Глава 12 Tурнир трёх волшебников

Кареты въехали в ворота, по бокам которых стояли статуи крылатых вепрей и покатились дальше, опасно кренясь под порывами ветра, превратившегося в бурю. Прижавшись к окну, Гарри смотрел, как приближается Хогвартс, как множество освещённых окон блестит и сверкает за плотной завесой дождя. В небе засверкали молнии, но их экипаж уже остановился перед огромными дубовыми дверьми, венчающими каменное крыльцо. Те, кто занял кареты, отошедшие раньше, уже спешили по каменным ступеням в замок. Гарри, Рон, Гермиона и Невилл выскочили из экипажа, устремились к крыльцу и подняли головы, лишь очутившись в похожем на пещеру и освещённом факелами вестибюле с великолепной мраморной лестницей.
- Чёрт, - сказал Рон, тряся головой и разбрызгивая воду во все стороны, - если так пойдёт и дальше, озеро выйдет из берегов. Я весь промок… AААА!
Большой красный шар, наполненный водой, упал с потолка на голову Рону и лопнул. Промокший и забрызганный Рон отскочил и столкнулся с Гарри как раз в тот миг, когда вторая водяная бомба упала (она чуть не задела Гермиону) и лопнула у ног Гарри, обрушив волну холодной воды на его кроссовки и носки. Все вокруг завопили и начали толкаться, пытаясь выйти за «линию огня». Гарри посмотрел вверх и увидел в двадцати футах над собой полтергейста Пивза – человечка в цилиндре и оранжевом галстуке-бабочке; его широкое злобное лицо было сосредоточено – он наметил себе очередную мишень.
- ПИВЗ! – прогремел сердитый голос. – Пивз, спустись СЕЙЧАС ЖЕ!
Из Большого зала стремительно вышла профессор МакГонагалл, заместитель директора школы и глава Дома Гриффиндора. Она поскользнулась на мокром полу и, чтобы не упасть, обхватила шею Гермионы.
- Ой… извините, мисс Грэйнджер…
- Ничего, профессор! – ответила Гермиона, потирая шею.
- Пивз, спустись НЕМЕДЛЕННО! – рявкнула профессор МакГонагалл, выпрямив голову в остроконечной шляпе и глядя на потолок сквозь очки в квадратной оправе.
- А я ничё не делаю! – гоготнул Пивз, кинув водяную бомбу на стайку пятикурсниц, которые с визгом заскочили в Большой зал. – Ага, уже намокли? Сопляки! Уииииииииии! – и он нацелил бомбу на нескольких только что вошедших второкурсников.
- Придётся позвать директора! – прикрикнула профессор МакГонагалл. – Предупреждаю тебя, Пивз…
Пивз высунул язык, подкинул последнюю водяную бомбу вверх и улетел с тупым гоготом на мраморную лестницу.
- Пошевеливайтесь-ка! – сурово сказала профессор МакГонагалл перепачканным студентам. – Давайте в Большой зал!
Гарри с Роном и Гермионой пересекли вестибюль и проскользнули через дверь направо. Рон со злым бормотанием убрал с лица намокшие волосы.
Большой зал, украшенный к началу учебного года, был, как обычно, великолепен. Золотые тарелки и кубки сверкали в свете сотен и сотен свечей, парящих в воздухе над столами. За четырьмя столами Домов сидели болтающие студенты; на возвышении зала, за пятым столом, лицом к ученикам, восседали преподаватели. Здесь было гораздо теплее. Гарри с Роном и Гермионой прошли мимо слизеринцев, рейвенкловцев и хафлпафцев и сели в дальнем конце зала вместе с гриффиндорцами, рядом с гриффиндорским привидением Почти Безголовым Ником. Жемчужно-белый и полупрозрачный, в этот вечер Ник был одет в свой обычный камзол, но с особенно большим воротником, служащим двояко – и для придания праздничного вида, и для того чтобы его не до конца отсечённая голова не слишком качалась на шее.
- Добрый вечер, - сказал он, кивнув им.
- Добрый ли? – сказал Гарри, снимая кроссовки и выливая из них воду. – Надеюсь, они поторопятся с Сортировкой. Я с голоду помираю.
В начале каждого учебного года новых студентов сортировали по Домам, но по несчастливому стечению обстоятельств, Гарри присутствовал только на собственной Сортировке. Он ждал её просто с нетерпением. И тут за столом раздался тихий, но очень восторженный возглас:
- Приветик, Гарри!
