Персики и виноград

                ПЕРСИКИ И ВИНОГРАД


        1. Покупатели и читатели
        2. Косточку проглотил
        3. Человек из ниоткуда

 _________________________________


                ПОКУПАТЕЛИ И ЧИТАТЕЛИ



        Я продавал на улице персики и виноград, и множество удивительных покупателей и покупательниц за время торговли прошло перед моими глазами. Это была настоящая ярмарка покупателей.

          Особенно хорошими покупателями были молодожёны.
          Они, уже поженившись, ещё по привычке влюблённых, часто держали друг друга за руки, сплетя пальцы, и умильно, с обожествлением смотрели друг на друга. То, что это молодожёны - не было никаких сомнений - на пальцах у обоих были обручальные кольца, кольца совсем новые, ещё не потускневшие от разладов и ссор, - они сверкали ярче, чем солнце.

          Они подходили и с большой охотой покупали друг другу персики и виноград.

          - Что тебе хочется, дорогая, персики или виноград?
          -  Персики.
          Но он покупал ей и то и другое и был очень доволен своей щедростью. Лицо его светилось от счастья.
          - Что тебе хочется, милый, виноград или персики?
          - Виноград.
          Но она тоже покупала ему и то и то, и тоже вся светилась от счастья.

          Было хорошо видно, что молодожёнам очень приятно делать друг другу подарки и исполнять любые прихоти друг друга. Когда они отдавали друг другу купленные персики и виноград, то расплывались в блаженных улыбках. Они были по- настоящему счастливы.

          Поведение же тех, кто уже прожил в браке несколько лет, было совсем другое.

          - Милый, я хочу персиков.
          Он не останавливается, а идёт дальше, как будто бы не расслышав. Она уже настойчиво теребит его руку.
          - Милый, я хочу персиков.
          - А? Что?
          - Купи персиков.
          - Персиков? Каких персиков?
          Он произносит эти слова, хотя отлично знает, каких персиков - до этого он внимательным взглядом скользнул по моей витрине.
          - Ну вот же продают - красивые, спелые персики. Купи.
          - Да?
          - Да.
          Он нехотя останавливается, медленно достаёт деньги, как под конвоем подходит ко мне, покупает, отдает ей, но лицо его не светится радостью и счастьем. Он рассеянно смотрит не на неё, а куда-то в небо - какие-то совсем другие посторонние мысли витают в его голове, следы и груз каких-то больших проблем и забот читаются на его лице, а иногда и промелькивает тень любовницы, бедняжки, оставленной на время отпуска где-то там далеко-далеко в одиночестве.

          Те же, кто очень долго были женаты, тоже вели себя по-другому.

          - Слышь ты, хрен старый, купи персиков.
          - Обойдёшься.

          Или же: «Обойдешься, карга, кочерга, ведьма старая».

          Или же:
          «Фирочка, солнышко, давай купим персиков».
          - Обойдешься, хрен старый.
          И Фирочка резким движением давала ему острым локтем под дых, в солнечное сплетение. У него перехватывало дыхание, он останавливался и перегибался пополам, приложив к животу руки, и как рыба хватал ртом воздух. Когда же, наконец, он отходил, то бежал за ней вслед, спотыкаясь и лопоча: « Ну извини, Фирочка, дорогая, я же не хотел тебя обидеть. Фирочка, лапочка, птичка моя, рыбка моя, зайчик мой, солнышко, ну извини, пожалуйста».
          - Цыц, гнида,- оборачивалась она, - тихо иди.

          Но  особенно хорошими покупателями, еще лучшими, чем молодожены, были молодые, энергичные девушки. Они решительно подходили  и покупали, не торгуясь, все самое лучшее и в больших количествах. И среди этой категории еще лучшими покупательницами были не просто молодые и энергичные, а красивые девушки. У красивых девушек всегда богатые мужья или любовники, и поэтому они никогда не считали денег и часто с милой улыбкой оставляли мне всю сдачу.

          Красавицы всем нравятся, красавицы всем нужны, и они это знают, и поэтому у них всегда хорошее настроение. Они ловят на себе восхищенные, восторженные взгляды, и настроение их от этого еще больше улучшается. Красавицы с уверенностью и оптимизмом смотрят в будущее – им не о чем волноваться. Они идут по жизни бодро и весело, они идут по жизни, смеясь. Все блага жизни принадлежат им, весь мир у их ног. Говорят, что так Бог наградил их за что-то очень хорошее, что они сделали в прошлой жизни.

