем по шраму. Его беспокоила не боль - Гарри знал боль и травмы не понаслышке. Однажды он лишился сразу всех костей в правой руке, а потом они всю ночь отрастали снова, причиняя ему боль. Вскоре после этого ту же руку пронзил ядовитый клык длиной в фут. Не далее как в прошлом году Гарри упал с метлы, летевшей на высоте пятидесяти футов. Он привык к странным несчастным случаям и травмам - они неизбежны, если ты учишься в школе ведовства и колдовства Хогвартс и обладаешь даром притягивать к себе неприятности одну за другой.
Нет, Гарри смутился оттого, что в прошлый раз, когда шрам у него заболел, это случилось, потому что Волдеморт был поблизости... Но не мог же Волдеморт находиться здесь сейчас... Волдеморт, прячущийся на Бирючинной улице? Это глупо и невозможно...
Гарри вслушался в царящую вокруг тишину. Ожидал ли он услышать скрип ступеньки или шелест мантии? Потом он слегка вздрогнул – в соседней комнате раздался раскатистый храп его кузена Дадли.
Гарри резко встряхнулся; какой он глупый! В доме, помимо него, нет никого кроме дяди Вернона, тёти Петунии и Дадли, и они все спят без задних ног и видят спокойные и безмятежные сны.
Именно спящими Дурсли нравились Гарри больше всего; да и бодрствуя, они не помогли бы ему. Дядя Вернон, тётя Петуния и Дадли были единственными живыми родственниками Гарри. Они были маглами, ненавидящими и презирающими волшебство в любой форме, что значило, что Гарри был в их доме таким же желанным гостем, как древесная гниль. Последние три года, когда Гарри долго отсутствовал из-за учёбы в Хогвартсе, они говорили всем, что он учится в специальной школе святого Брутуса для мальчишек с неисправимыми криминальными наклонностями. Они отлично знали, что Гарри как несовершеннолетнему волшебнику не разрешается колдовать вне Хогвартса, но тем не менее, если дома что-то случалось, были склонны обвинять в этом его. Гарри никогда не мог довериться им или рассказать о своей жизни в мире волшебников. Сама идея прийти к ним, когда они проснутся и рассказать о боли в шраме и беспокойстве насчёт Волдеморта была смешна.
Кроме того, Гарри пришлось жить с Дурсли именно из-за Волдеморта. Если бы не Волдеморт, у Гарри на лбу не было бы шрама в виде молнии. Если бы не Волдеморт, родители Гарри были бы живы...
Гарри был всего год в ту ночь, когда Волдеморт – самый могущественный тёмный волшебник века, волшебник, который в течение одиннадцати лет удерживал власть – явился к нему домой и убил его отца и мать. Волдеморт направил волшебную палочку и на Гарри; он произнёс заклинание, которое убило множество взрослых волшебниц и волшебников, когда его могущество крепло и… невероятно, но оно не подействовало. Вместо того чтобы убить маленького мальчика, заклинание обернулось против Волдеморта. Гарри выжил, у него лишь остался шрам в виде молнии на лбу, а Волдеморт превратился во что-то ничтожное и еле живое. Его мощь исчезла, его жизнь почти угасла, Волдеморт исчез; ужас, в котором так долго жило тайное сообщество волшебниц и волшебников, испарился, последователи Волдеморта рассеялись по свету, а Гарри Поттер стал знаменитостью.
Для Гарри было просто поразительно узнать в день своего одиннадцатилетия, что он волшебник; ещё больше он смутился, узнав, что все в тайном мире волшебников знают его имя. Когда Гарри приехал в Хогвартс, то куда бы он ни шёл, все поворачивали к нему головы и шептались у него за спиной. Но он уже привык к этому: в конце лета он начнёт учёбу на четвёртом курсе Хогвартса, поэтому он уже считал дни до возвращения в замок.
Но до возвращения в школу оставалось целых две недели. Он снова с надеждой оглядел комнату, и его взгляд упал на поздравительные открытки, которые двое его лучших друзей прислали ему на день рождения в конце июля. Что бы они сказали, если бы Гарри написал им и рассказал о боли в шраме?