Это был третьекурсник Колин Криви, для которого Гарри был кем-то вроде кумира.
- Привет, Колин, - настороженно ответил Гарри.
- Гарри, знаешь что? Знаешь что, Гарри? Мой брат начинает учёбу! Мой брат Деннис!
- Э-э… хорошо, - сказал Гарри.
- Он в таком восторге! – сказал Колин, буквально подпрыгивая на месте. – Я таки надеюсь, что он попадёт в Гриффиндор! Держи пальцы крестиком, а, Гарри?
- Э-э… ну ладно, - сказал Гарри. Он повернулся к Гермионе, Рону и Почти Безголовому Нику. – Ведь братья и сёстры обычно попадают в один Дом? – спросил он. Он судил по семейству Уизли, ведь все семеро из них попали в Гриффиндор.
- Да нет, необязательно, - возразила Гермиона. – Сестра Парвати Патил попала в Рейвенкло, а они же близнецы. А ты думаешь, что им надо учиться вместе?
Гарри взглянул на преподавательский стол. Свободных стульев было больше, чем обычно. Хагрид, конечно, до сих пор прокладывает первокурсникам путь через озеро; профессор МакГонагалл, видимо, занимается осушением пола в вестибюле; но был ещё один пустой стул, и Гарри не мог понять, кого не хватает.
- Где же новый учитель защиты от тёмных искусств? – спросила Гермиона, тоже смотревшая на учителей.
Ни один из учителей защиты от тёмных искусств не задерживался больше чем на один учебный год. Любимым учителем Гарри был профессор Люпин, который уволился в конце предыдущего учебного года. Он оглядел весь преподавательский стол. Там явно не было ни одного нового лица.
- Видимо, никого не нашли! – встревожено предположила Гермиона.
Гарри внимательнее присмотрелся к столу. Преподаватель наведения чар, крошечный профессор Флитвик, сидел на высокой стопе подушек рядом с преподавателем гербологии в нахлобученной на растрёпанные седые волосы шляпе, профессором Спраут. Она разговаривала с преподавателем астрономии профессором Синистрой. С другой стороны от профессора Синистры сидел преподаватель зелий с лицом землистого цвета, крючковатым носом и сальными волосами, Снейп – самый нелюбимый преподаватель Гарри. Неприязнь Гарри к Снейпу была вызвана лишь ненавистью Снейпа к нему, и эта ненависть ещё более возросла в прошлом учебном году, когда Гарри помог Сириусу ускользнуть прямо из-под огромного носа Снейпа – Снейп и Сириус враждовали с тех пор, когда сами были школьниками.
С другой стороны от Снейпа было свободное место, как понял Гарри – профессора МакГонагалл. Рядом, в самом центре стола сидел профессор Дамблдор, директор, его длинные седые волосы и борода блестели в свете свечей, его великолепная тёмно-зелёная мантия была расшита множеством звёзд и полумесяцев. Кончики длинных тонких пальцев Дамблдора были сложены вместе, он опёрся на них подбородком и глядел сквозь очки-полумесяцы на потолок, погрузившись в раздумья. Гарри тоже взглянул на потолок. Он был заколдован и выглядел как небо снаружи, но до сих пор на нём никогда не бушевала подобная буря. По нему проносились чёрные и лиловые тучи, а когда снаружи ударил гром, на нём сверкнула молния.
- Ох, поторопились бы они! - простонал Рон рядом с Гарри. - Я бы гиппогрифа съел.
Не успели эти слова сорваться с его языка, как двери Большого зала распахнулись,и воцарилась тишина. Профессор МакГонагалл вела за собой длинную вереницу первокурсников к дальнему концу зала. Уж если Гарри с Роном и Гермионой промокли, то сказать то же самое о первокурсниках – значит ничего не сказать. Они как будто пересекли озеро не на лодках, а вплавь. Все они дрожали от холода и волнения. Но вот они выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам – все, кроме самого маленького мальчишки с волосами мышиного цвета, закутанного в огромную кротовую шубу Хагрида. Шуба была так велика ему, что он казался завёрнутым в чёрный меховой цирковой шатёр. Его личико с каким-то болезненно-восторженным выражением на нём высовывалось из-за воротника. Встав в строй вместе с перепуганными новичками, он поймал взгляд Колина Криви, поднял оба больших пальца и проговорил:
- Я упал в озеро!
