Три дня

Эдуард  Богуш



Три  Дня

       Однажды мне очень повезло! В моей жизни были три дня, о которых вот уже много лет я  вспоминаю с особой теплотой и душевным трепетом. Так сложились обстоятельства, что посреди холодной зимы, неудач, проблем и долгов, вдруг, блеснул лучик простого человеческого тепла.  Лучик был настолько ярким и сильным, что память о нем до сих пор согревает меня.  Не знаю, за что Создатель наградил меня, но  это был  его Его подарок, я ни сколько не сомневаюсь.
         В тот год мне исполнилось тридцать лет. Веселая и сытая "перестройка" осталась позади, наступили голодные годы распада СССР. Это был звездный час деляг, жуликов и бандитов, а так же время обнищания и крушения надежд простых честных людей. Непонятно откуда пришедшие к нам "финансовые торпеды" топили все самое дорогое и устоявшееся.
      Не стал исключением и мой семейный корабль. Единственно, что держало его на плаву, так это мои бесконечные командировки. С одной стороны командировочные деньги латали пробоины  в семейном бюджете, а с другой, чем меньше мы виделись с супругой, тем меньше выясняли отношения, а значит и медленней разрушали то, что у нас еще оставалось. Думать о разводе не хотелось, но, судя по всему, он был неизбежен.
         Компания, в которой я работал, получила выгодный заказ на старооскольском горнообагатительном комбинате, и мне ничего не оставалось, как сразу после новогодних праздников уехать в самую, что ни на  есть настоящую, занесенную снегами  и метелями российскую глубинку.
        Товарищем по командировке был инженер из соседнего отдела. Проблем в семейной жизни у него не было, но такова уж мужская природа, хочется иногда отдохнуть от жены, тёщи и двоих детей.
           Поначалу, командировка на комбинат ничем не отличалась от десятков других.  Всё было как всегда. Неизбежная суматоха и неразбериха первых дней  улеглась, острые углы  взаимоотношений сгладились, комплектация оборудования закончилась, бытовые и организационные проблемы решились. В общем, к концу второй недели нашей командировки работа приняла спокойный, и даже рутинный характер.
           По не писаному закону командировочной жизни, именно в такой спокойный период, когда притирка с руководством заказчика позади, а сдача объекта далеко впереди, один из двоих командировочных мог на недельку-полторы нелегально отлучиться на родину. Я, по понятным причинам домой не торопился и напарник, пользуясь случаем, уехал домой не на одну, а на две недели.
          Откровенно говоря, мне нравилось одиночество. Особенно в первые дни отъезда моего товарища. Ну, действительно! После шумного заводского цеха попадаешь в желанную тишину гостиничного номера, не нужно поддерживать беседу, спрашивать, кто первый пойдёт в душ, торопиться на ужин, согласовывать какой фильм смотреть по телевизору. А воскресенье! Хочешь - спишь, хочешь - гуляешь, сам решаешь, в какой кинотеатр идти. Мечта, а не жизнь!  Хотя, уже через неделю дефицит общения, как социальный фактор, стал не то чтобы тяготить, но в какой-то степени сказываться. Думаю, это и стало детонатором последующих событий.      

       Утро первого из трех, столь трепетно вспоминаемых мной, дней ничем не отличалось от всех предыдущих. Был четверг. В семь утра я втиснулся в переполненный пролетариатом автобус. Надо сказать, что автобусы, доставлявшие рабочих на комбинат, больше напоминали самодвижущиеся тележки для газовых баллонов, чем собственно автобусы. В них зачастую были выбиты окна и  поломаны двери. Но никто кроме меня, казалось, эти мелочи,  не замечал. Справедливости ради отмечу, что выбитые окна имели и некоторые преимущества. Благодаря свободной циркуляции холодного зимнего воздуха последствия перегара "после вчерашнего" от некоторой части пассажиров, были минимальными.
         Для обучения персонала и ускорения пусконаладочных работ на нашей установке администрация комбината выделила четырех техников и одного инженера. Именно эти ребята впоследствии будут работать на смонтированном нами новом оборудовании. Парни подобрались толковые, с интересом  вникали в процесс наладки, многое пытались сделать сами, оставляя за мной только контроль результатов их работы. В общем, творческая инициатива масс приятно облегчала выполнение моей задачи.