          Была и такая категория покупателей, которых я назвал «читатели».

          Иногда, когда торговля шла плохо, или когда я спешил, чтобы быстрее распродаться, я выставлял на витрине таблички с надписями «Очень сладкий персик» и «Очень сладкий виноград», и  это действительно помогало быстрее продать. Таблички оказывали магическое воздействие. Если до этого некоторые прохожие обращали внимание на товар, подходили и покупали, а другие, не замечая его, проходили мимо, то с этого момента на товар обращали внимание уже практически все, проходящие мимо – кто хотел бы купить и кто вообще ничего не хотел – таблички бросались в глаза, их замечало даже боковое зрение, и люди поворачивали головы и смотрели – кто мимолетно, незаинтересованно, и шли дальше, или в их глазах появлялся интерес , и они приостанавливались, читали, но тоже шли дальше, или читали и подходили и покупали.  В любом случае таблички действовали на их подсознание и привлекали внимание к товару, а это было уже полдела. Это уже очень помогало быстрее продать. Некоторые, которые вообще никогда не покупали, подходили даже поближе, внимательнее читали надписи, отходили, покачивали головами и бормотали про себя: «Надо же! Очень сладкий виноград, очень сладкий персик», – и шли дальше. Им было очень важно это прочитать.
          Тот же, кто шел и читал на ходу, повернув голову назад, иногда сталкивался с идущим ему навстречу, и оба потом материли друг друга. Однажды такие даже подрались. Был и случай, когда один читатель, идущий вперед с повернутой назад головой, столкнулся с таким же, подобным себе, тоже идущим вперёд и смотрящим назад ( на обезьянку, сидящую на плече у фотографа), и оба ударились друг о друга ушами. Какая у них обоих была адская боль, можно себе только представить, - оба остановились, нагнулись, держась за уши, присели и долго стонали.

          Часто можно было слышать и такой разговор.

          Идет супружеская пара.
          Действительно супружеская пара.
          То, что рядом с униженно семенящим мужчиной действительно законная жена, было видно сразу – она шла так важно, степенно, значительно, гордо подняв вверх подбородок и грудь таких необъятных размеров, что на ней запросто мог бы поместиться целый корабль, и с таким чувством собственного достоинства, что сомнений в ее законности не оставалось никаких. ( Там запросто свободно мог бы поместиться даже и сам «Титаник», и под такой защитой, под таким надежным прикрытием смог бы спокойно, без всяких ненужных приключений добраться до места назначения).
          - Роза, Розочка, дорогая, подожди, остановись. Там что-то написано.
          - Ну и что с того, что написано, это все равно не для тебя. Оно дорогое, и я тебе его не куплю, даже не надейся.
          - Да, да, все правильно ты говоришь. Мы не купим. Но прочитать то надо!
          И он останавливался, возвращался, подходил поближе и , шевеля губами, читал. Потом читал второй раз  уже вслух: «Очень сладкий виноград. Очень сладкий персик», возвращался обратно и, дергая супругу за рукав, рассказывал ей:
          - Ты знаешь, что там написано? Там написано, что это очень сладкий виноград и очень сладкий персик.
          - Очень сладкий виноград ты еще не заслужил, ты не заслужил даже сладкого винограда. Пока что ты заслужил только то, чтобы набить тебе глотку до самого верха очень кислым виноградом, чтобы ты им скорее подавился, - отвечала она и, двинув его локтем в бок, командовала, - пошли.


 __________________________________


                КОСТОЧКУ ПРОГЛОТИЛ


        Я продавал на улице персики и виноград, и торговля шла более-менее бойко.
          Когда же в конце торговли оставался только один - два килограмма товара, наступало уже настоящее мучение – его уже никто не брал, несмотря даже на таблички « Очень сладкий…» Можно было простоять весь оставшийся день и все равно не продать, потому что люди думали: «Раз это последнее, то это уже перебранное, помятое, испорченное. Это остатки, а значит плохое». Они мне сами так говорили. Такова психология людей. Хотя товар был на самом деле хороший. Не зря кавказцы сооружают на прилавках витрины из целых гор фруктов. Тогда создается впечатление большого изобилия и люди лучше берут. Кавказцы знают, как правильно торговать. Это профессиональные торговцы, у них в торговле талант. Что да, то да. Этого у них не отнять.


