Вьетнамец

В нашей группе училась кубинка Клара. Она была очень активная, участвовала в клубе интернациональной дружбы. У студентов из разных стран были свои организации — землячества.

Каждое землячество несколько раз за семестр устраивало вечер с дискотекой. Сначала был концерт самодеятельности, а потом — танцы.


 Всегда было полно народу на вечерах немецкого, кубинского или болгарского землячеств — зал не мог вместить всех желающих. Особенно активны были девушки, да и ребята тоже не отставали.

В то время в нашем институте училось довольно много вьетнамцев. Почему-то из Вьетнама посылали учиться только ребят: во всём вьетнамском землячестве не было ни одной девушки.

В одну из суббот мы с подругами решили пойти на обычную студенческую дискотеку. Но вдруг в комнату влетела разгневанная Клара:

— Какой позор! Уже третий раз подряд на вечере вьетнамского землячества нет ни одной русской девушки! Ребята стараются, готовят концерт. И никого ваших! Вы такие, да? Из всех землячеств девушки приходят, чтобы вьетнамцев поддержать, только местных нет никого! Сейчас вечер начинается у вьетнамцев. Если вы мне подруги, то пойдёте!

Не хотелось обижать Клару, да и вьетнамцев было жалко. Мы решили, что пойдём:
— Сходим хоть на концерт, а потом тихо убежим на дискотеку.

В зале народу было мало. Почти всё вьетнамское землячество исполняло народные танцы на сцене. Никогда в жизни я не видела ничего подобного. Нам было очень неудобно, но мы давились от смеха.

Невысокие, худые вьетнамцы, одинаково одетые,  стояли в шеренгу, взявшись за руки крест-накрест. Они монотонно пели на одной ноте:
— Аньня! Яньня!

И так же крест-накрест закидывали ноги всей шеренгой то в одну, то в другую сторону. Зрелище было комичное. Они объявляли номер за номером, но, на мой взгляд, ни песня, ни танец ничем не отличались. Под пристальными взглядами Клары мы честно выдержали до конца концерта.

Председатель землячества радостно объявил со сцены:
— А сейчас дискотека! Поприветствуем наших гостей!

Все стали нам аплодировать — сбежать было неудобно. Пришлось задержаться. Для меня все вьетнамцы были на одно лицо — маленькие, смуглые, субтильные.

Мы танцевали в общем кругу, переглядываясь, чтобы убежать. И тут грянула медленная песня.

Откуда он появился, я так и не поняла. В зале я его не видела, на сцене со всеми он не танцевал.
 Невероятно высокий вьетнамец, на полголовы выше меня, сказал на очень чистом русском:
— Могу я вас пригласить?

Мне было неудобно отказывать. Окрылённые успехом своего товарища остальные тоже бросились приглашать девушек. Из коридора заглядывали любопытные. Видя, что здесь дискотека и танцы, народ стал заходить в зал.

Клара показывала нам большой палец и посылала воздушные поцелуи:
— Наконец-то и у вьетнамцев настоящий вечер с дискотекой!

Я же с удивлением рассматривала своего партнёра. Он был невероятно красив: с монголоидными чертами, но с абсолютно белой кожей и румянцем во всю щёку. Его движения были такие плавные и гармоничные, что, казалось, он как будто сливался с музыкой.

— Меня зовут Янь.

Янь держал мою руку так ласково, едва касаясь пальцами, как будто это был не человек, а лёгкий ветерок. Он улыбался какой-то светлой, счастливой улыбкой. В полумраке зала на фоне темных волос казалось, что его лицо светится — иллюзия была полной.

Народ из соседнего зала постепенно перебрался в наш, началась полноценная дискотека.

Янь всё время был рядом. Когда мы танцевали, он держал меня так, как будто я была не человеком, а драгоценной вазой. Он был такой странный, какой-то невероятный и нездешний — словно пришелец из другого мира.


Когда мы прощались, Янь взял мою ладонь и прижал к сердцу:
— Я всегда буду помнить тебя!

Это было так волнующе и трогательно.

На следующий день около аудитории, где у нас должна была быть первая лекция, меня ждал Янь. В руках он держал красную розу:
— Сегодня я улетаю домой. Но ты теперь навсегда в моём сердце. Прощай!


Его лицо на секунду озарилось той самой светящейся улыбкой. Он пошёл прочь по стеклянному коридору, заливаемому весенним светом, а я потрясённо смотрела, как он плавно удаляется, словно растворяясь в воздухе…


Загадочный Янь ещё долго волновал моё воображение. Откуда он взялся, такой высокий и светлокожий, совершенно не похожий на других вьетнамцев?


И я придумала историю: «Джон был за любовь и против войны. Но его призвали в армию и отправили во Вьетнам. Их первым заданием было уничтожить вьетнамскую деревню.  Взрывы, огонь и чёрные от ужаса глаза Линь… Джон спас Линь, и они укрылись от всего мира в хижине глубоко в джунглях.


 Так  высокий американский солдат, белокожий блондин с ярким румянцем, полюбил хрупкую вьетнамскую девушку. И она его тоже очень любила. У них родился сын, которого они назвали Янь. Он вырос высоким, как папа. С таким же ярким румянцем и белой кожей. И таким же нежным и прекрасным, как мама».


Может быть, всё было совсем не так. Но в одном я уверена точно: Янь родился от большой любви. Ведь только от любви рождаются такие светлые и прекрасные дети.;