Похоже, это купание привело его в восторг.
Но вот профессор МакГонагал поставила на пол перед первокурсниками трёхногую табуретку, а на сиденье - очень старую, всю в заплатах шляпу. Первокурсники уставились на неё. Все остальные тоже. На мгновение воцарилась тишина. Потом щель внизу тульи открылась, как рот, и шляпа запела:
Не век, не два, но десять уж веков
Прошло со дня, когда была я сшита.
Жила тогда четвёрка колдунов,
Чьи имена доселе не забыты:
Бесстрашный Годрик пустошь покорил,
В горах Ровена мудрая скрывалась,
Был Салазар ценителем глубин,
Степным простором Хельга наслаждалась.
Несхожи меж собою? Ну и пусть!
Ведь их одна мечта объединила:
Четвёрка эта к новым знаньям путь
Для молодых волшебников открыла.
С тех самых пор четвёрка мастеров
Преподавала магию отлично,
Деля между собой учеников
По качествам, ценимым каждым лично.
Вёл Гриффиндор таких же за собой,
Как и он сам – бесстрашных и отважных;
У Рейвенкло же выбор был иной:
Ум острый и пытливый – вот что важно;
К упорному труду питая страсть,
Хафлпаф брала учеников прилежных;
А Слизерин, чьим богом была власть,
Сзывал амбициозных и мятежных.
Так продолжалось годы напролёт,
Но вот они задумались серьёзно:
Как быть, когда за ними Смерть придёт
И заберёт их – рано или поздно?
Нашёл решенье Годрик Гриффиндор:
Он с головы сорвал меня, а вскоре
Добавил каждый мне ума. С тех пор
Я заменяю их, не зная горя.
Скорей меня примерьте, а потом
Замечу я невидимое глазу
И сразу вас отправлю в нужный Дом,
Ведь не ошиблась я ещё ни разу!
Едва Сортирующая Шляпа допела, Большой зал взорвался аплодисментами.
- Это не та песня, которую она пела, когда сортировала нас, - заметил Гарри, аплодируя вместе со всеми.
- Каждый год по-другому поёт, - ответил Рон. – Ведь шляпой-то быть скукотища смертная! Небось целый год новую песню сочиняет.
Тем временем профессор МакГонагалл развернула большой свиток пергамента.
- Тот, чьё имя я назову, наденет шляпу и сядет на табурет, - сказала она первокурсникам. – Когда Шляпа назовёт Дом, вы пойдёте займёте место за указанным столом. Акерли Стюарт!
Один из мальчиков, дрожа с головы до ног, вышел вперёд, взял шляпу, надел её и сел на табурет.
- РЕЙВЕНКЛО! – прокричала Шляпа.
Стюарт Акерли снял шляпу и поспешил занять место за рейвенкловским столом, где его встретили аплодисментами. Гарри заметил Чоу, искателя команды Рейвенкло, она как раз улыбнулась только что занявшему место за столом Стюарту Акерли. На долю секунды Гарри охватило страшное желание самому оказаться за рейвенкловским столом.
- Бэддок Малькольм!
- СЛИЗЕРИН!
Стол с другой стороны зала огласился ободряющими возгласами; Гарри заметил аплодирующего Малфоя в момент присоединения Бэддока к слизеринцам. Гарри задался вопросом, знает ли Бэддок, что именно Дом Слизерина выпустил больше тёмных волшебниц и волшебников, чем какой-либо иной Дом. Фред и Джордж что-то прошипели вслед садящемуся за свой стол Малькольму Бэддоку.
- Брэнстон Элинор!
- ХАФЛПАФ!
- Колдуэлл Оуэн!
- Хафлпаф!
- Криви Деннис!
Маленький Деннис Криви вышел вперёд, выпутываясь из кротовой шубы Хагрида, и в этот момент в дверь за преподавательским столом вошёл сам Хагрид. Он был вдвое выше и втрое шире любого взрослого мужчины, а его длинные, растрёпанные и спутанные чёрные волосы и борода придавали ему устрашающий вид, но внешность его была обманчива – Гарри, Рон и Гермиона знали, что на самом деле Хагрид очень добрый. Он кивнул им, сел на краю преподавательского стола и посмотрел на Денниса Криви, как раз надевшего Сортирующую Шляпу. Внизу тульи возникло большое отверстие…
- ГРИФФИНДОР! – прокричала Шляпа.