          Не исключено, что с каждым годом я все более идеализирую свои воспоминания, и стараюсь их как-то приукрасить, возможно. Но работа в тот памятный четверг шла особенно слаженно  и хорошо. Весь наш небольшой коллектив был в приподнятом настроении, много шутили, нам практически все удавалось сделать с первого раза, а потому и настроение было замечательное. Почему так подробно? Даже сейчас, по прошествии многих лет, я вновь и вновь пытаюсь понять, на каком же энергетическом фундаменте  были построены последующие события. Ибо к своим тридцати я точно знал, что на пустом месте  никогда ничего не возникает и так же бесследно никуда не исчезает.
          И так, не смотря на усталость и поздний вечер, домой, то есть в гостиницу, я
 возвращался в приподнятом настроении. Увидев в холле гостинницы таксофон междугородней связи, вспомнил - нужно позвонить напарнику, доложить о сделанном за этот день. Жетоны для таксофона продавал администратор. Как назло, за стойкой никого не было, и я решил подождать.
          Рассеянный взгляд, как бы сам собою, блуждал по сторонам. Гостиничный холл был практически пуст, только в одном кресле, в профиль ко мне, сидела женщина. Её лицо было трудно разглядеть. Она наклонила голову и листала какой-то иллюстрированный журнал, лежавший на столике. Её гордая осанка, пышные длинные волосы и шикарная дорогая шуба надолго задержали мой скучающий мужской взгляд. На полу стояла большая, плотно набитая дорожная сумка. Любой  командировочный без труда узнал бы своего коллегу, причем неудачливого коллегу. Скорей всего места в гостинице не нашлось, а куда идти и где искать ночлег в эту морозную ночь она не знает. Я посочувствовал коллеге, ибо сам бывал в её положении.
          Наконец, пришел администратор. Я взял несколько жетонов позвонил куда хотел, затем быстро поднялся в номер, принял душ, переоделся  и спустился в буфет на ужин. Пока я был в номере, то совершенно забыл о женщине в шубе, но спустившись в буфет, вновь её увидел. Она сидела на прежнем  месте. Старые журналы её больше не интересовали. Теперь она сидела спиной к стойке администратора и тупо смотрела через огромную гостиничную витрину на холодные огни улицы. В свете фар проезжавших машин я хорошо разглядел её лицо. Оно выражало полное библейское смирение и покорность судьбе.
        Сохранять спокойствие в такой ситуации мог только сильный и неординарный человек. Я часто видел людей, оказавшихся в подобном положении. Они  скандалили, ругались с администрацией, нервно звонили в другие гостиницы, изливали  неудовольствие на случайных прохожих, но это лишь ухудшало их эмоциональное состояние и, ни к чему хорошему не приводило. Истина одна: если взятка администратору не помогла, значит, мест действительно нет и точка.
        Сам не ожидая от себя такой прыти, я вдруг подошел к сидящей в кресле женщине и спокойным ровным голосом произнес:
        - Добрый вечер, хотите, я угощу вас кофе?   
         Видимо, я единственный, кто проявил к ней хоть какое-то сочувствие. Она благодарно и несколько удивлённо взглянула на меня и коротко ответила:
      - Хочу.
       Мы зашли в гостиничный буфет. Я заказал два кофе и пирожные. Её звали Вера. Она из Минска. Поезд из-за снежных заносов задержался, её броня на номер пропала. Куда идти в незнакомом городе она не знает, а номер освободится только завтра. Вера работает экспедитором в торговой фирме, приехала забрать крупную партию какого-то дорогого товара. Ни в торговых, ни таможенных делах  я ничего не смыслил, поэтому разговор поначалу не клеился. Прошло минут десять, мы, наконец,  разговорились и я окончательно проникся сочувствием к её бедственному положению.
        Надо сказать, что правила советских гостиниц в российской глубинке соблюдались неукоснительно, даже после развала Советского Союза. Поэтому предложить ей свой номер на эту ночь я, конечно, мог, но как это сделать, пока не знал. Вера сама пришла  мне на помощь.