          И вот, когда наступал такой последний момент, покупателя можно было взять уже только низкой ценой. Я убирал таблички «Очень сладкий…», потому что им это уже всё равно было до лампочки, и ставил другие таблички – ценники с бросовой ценой , и на такую цену покупатель обязательно быстро находился, быстро клевал.
          И момент такой последней продажи был часто самым интересным и смешным за целый день.
          Останавливался, например, пьяный, едва держащийся на ногах, и увидя цену, понимал, что это ему уже по карману. И он, с широким, барским жестом руки, говорил: « Беру всё! Забираю всё! Гулять так гулять!» И в глазах его тогда появлялась такая сила, такая мощь, такая уверенность в себе от осознания этой возможности забрать, закупить все, что невольно перед моим взором возникала и проплывала картина разгульной жизни сибирских купцов – миллионщиков, описанная в «Приваловских миллионах» писателем Маминым - Сибиряком.
          «Эх!- читалось в его глазах. – Накрою широкий стол на весь трактир, найму цыган, приглашу из номеров всех своих соседей – собратьев – таких же купцов - миллионщиков, тоже приехавших в столицу по делам, и буду гулять так гулять – по-настоящему. И рекой будет литься шампанское, и под песни цыган буду плясать – танцевать потом на этом столе, давя хромовыми сапогами и красную и черную икру, и персики и виноград, и шампанское и ананасы в шампанском, и с имперским размахом разбрасывая во все стороны ассигнации – тысячи и тысячи!»
        Он брал в руки два худеньких кулечка и отходил, но чувствовал и вел себя так, как будто бы закупил все-все видимое вокруг движимое и недвижимое имущество, насколько хватало глаз. Он был властелином мира.


          Или же, например, эти остатки забирались так.


          Идет супружеская парочка, несомненно, супружеская.
          Он говорит ей стандартные слова: «Люся, подожди, там что-то написано. Надо прочитать.» Она тоже стандартно отвечает: «Ну, даже если там что-то написано, так что с того? Это дорогое и нам не по карману.»
        - Нет, подожди.
          И он возвращается , читает и , возбужденный, бежит ей вслед.
          -Люся, Люсичка, это очень дешево, исключительно дешево, это уже нам по карману.
          - Ну, если так дешево, то наверное, плохое, порченное, уже гнилое.
          - Да за такие деньги я любое г… съем!


          Оба они начинают возбужденно размахивать руками, ругаться, посылать друг друга и в хвост и в гриву, потом в конце-концов затихают, подходят и покупают и персики и виноград, останавливаются рядом, перебирают содержимое кульков , и с округленными от удивления глазами и возгласом:»Хорошее! Всё хорошее!» он тут же на месте начинает есть по очереди то персики, то виноград, то виноград, то персики, буквально заглатывая их.
          Внезапно он останавливается и замирает, как бы прислушиваясь к чему – то внутри себя.
          -Люсичка, а я, кажется, косточку проглотил.
          -Ничего, выйдет, ничего страшного, хоть все их проглотишь. Всё выйдет. Ты что, хочешь, чтобы я тебе виноград без косточек покупала – киш - миш?
          Ага! Как же !
          Щас! Разбежалась !
          Черта с два !
          Накось выкуси !
          Не дождешься !
          Потому что плохо обязанности свои супружеские исполняешь. Кормишь, кормишь его как на убой, а все равно бесполезно, все бестолку, все равно плохо исполняешь, некачественно и поэтому теперь жри то, что есть, с косточками.
          - Да нет, Люсичка, я, кажется, косточку от персика проглотил.
          Лицо ее сразу же становится сосредоточенным, внимательным и заинтересованным.
          - Так, так, так.
          Кажется или точно?
          - Кажется точно.
          - Опять двадцать пять!
          Ну, ты и балбес.
          Так кажется или точно?
          - Точно.
          Лицо ее сразу же светлеет и озаряется довольной улыбкой. Но улыбка эта в следующий же момент становится какой – то нехорошей – торжествующе – злорадно – хищной, а взгляд – цепкий.
          - Ну, это уже лучше.
          Это хорошо.
          Ну, дак так тебе и надо!
          Она большая и острая, и теперь, может быть, сдохнешь, наконец, и тогда навсегда закроется твоя пасть, хайло твоё ненасытное. Но лучше бы она тебе в дыхательное попала – тогда бы уж точно наверняка, и главное, сразу же на месте концы бы отдал, а так, может быть, ещё и выживешь, собака.