Хагрид зааплодировал вместе с остальными гриффиндорцами, а сияющий Деннис Криви снял шляпу, положил её на табурет и поспешил присоединиться к брату.
- Колин, я свалился! – пронзительно крикнул он, бросаясь к свободному месту. – Просто прелесть! A что-то там, в воде, меня схватило и втолкнуло обратно в лодку!
- Круто! – восторженно ответил Колин. – Знаешь, Деннис, это был, наверное, гигантский кальмар!
- Ух ты! – восхитился Деннис, как будто он и в самых безумных мечтах не мог представить, как попадёт в бурное, жутко глубокое озеро, а огромное морское чудовище вытолкнет его на поверхность.
- Деннис! Деннис! Видишь вон того парня? Черноволосого в очках? Видишь его? Знаешь, кто он такой, Деннис?
Гарри отвернулся и угрюмо уставился на Сортирующую Шляпу, принявшуюся за Эмму Доббс.
Сортировка продолжалась; более или менее испуганные мальчики и девочки подходили по одному к трёхногому табурету, шеренга медленно редела, а профессор МакГонагалл тем временем разбиралась с новичками с фамилиями на букву Л.
- Ох, поспешили бы, - простонал Рон, почёсывая живот.
- Всё же, Рон, Сортировка гораздо важнее трапезы, - возразил Почти Безголовый Ник в тот момент как Мэдли Лора стала хафлпафкой.
- Ну ещё бы, когда помрёшь, - огрызнулся Рон.
- Надеюсь, в соревновании этого года гриффиндорцы землю рыть будут, - сказал Почти Безголовый Ник, аплодируя присоединившейся к гриффиндорскому столу МакДональд Натали. – Нам же не хочется прерывать череду побед?
В соревновании между Домами Гриффиндор выигрывал уже три года подряд.
- Притчард Грэхэм!
- СЛИЗЕРИН!
- Квирк Орла!
- РЕЙВЕНКЛО!
Наконец Сортировка завершилась Уитби Кевином ("ХАФЛПАФ!"). Профессор МакГонагал забрала шляпу и табуретку и вынесла их.
- Пора бы уж, - сказал Рон и схватил нож и вилку с выжидательным взглядом на свою золотую тарелку.
Профессор Дамблдор поднялся на ноги. Он улыбнулся всем студентам и распростёр объятия.
- У меня для вас только одно слово, - сказал он, и его низкий голос разлетелся по всему залу. - Насыщайтесь.
- Слышим-слышим! – громко ответили Гарри и Рон при виде пустых блюд, заполнившихся яствами у них на глазах.
Почти Безголовый Ник угрюмо посмотрел на Гарри, Рона и Гермиону, наложивших себе на тарелки еды.
-Aга, так-то лушше, - сказал Рон, набивая рот картофельным пюре.
- Да вот, хорошо вам всем здесь на пиру, - сказал Почти Безголовый Ник. – А перед этим на кухне были проблемы.
- Пошему? Шо шлушилось? – спросил Гарри, вгрызаясь в стейк.
- Из-за Пивза, само собой, - ответил Почти Безголовый Ник, покачав головой, которая опасно затряслась. Он подтянул воротничок повыше. – В общем, всё как обычно. Он хотел попасть на пир… но об этом и речи нет – сами же знаете, какой он, совершенный дикарь, если увидит блюдо с едой – непременно бросит. У нас был совет привидений… Толстый Монах предлагал дать ему шанс… но Кровавый Барон, по-моему, совершенно правильно, был абсолютно против.
Кровавый Барон был привидением Слизерина – огромный и молчаливый, покрытый серебряными пятнами крови. Он был единственным в Хогвартсе, кто мог повлиять на Пивза.
- Ага, мы так и подумали, что Пивз на что-то обозлился, - мрачно сказал Рон. – Что же он натворил на кухне?
- То же что и всегда, - пожал плечами Почти Безголовый Ник. – Посеял разрушение и хаос. Раскидал повсюду кастрюли и сковороды. Они просто плавали в супе. Домашних эльфов до чёртиков перепугал…
Бах!