      - Можно умыться у тебя в номере и до одиннадцати немного отдохнуть с дороги?
      Она спросила об этом легко спокойно, без глупого жеманства, как будто речь шла об еще одной чашке кофе.
      - Конечно!- обрадовался я возможности хоть как-то облегчить её участь, а заодно и продолжить знакомство.
      Мы вышли из буфета и под о-о-чень внимательные взгляды администратора и дежурной по этажу поднялись в мой номер. Чтоб не мешать Вере отдыхать и приводить себя в порядок, я оделся и, под надуманным предлогом, выскочил на улицу.
        Еще со студенческих времен я усвоил одну истину: если чего-то очень захотеть, но только, если действительно очень и очень захотеть, то обязательно найдется возможность это сделать. А хотел я, ни много ни мало, оставить Веру у себя, ну, как минимум до утра, а там, как карта ляжет.
        На улице хозяйничали ветер и снегопад. По кое-как  очищенной от снега и плохо освещенной тропинке я добрался до тыльной стороны гостиницы и глянул на окна своего полулюкса. План был предельно прост: нельзя войти через двери, значит, войдем через окно. До моих окон на втором этаже было метра четыре, максимум четыре с половиной. Высоковато! Даже если найти лестницу, женщина в длинной шубе на холодном ветру вряд ли сможет безопасно попасть через узкое окно в номер, этот вариант не годился. Мой оптимизм несколько поубавился, но сдаваться я не собирался. Отвергнув вариант с лестницей,  я оглянулся вокруг.
      Метрах в ста от меня, находилась рампа универсального магазина. Какая-то  запоздалая фура заканчивала разгрузку. Средних размеров дизельный "балканкар" ловко сновал во чрево фуры, брал там поддоны с товаром и отвозил на склад магазина. Решение созрело моментально и во всех деталях. На моё счастье водитель "балканкара" оказался смышленым  парнем, и мы быстро обо всем договорились. Дело за малым - реализовать задуманное.
        В номер я вернулся в изрядном возбуждении. Первое что сделал, открыл  шпингалеты и проверил, легко ли открывается оконная рама, и только потом, когда, на мой взгляд, все детали плана сложились воедино, обо всем рассказал Вере. За те двадцать минут, что меня не было, она успела принять душ, переодеться и  привести в порядок  весь номер. Повеяло давно забытым домашним уютом.
         Предложение о  нелегальном проникновении в гостиницу Вера приняла с восторгом! Она по-солдатски быстро собралась и через десять минут была готова действовать.
         Первым пунктом плана было усыпить бдительность администрации, ибо я мог оказаться не единственным в истории гостиницы таким прытким постояльцем. Необходимо сделать так, чтоб этим, завистливым чужому счастью кумушкам, даже в голову не пришло  устроить мне ночную проверку. Для этого мы, не спеша, демонстрируя полное спокойствие и уверенность, прошли мимо дежурной по этажу, администратора и вышли на улицу. А, чтоб не оставалось никаких   сомнений, будто Вера действительно покидает гостиницу, я нес ее увесистую сумку.
         К ночи мороз усилился, что придало приключению дополнительную эмоциональную окраску. Выйдя на улицу, мы зашли в круглосуточный видеобар, который находился напротив гостиницы, через дорогу. А так как вход в видеобар хорошо освещался и просматривался через огромные витринные окна гостиничного холла, то пришлось дождаться автобуса, благо, его остановка была как раз между гостиницей и входом в бар. Под прикрытием «икаруса» мы выскочили из своего убежища и направились к тыльной стороне здания гостиницы. По дороге сделали крюк к ближайшему гастроному,  купить бутылку водки.
         Под окнами номера, нас ждал мой новый знакомый со своим "балканкаром".  На лапах его железного друга лежало несколько деревянных поддонов. Мы быстро взобрались на верхний поддон. Карщик очень профессионально и осторожно, почти как на лифте, поднял нас прямо к окну моей прихожей. Я толкнул окно внутрь и помог Вере проникнуть в номер, затем подал  её сумку. Сам, на том же «лифте», спустился вниз и, недавно купленной в гастрономе  водкой, рассчитался с карщиком за прекрасно выполненную работу.