          И они идут дальше, ругаясь и размахивая руками, и он уже на ходу продолжает глотать то виноград, то персики, то персики, то виноград.

 __________________________________


                ЧЕЛОВЕК ИЗ НИОТКУДА


      Я продавал на улице персики и виноград, и множество разных интересных покупателей проходило передо мной, порой чисто комических, прямо таки ИльфоиПетровских персонажей.
        Помимо ИльфоиПетровских персонажей проходили передо мной и персонажи Петера Хандке – пришибленные, рефлексирующие, совершающие импульсивные, хаотические движения и поступки, люди с немотивированным поведением, ещё не полностью чокнутые, но уже. Так однажды явилось мне чудо чудное, диво дивное – человек из ниоткуда. Он неожиданно появился, возник перед глазами действительно как будто бы из ниоткуда – как будто бы с неба свалился – только что вокруг никого даже близко не было рядом – и вот, пожалуйста – он тут стоит напротив – в ужасающе, до невозможности измятом, пожеванном пиджаке. Он остолбенело, удивлённо уставился, вытаращился на меня и на витрину широко раскрытыми немигающими глазами, как будто бы не понимая, где он и что происходит и простоял так несколько минут. Он был как бы в бессознательном, сомнамбулическом состоянии.
        Когда же сознание, наконец, посетило его, он встрепенулся и скороговоркой ни с того ни с сего, ни к селу ни к городу, с бухты-барахты, совершенно немотивированно выпалил на едином дыхании:
        - А вот они, эти артисты и певцы, я вам скажу, уже совсем вообще. Развелось их сейчас, как собак нерезаных, и они уже совсем оборзели, рассобачились.
        Живут себе сейчас уже как боги – в полной роскоши, а всё равно им чего-то не хватает – любовь и счастье им ещё, видите ли, нужны. Только об этом и поют и говорят и стонут. Все песни только об этом – о любви и о счастье. Счастье, видишь ли, им подавай. А попробовали бы они за станком постоять или кувалдой помахать или шпалы всю смену поворочать – так никакого счастья им уже и не захотелось бы. Только о том бы и думали тогда, как бы поскорее домой добраться, пожрать и бухнуться в постель, потому что завтра снова в пять часов утра вставать и к семи на работу. А то разнежились уже до невозможности, бари, понимаешь ли какие нашлись.
        Или вот ещё что.
        Бывает иногда – крутишь, крутишь то радио, чтобы что-то послушать, а там ничего хорошего нет – по всем каналам, по всем станциям только иностранная музыка с неизвестными, незнакомыми, непонятными словами. Хорошо бы ещё, если бы хотя бы мелодия какая-то была или голос, пусть даже непонятный, но красивый – так нет же – сплошные дикие крики и стуки, и стоны и завывания, бесовство то есть. И вот тогда получается, что лучше уж слушать радио «Шансон» - там хоть мелодии не всегда красивые бывают, а часто только простое бреньканье на гитаре и хрипы, самодельная, самопальная музыка, зато нет неизвестных иностранных незнакомых, непонятных слов. Там все слова – наши.
        А вот по телевизору ещё недавно показали – спрашивают их, зачем вы пошли в проституцию? А те отвечают – а как же иначе проживёшь – работы то нет, а на хлеб надо как-то зарабатывать, чтобы с голоду не помереть. А работа, между тем, всегда есть. Да, в маленьких и средних городках с работой действительно трудно, и многие едут оттуда в Москву строить дома, дачи и офисы для тех, кто много наворовал. Но и там порядочные женщины находят выход – они идут на железную дорогу костыли забивать и шпалы ворочать. Зарплата, может быть, и не очень большая, поменьше, конечно, чем у тех бесстыжих, но зато они соблюдают себя и честь не теряют. И посудомойками или торговками тоже можно устроиться (а кто вам виноват? – учились бы лучше в школе хорошо и поступили бы тогда в институт или в училище какое и работали бы сейчас секретаршами-референтами – чистая работа, или даже учительшами – а это вообще благородная профессия). И многие так и работают. Зарплата, конечно, тоже не очень большая, но на жизнь хватает, и с голоду не помирают и порядочность и честь тоже сохранена.
        Так что лукавят они эти, которых по телевизору спрашивали, проститутки то есть. Это просто падение нравов.