Гермиона опрокинула свой золотой кубок. Тыквенный сок разбрызгался по скатерти, окрасив всё на несколько футов вокруг в оранжевый цвет, но Гермиона не придала этому значения.
- Здесь есть домашние эльфы? – спросила она, с ужасом глядя на Почти Безголового Ника. – Здесь, в Хогвартсе?
- А как же, - ответил Почти Безголовый Ник, удивлённый её реакцией. – Думаю, больше, чем где-либо ещё в Британии. Больше сотни.
- Ни одного ни разу не видела! – изумилась Гермиона.
- Ну так вряд ли они покидают кухню днём, - ответил Почти Безголовый Ник. – Они выходят по ночам, чтобы сделать уборку... присмотреть за каминами и так далее... То есть, вам и не положено их видеть. Признак хорошего домашнего эльфа – когда никто не знает о его присутствии.
Гермиона уставилась на него.
- Но им же платят? – спросила она. – У них же есть отпуска? И… и больничные, и пенсии, и всё остальное?
Почти Безголовый Ник так фыркнул, что воротник соскользнул с его шеи, а голова откинулась и закачалась на дюймовом лоскуте призрачной кожи и сухожилии на его шее.
- Больничные и пенсии? – переспросил он, ставя голову обратно на плечи и закрепляя её воротником. – Домашние эльфы не хотят больничных и пенсий!
Гермиона смерила тяжёлым взглядом почти нетронутую еду на своей тарелке, отложила нож с вилкой и оттолкнула тарелку от себя.
- Да лан, Эрминаа, - сказал Рон, нечаянно обдав Гарри кусочками йоркширского пудинга. – Ой… звини, Арри… - Проглотив пережёванное, он добавил: - Ты не добьёшься для них больничных, моря себя голодом!
- Рабский труд, - сказала Гермиона, тяжело раздувая ноздри. – Вот откуда этот ужин. Рабский труд.
Больше она ни к чему не притронулась.
Дождь не переставал барабанить по высоким тёмным окнам. От раскатов грома стёкла задребезжали, и на мрачном потолке сверкнула молния, освещающая золотую посуду, с которой исчезли остатки блюд, заменённые тут же на десерт.
- Пирог с патокой, Гермиона! – сказал Рон, задумчиво нагоняя в её сторону запах от выпечки. – Смотри-ка, пудинг с изюмом! Шоколадные пироженки!
Но Гермиона смерила его взглядом, так напоминающим взгляд профессора МакГонагалл, что он отстал.
Когда десерт был съеден до последней крошки и посуда засверкала чистотой, Альбус Дамблдор снова встал. Наводнявшая зал болтовня почти тут же стихла, так что слышались только вой ветра и шум дождя.
- Итак! – начал Дамблдор, одарив всех улыбкой. – Теперь, когда мы все наелись и напились ("Пф!" – фыркнула Гермиона), я должен ещё раз попросить вашего внимания, ибо у меня для вас есть новости. Надзиратель мистер Филч попросил меня передать вам, что список предметов, запрещённых с этого учебного года в замке, пополнился визжащими йо-йо, клыкастыми тарелками и всёсшибающими бумерангами. Всего в списке, по-моему, сто тридцать семь предметов, и если кто-то пожелает с ним ознакомиться, он имеется в кабинете мистера Филча. - Уголки губ Дамблдора поднялись. Он продолжил: - Как обычно, хочу напомнить вам, что лес за территорией школы для студентов под запретом, как и Хогсмид для студентов младше третьего курса. Также с прискорбием сообщаю вам, что в этом учебном году соревнования по квиддичу между Домами отменяются.
- Что? – встрепенулся Гарри. Он переглянулся с товарищами по команде Фредом и Джорджем. Они разинули рты и безмолвно уставились на Дамблдора, как будто потеряли дар речи.
А Дамблдор продолжил:
- Это связано с мероприятием, которое начнётся в октябре и будет продолжаться до конца учебного года и потребует у преподавателей много времени и сил… но я уверен, что оно вам несказанно понравится. С огромной радостью сообщаю вам, что в этом учебном году в Хогвартсе…
Но в этот миг оглушительно ударил гром, и двери Большого зала резко распахнулись.