Тут же в его голове зазвучал голос Гермионы Грэйнджер – пронзительный и напуганный:
«У тебя болит шрам? Гарри, это очень серьёзно... Напиши профессору Дамблдору! A я пойду полистаю «Основные магические недомогания и хвори»... Mожет быть, там есть что-то насчёт про;клятых шрамов»....
Да, Гермиона посоветовала бы именно это: пойти прямо к директору Хогвартса, а пока поискать в книге. Гарри выглянул в окно и посмотрел на чернильное иссиня-чёрное небо. Он весьма сомневался, что сейчас ему может помочь какая-нибудь книга. Насколько он знал, он был единственным живущим ныне человеком, выжившим после заклятия, подобного наложеному Волдемортом, поэтому было весьма маловероятно, что он нашёл бы описание своих симптомов в «Основных магических недомоганиях и хворях». Что до сообщения директору, Гарри представления не имел, куда отправлялся профессор Дамблдор на летние каникулы. Он ненадолго развеселился, представив Дамблдора с длинной седой бородой, в мантии до пят и остроконечной шляпе лежащим где-нибудь на пляже и наносящим крем для загара на свой длинный горбатый нос. Впрочем, где бы Дамблдор ни был, Гарри был уверен, что Хедвиг смогла бы найти его; сове Гарри всегда удавалось доставить письмо любому человеку, даже без адреса. Но что ему написать?
«Уважаемый профессор Дамблдор, извините за беспокойство, но сегодня утром у меня болел шрам. Искренне Ваш, Гарри Поттер».
Даже в его воображении эти слова звучали глупо.
Тогда он попытался представить реакцию своего лучшего друга Рона Уизли, и тут же в его памяти всплыли рыжие волосы Рона и длинноносое веснушчатое лицо с удивлённым выражением.
«У тебя болит шрам? Но... но ведь не может же Ты-Знаешь-Кто сейчас быть поблизости от тебя? То есть... ты бы точно знал об этом? Он же снова попытается укокошить тебя, так ведь? Не знаю, Гарри, может, про;клятые шрамы всегда немного болят... Спрошу у папы»...
Мистер Уизли был высококвалифицированным волшебником, работавшим в Отделе борьбы с незаконным использованием магловских артефактов при Министерстве магии, но, насколько Гарри знал, у него не было особого опыта в отношении проклятий. В любом случае Гарри не хотелось, чтобы вся семья Уизли узнала, что он, Гарри, впал в панику из-за кратковременной боли. Миссис Уизли всполошилась бы ещё больше, чем Гермиона, а Фред и Джордж, шестнадцатилетние братья-близнецы Рона, подумали бы, что у Гарри нервы не в порядке. Уизли были самой любимой семьёй Гарри в мире; он в любой момент ожидал от них приглашения в гости (Рон что-то говорил о Кубке мира по квиддичу), и ему не хотелось портить свой визит тревожными расспросами о шраме.
Гарри подпёр голову руками. На самом деле он хотел лишь одного (ему было почти стыдно признаться в этом самому себе): возможности обратиться к кому-нибудь вроде… вроде родителя - ко взрослому волшебнику, у которого он мог бы спросить совета, не чувствуя себя глупым, к кому-то, кто позаботился бы о нём и имел опыт в борьбе с тёмной магией....
И тут ему на ум пришло решение. Оно было таким простым и очевидным, что он и поверить не мог, что так долго раздумывал… Сириус.
Гарри вскочил с кровати, пробежал через комнату и сел за стол; он пододвинул к себе листок пергамента, окунул орлиное перо в чернила, написал «Дорогой Сириус», потом остановился, раздумывая, как бы получше изложить свою проблему и не переставая удивляться, как это он сразу не подумал о Сириусе. Но это, пожалуй, было неудивительно – в конце концов, он всего два месяца назад узнал, что Сириус – его крёстный.
До сих пор Сириус не принимал участия в жизни Гарри по одной простой причине – он находился в Азкабане, жуткой тюрьме для волшебников, охраняемой существами, которых называли дементорами - незрячими, высасывающими душу злодеями, которые явились на поиски Сириуса в Хогвартс, когда он сбежал. Но Сириус был невиновен – убийства, в которых его обвиняли, совершил Вертихвост, приспешник Волдеморта, которого почти все теперь считали умершим. Но Гарри, Рон и Гермиона знали иное; не далее как в этом году они встретились с Вертихвостом лицом к лицу, но их истории поверил только профессор Дамблдор.