        Он выпалил эти слова, эту свою речь на одном дыхании.
        Зачем, почему вдруг?
        Но видно, однако, ему было очень важно всё это кому-то сказать.


        Он передохнул и продолжил:
        - И вот ещё что.
        Я вот недавно намазывал мазью больные суставы и задумался и совершенно случайно, по ошибке, по рассеянности, по инерции, автоматически намазал и голову – лысину растёр основательно. А когда хватился – было уже поздно – мазь впиталась полностью, и я с ужасом ждал последствий. Но что бы вы думали! Последствия, наоборот, наступили хорошие – у меня в голове сразу же произошло улучшение, в голове полегчало, и даже просветление какое-то снизошло, и легкость необыкновенная, ясность сознания, мышления наступила, в голове появилась сила и свежесть и уверенность в себе, пришло спокойствие. Просветление и успокоение. Да. А потом и потом в другие и другие дни я и думать даже стал лучше и теперь перестал совершать неправильные поступки, и жизнь моя постепенно улучшилась, пошла на лад, то есть я уже не валяюсь под заборами, потому что уже пью в меру, контролирую себя. Ведь пить больше нормы – это только во вред здоровью – тогда уже не опьянение, а одурение наступает и наутро похмельный синдром уже не лёгкой, а средней или тяжёлой степени тяжести, от которого можно войти в запой.
        - Вот вы смотрите иногда по телевизору детективы? Смотрите? Смотрите?
        - Смотрю.
        - И вот в этих детективах иногда стучат по стенам, чтобы узнать, где пустота, в которой что-то спрятано. Так и я стучал иногда себя по разным частям головы и слышал, что в некоторых ее местах отдается так, как будто там пустота.
        А у вас такое бывает , когда вы стучите себя по голове? Бывает, бывает ?
        - Нет, не бывает.
        - А у меня бывало.
        А сейчас после того случая стучу, стучу, а пустот уже нет, значит, они уже заполнились мозгом, дополнительным умом, наверное, и наверное, поэтому я стал теперь вести себя лучше, более разумно и правильно, то есть, как я уже говорил, я уже никогда не пью сверх меры и поэтому не засыпаю на улице и не валяюсь где попало под заборами, а перешел уже на культурное питие, - то есть, только свою меру и только один раз в день- вечером во время ужина, и сразу спать, что позволило мне уже каждый день ходить на работу, и это, конечно же, очень положительный момент.
        И ещё многие другие положительные изменения к лучшему со мной произошли. А ведь многие беды, многие нежелательные происшествия с человеком происходят, многие неправильные поступки он совершает именно потому что голова его неправильно работает, неправильно думает. Так ведь? Правда? Так? Так?
        - Так, так, - ответил я.
        - И ведь тоже правда, что всё-таки всегда лучше слышать наши слова, чем иностранные? Правда? Правда? Ведь правда же?
        - Да, правда, правда, - снова ответил я.
        Он успокоился и, довольный, отошёл.


        Потом вернулся, вытащил из сумки бутылку водки и стаканы, поставил их на витрину и сказал: «Давай выпьем».
        Я отказался.
        - Ну, тогда и я не буду. Потому что пить одному – это уже не пьянство, а алкоголизм, что гораздо хуже. Так один врач по телевизору сказал. А я же ведь не алкоголик.
        Стоявший рядом неподалеку человек со страждущими глазами подошёл, дёрнул его за рукав и сказал: «Давай со мной. Я тоже не алкоголик, но всегда готов».
        И они отошли и удалились в кусты.


        Через полчаса оттуда раздались пьяные крики – «Хайль Гитлер!» и «Всех расстрелять!»
      Милицейский патруль, в это время проходивший по аллее, тут же повернул головы в их сторону.


        Вскоре их обоих вывели и повели, повели...

 __________________________________