В дверях стоял мужчина, опирающийся на длинную палку и закутанный в чёрную дорожную мантию. Все присутствующие в Большом зале обернулись к пришельцу, которого внезапно осветила молния, сверкнувшая на потолке. Он откинул капюшон, тряхнул гривой длинных седых волос и направился к учительскому столу.
Каждый его шаг через зал отдавался монотонным стуком. Он добрался до края преподавательского стола, повернул направо и подошёл, прихрамывая, к Дамблдору. Потолок прорезала новая вспышка молнии. Гермиона ахнула.
Молния осветила черты лица мужчины – такого Гарри никогда не видел. Оно было как будто вырезано из обветренной древесины кем-то имевшим весьма смутное представление о том, как должно выглядеть человеческое лицо и не особо умеющим работать долотом. Каждый дюйм кожи был покрыт шрамами. Рот походил на косой разрез, да ещё части носа не хватало. Но особенно пугали его глаза.
Один был тёмным и маленьким, как бусинка. Другой – большим, круглым, как монета и ярко-голубым оттенка электрик. Голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, поворачивался вверх, вниз и из стороны в сторону совершенно отдельно от обычного глаза, потом развернулся как будто внутрь его головы, так что был виден лишь белок.
Незнакомец подошёл к Дамблдору. Он протянул руку, покрытую шрамами, как и его лицо, и Дамблдор пожал её, бормоча слова, которых Гарри не расслышал. Похоже, он о чём-то спросил незнакомца, а тот без улыбки покачал головой и ответил еле слышно. Дамблдор кивнул и показал ему на свободное место справа от себя.
Незнакомец сел, откинул с лица седую гриву, потянул к себе блюдо с сосисками, поднял его к левой ноздре и обнюхал. Потом он вынул из кармана ножик, порезал крайнюю сосиску и принялся за неё. Обычным глазом он смотрел на сосиски, а голубой глаз непрестанно двигался в глазнице, обозревая Большой зал и студентов.
- Позвольте представить вам нового преподавателя защиты от тёмных искусств, - прозвучал в тишине радостный голос Дамблдора. – Профессор Мрач.
Обычно новых преподавателей приветствовали аплодисментами, но в этот раз захлопали только Дамблдор и Хагрид, однако в тишине их аплодисменты звучали так угнетающе, что оба вскоре прекратили. Остальные были так поражены странной внешностью Мрача, что могли лишь пялиться на него.
- Мрач? – тихо спросил Гарри у Рона. – Магоглаз Мрач? Тот самый, на помощь которому сегодня утром отправился твой папа?
- Может быть, - тихо и испуганно ответил Рон.
- Что с ним случилось? – прошептала Гермиона. – Что у него с лицом?
- Не знаю, - ответил Рон, заворожённо глядя на Мрача.
Мрач как будто совершенно не придал значения такому холодному приёму. Не обращая внимания на кувшин с тыквенным соком, стоящий перед ним, он опять полез во внутренний карман дорожной мантии, вынул плоскую фляжку и сделал большой глоток из неё. Когда он пил, то поднял руку; мантия поднялась на несколько дюймов над полом, и Гарри увидел под столом выточенную деревянную ногу с когтистой ступнёй.
Дамблдор откашлялся.
- Как я уже говорил, - сказал он, улыбаясь всем студентам, которые не отрывали заворожённых глаз от Магоглаза Мрача, - в ближайшие месяцы мы будем хозяевами весьма захватывающего мероприятия, которое не проводилось уже более ста лет. С большим удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир трёх волшебников.
- ШУТИТЕ! – громко сказал Фред Уизли.
Напряжение, заполонившее зал при появлении Мрача, тут же спало. Почти все рассмеялись, а Дамблдор довольно хихикнул.
- Я не шучу, мистер Уизли, - сказал он, - хотя сейчас, когда вы произнесли это слово, я вспомнил отличный анекдот, который слышал летом - о тролле, ведьме и лепреконе, которые пришли в бар.
Профессор МакГонагалл громко кашлянула.
- Э-э… пожалуй, сейчас не время… нет… - продолжил Дамблдор. – На чём я остановился? Aх да, Турнир трёх волшебников... что ж, я думаю, кое-кто не знает, что представляет из себя этот турнир, так что те, кто знает, простят меня за краткое разъяснение и пока подумают о своём. Впервые Tурнир трёх волшебников провели лет семьсот тому назад в виде дружеского соревнования между крупнейшими европейскими школами волшебства: Хогвартсом, Бобатоном и Дурмстрангом. От каждой школы выбрали по чемпиону, и все трое чемпионов выполняли магические задания. Когда-то школы принимали такие турниры по очереди каждые пять лет, и все признавали, что это наилучший путь установления связей между молодыми волшебницами и волшебниками разных национальностей – пока, так сказать, потери не стали настолько многочисленны, что турниры были отменены.