Всего лишь час Гарри верил, что наконец-то покинет Дурсли, потому что Сириус предложил ему кров; Сириусу надо лишь восстановить своё доброе имя. Но удача ускользнула от него – Вертихвост вырвался от них до того как они успели сдать его Министерству магии, и Сириусу пришлось бежать ради спасения собственной жизни. Гарри помог ему улететь на гиппогрифе по кличке Хищноклюв, и с тех пор Сириус был в бегах. Гарри всё лето думал о доме, который мог бы появиться у него, не сбеги Вертихвост. И вдвойне тяжело было вернуться к Дурсли, зная, что он чуть было не покинул их навсегда.
Тем не менее, Сириус мог как-то помочь Гарри, хоть и находился вдалеке от него. Именно благодаря Сириусу все школьные принадлежности Гарри находились теперь в его спальне. Раньше Дурсли этого не позволяли; они всегда стремились довести Гарри до крайнего отчаяния и, боясь его способностей, каждое лето запирали чемодан с его школьными вещами в чулане под лестницей. Но нынче их отношение к нему изменилось, потому что они узнали, что у Гарри в крёстных опасный убийца – Гарри просто забыл сказать им, что Сириус невиновен.
С момента возвращения на Бирючинную улицу Гарри получил два письма от Сириуса, но их доставили не совы (как обычно у волшебников), а крупные тропические птицы с ярким цветным оперением. Хедвиг не одобрила этих незваных гостей кричащей расцветки; она с огромной неохотой позволила им напиться из её корытца перед отлётом. А вот Гарри они понравились; при виде их он подумал о пальмах и белом песке и понадеялся, что где бы ни был Сириус (тот не сообщал на всякий случай, ведь письма могли перехватить), ему там хорошо. Гарри было как-то нелегко представить, что дементоры могут долго находиться при ярком солнечном свете, видимо, поэтому Сириус и отправился на юг. Письма от Сириуса, спрятанные под очень полезной оторвавшейся половицей под кроватью Гарри, были написаны бодрым тоном, и в обоих он напоминал, что Гарри может обратиться к нему, если понадобится. Ну что ж, как раз сейчас и понадобилось....
Лампа Гарри как будто потускнела, потому что в комнату неспешно проник холодный серый свет, воцаряющийся перед восходом. Наконец, когда солнце взошло, стены его спальни окрасились в золотой цвет, а из комнаты дяди Вернона и тёти Петунии послышался шум, Гарри убрал со стола смятые листы пергамента и перечёл законченное письмо:
«Дорогой Сириус,
Спасибо за письмо. Птица была огромная - она с трудом пролезла в моё окно. Здесь всё как обычно. У Дадли с диетой не ладится. Вчера тётя застукала его за поглощением пончиков в его комнате. Ему сказали, что если он не прекратит, то ему урежут карманные деньги, поэтому он рассердился и выкинул в окно свою игровую приставку. Это что-то вроде компьютера, на котором можно играть. Вот глупец, теперь у него нет даже «Мегадробилки, третьей части», чтобы расслабиться.
У меня всё в порядке, главным образом потому, что Дурсли боятся, что ты можешь заявиться и превратить их всех в летучих мышей, если я попрошу.
Однако сегодня утром случилось кое-что странное. У меня опять заболел шрам. В прошлый раз это случилось, потому что Волдеморт был в Хогвартсе. Но я и представить не могу, что сейчас он может быть где-нибудь поблизости от меня. Ты случайно не знаешь – могут ли про;клятые шрамы то и дело болеть даже годы спустя?
Пошлю письмо с Хедвиг, когда она вернётся - она сейчас улетела на охоту. Передай привет Хищноклюву.
Гарри»
«Да, - подумал Гарри, - это другое дело». Упоминать о сне не стоило - он не хотел показаться слишком обеспокоенным. Он сложил пергамент и отложил его в сторону на стол в ожидании возвращения Хедвиг, потом встал на ноги, потянулся, снова открыл гардероб и начал одеваться к завтраку, не глядя на своё отражение.