- Потери? – встревожено прошептала Гермиона.
Но её тревогу разделяли не все в зале - многие начали восторженно перешёптываться между собой, да и Гарри было интереснее послушать о турнире, чем беспокоиться о смертельных случаях, имевших место сотни лет назад.
- На протяжении веков было предпринято несколько попыток возобновить турниры, - продолжал Дамблдор, - ни одна из которых не увенчалась успехом. Однако наши Департаменты международного магического сотрудничества и магических игр и спорта решили в этот раз предпринять ещё одну попытку. Всё лето мы упорно трудились над тем, чтобы ни один из чемпионов не оказался в смертельной опасности. Главы Бобатона и Дурмстранга прибудут со своими заявленными подопечными в октябре, а отбор трёх чемпионов состоится в Хэллоуин. Беспристрастный судья решит, кто из студентов более всех остальных достоин соревноваться за Кубок трёх волшебников, завоевать славу своей школе и получить личный денежный приз в тысячу галлеонов.
- Я собираюсь участвовать! – прошептал Фред Уизли соседям за столом; его лицо просто засветилось энтузиазмом от перспективы стяжать такие славу и богатство. Но не он один представил себя чемпионом Хогвартса. За столом каждого Дома Гарри увидел обращённые к Дамблдору восхищённые лица и студентов, горячо шепчущихся с соседями. Но едва Дамблдор снова заговорил, как тут же воцарилась тишина.
- Вижу, что каждый из вас горит желанием добыть для Хогвартса Кубок трёх волшебников, - сказал он, - но директора школ-участниц вместе с Министром магии договорились в этом году ввести возрастные ограничения для участников. Только совершеннолетние студенты – то есть семнадцати лет или старше – будут допущены к предоставлению своих кандидатур на рассмотрение. Это нововведение, - Дамблдору пришлось слегка повысить голос, потому что при его словах несколько человек возмущённо зашумели, а близнецы Уизли вдруг рассердились, – которое мы сочли необходимым, принимая во внимание, что задания на Турнире будут трудны и опасны, какие бы меры предосторожности мы ни приняли, а вероятность того, что студенты младше шестого и седьмого курса справятся с ними, ничтожно мала. Я сам лично позабочусь о том, чтобы ни один из несовершеннолетних студентов не обманул нашего беспристрастного судью при выборе чемпиона Хогвартса. – При взгляде на приунывшие лица Фреда и Джорджа его синие глаза сверкнули. – Посему прошу вас не тратить понапрасну время на подачу заявок, если вам ещё нет семнадцати лет. Делегации из Бобатона и Дурмстранга прибудут в октябре и останутся с нами на протяжении почти всего учебного года. Я надеюсь, что вы все проявите максимальную любезность по отношению к нашим зарубежным гостям, пока они будут пребывать у нас и окажете чистосердечную поддержку чемпиону Хогвартса, когда объявят его или её имя. Но уже поздно, а я знаю, как вам всем важно собраться с силами и отдохнуть, ибо с завтрашнего утра вас ждут уроки. Всем спать! Живо-живо!
Дамблдор сел и повернулся к Магоглазу Мрачу. Студенты поднялись с мест с шарканьем и грохотом и устремились к дверям, ведущим в вестибюль.
- Как они могут! – сказал Джордж Уизли, не присоединяясь к толпе, идущей к двери, а продолжая глядеть на Дамблдора. – Нам исполнится по семнадцать в апреле, почему нам нельзя попробовать?
- Они меня не остановят, - упорно сказал Фред, тоже хмуро глядя на преподавательский стол. – Чемпионам можно будет делать много того, чего обычно не позволяют. И приз в тысячу галлеонов!
- Ага, - сказал Рон с отсутствующим взглядом. – Ага, тысяча галлеонов...
- Пошевеливайтесь! - сказала Гермиона. - Если вы не сдвинетесь с места, только мы здесь и останемся.
Гарри вместе с Роном, Гермионой, Фредом и Джорджем направились в вестибюль, Фред и Джордж при этом обсуждали, как Дамблдор может воспрепятствовать попаданию на турнир тем, кому ещё нет семнадцати.
- Что за беспристрастный судья будет решать, кому быть чемпионами? – спросил Гарри.
- Не знаю, - ответил Фред, - но нам надо его одурачить. По-моему, Джордж, пара капель Возрастного зелья поможет...
- Дамблдор же знает, что вы несовершеннолетние, - напомнил Рон.
- Ага, но не ему же одному решать, кому быть чемпионами? – проницательно заметил Фред. – По мне так едва судья узнает, кто желает участвовать, он выберет лучшего студента от каждой школы, и ему будет без разницы, кому сколько лет. Дамблдор пытается не дать нам заявить свои имена.
- Но ведь кто-то умирал! – озабоченно сказала Гермиона, войдя в дверь, скрытую за ковром и поднимаясь по узкой лестнице.
- Ага, - беспечно согласился Фред. - Но когда это было-то? Много лет назад. И вообще, что за радость без капельки риска? Эй, Рон, а что если мы придумаем, как обвести Дамблдора вокруг пальца? Классно выйдет?
- Как ты думаешь? – спросил Рон у Гарри. – Круто же будет отобраться, а? Но я подозреваю, им кого постарше подавай... Не знаю, хватит ли того, что мы выучили...
- Я точно не буду, - раздался за спинами Фреда и Джорджа мрачный голос Невилла. – Хотя думаю, что бабушка захочет, чтобы я попытался. Она всё время твердит о том, что я должен поддерживать фамильную честь. Мне просто придётся… ой...
Нога Невилла провалилась в дыру от исчезнувшей ступеньки. В Хогвартсе было полно таких коварных лестниц; многие из старшекурсников уже привыкли перепрыгивать через эту самую ступеньку, но у Невилла была неимоверно плохая память. Гарри и Рон подхватили его под мышками и вытянули, а доспехи наверху лестницы заскрипели и зазвенели от злобного смеха.
- Да заткнись ты, - сказал Рон, проходя мимо доспехов и опустив у них забрало.
Они поднялись ко входу в Гриффиндорскую башню, скрытому за большим портретом Толстой Дамы в розовом шёлковом платье.
- Пароль? – спросила она, едва они подошли.
- «Ерунда», - ответил Джордж, - мне староста внизу сказал.
Портрет сдвинулся и открыл дыру в стене, через которую они и пролезли. Потрескивающий огонь обогревал круглую общую комнату, полную удобных кресел и столов. Гермиона бросила мрачный взгляд на пляшущее пламя, и Гарри ясно расслышал её бормотание "рабский труд", прежде чем она пожелала им спокойной ночи и скрылась за дверью, ведущую в спальни девочек.
Гарри, Рон и Невилл поднялись по последней, винтовой лестнице и добрались до своей спальни наверху башни. Пять кроватей с ярко-красными пологами стояли у стен с их чемоданами у изножий. Дин и Симус уже ложились спать; Симус прикрепил ирландскую розетку к изголовью, а Дин повесил над своей тумбочкой портрет Виктора Крама. Плакат с футбольной командой «Вест Хэм» был перевешен правее.
- Чокнуться можно, - вздохнул Рон, качая головой при виде совершенно неподвижных футболистов.
Гарри, Рон и Невилл надели пижамы и улеглись. Кто-то – несомненно, домашний эльф – положил в постели горячие грелки. Было очень уютно лежать в постели и слушать звуки бушующей снаружи бури.
- Знаешь, я бы поучаствовал, - послышался в темноте сонный голос Рона, - если Фред и Джордж выяснят, как... турнир... ведь всякое может быть?
- Угу, всякое...
Гарри повернулся в постели, и перед его внутренним взором замелькала череда картинок... Он обвёл вокруг пальца беспристрастного судью, и тот поверил, что ему семнадцать... он стал чемпионом Хогвартса... он стоит, триумфально подняв руки перед всей школой, все аплодируют ему, кругом овации... он выиграл Турнир трёх волшебников. Среди смешавшейся толпы особенно ясно видно лицо Чоу, её лицо светится от восхищения...
Гарри уткнулся в подушку, от души радуясь, что Рон не может знать, что; нарисовало его воображение.