           И так, самая технически сложная часть плана была выполнена. Оставалось последнее и, как мне казалось, простое дело, А именно скорчить скучную повседневную рожу и, как, ни в чём, ни бывало, вернуться в номер. Но простым это только казалось!
     Когда я переступил порог гостиницы, то почувствовал, как бешено колотится моё сердце, а лицо распирает огромная и довольная улыбка. С сердцем было  проще, оно колотилось под толстым слоем лебяжьего пуха моей куртки и кроме меня, его никто не слышал, во всяком случае, я на это надеялся. Но что делать с улыбкой на лице? Куда её спрятать?
           Подходя к дежурной по этажу, чтоб взять ключ от номера, я не нашел ничего умнее, как закрыть большую часть лица ладонью руки и даже, для конспирации, спросил анальгин. Ибо снять предательскую  улыбку с  лица я не мог даже по системе Станиславского.
         - Зуб? - спросила дежурная.
         Я молча кивнул. Дежурная достала из аптечки упаковку анальгина, ножницами отрезала одну таблетку и протянула мне.
          - А гостья твоя где? -  неожиданно спросила дежурная.
          - Встретила старых друзей и осталась с ними, - пробурчал я первое, что пришло на ум.
         Ай-я-я-яй! Такой простой вопрос! А чуть не погубил всю конспирацию! Как я мог к нему не подготовиться! Моя извечная беда - решить задачу в целом и пренебречь деталями. Но, кажется, обошлось.
          Как только дверь в номер захлопнулась, Вера в диком восторге бросилась мне шею и даже несколько раз поцеловала. Я не думаю, чтоб эти  поцелуи имели какое-то особое значение, просто Вера  таким простым и естественным образом выразила свою, да что там греха таить и мою, огромную радость. И, хоть я не  был готов к такому яркому проявлению положительных эмоций, все равно разделил с ней радость,  слегка обняв её за талию.
    Неожиданно, мной овладело ещё одно чувство. Чувство гордости за задуманную и почти блестяще проведенную операцию проникновения Веры в номер. И вот тогда, когда я уже мысленно примерял на голову лавровый венок триумфатора, простая и очень неприятная мысль вернула меня на землю: а ведь мы остались  без ужина! Кофе не в счет.
         Вкус победы был омрачен. На часах без пяти девять. В гастроном  уже не пускали. Оставалось пять минут  добежать в закрывающийся буфет и скупить там засохшие бутерброды и пирожные. Но это не укладывалось в концепцию "больного зуба" провозглашенную для дежурной по этажу. Пришлось принять единственно верное в данных обстоятельствах волевое решение - остаться голодным. Я понимаю улыбку, застывшую на ваших устах, но поверьте, для взрослого мужчины отработавшего смену на заводе добровольно остаться без ужина - это подвиг.

       Подумать только! Как велика сила христианского смирения! Ещё недавно Вера сидела в холле гостиницы и покорно ожидала своей участи, и что? Господь, пусть и моими руками, но нашел способ помочь ей. А сейчас?  Стоило мне полностью смириться со своей голодной участью, как  тут же Вера открыла свою волшебную сумку и оттуда, как из рога  изобилия, на стол посыпались невиданные по тем голодным временам деликатесы.
         Первым посреди стола занял свое законное место грузинский коньяк. После чего заветная бутылка стала обрастать всевозможными закусками, а именно: сырокопченой колбаской, мелко нарезанным твердым сыром,  банкой маслин, двумя банками шпрот, копченой курицей, зеленым луком, солеными огурцами и большим круглым лавашем.
        Теперь лавры триумфатора принадлежали Вере, а слова восхищения и благодарности пришлось искать мне. Беседа двух триумфаторов за роскошным столом протекала оживленно, весело и непринужденно.
        Странно другое, сейчас я даже не могу вспомнить, о чем мы говорили. В голове осталось столько мелких подробностей об этих трёх днях, а вот о чем говорили именно тогда - не помню. Скорее всего, тема беседы была неважна. Главным был положительный энергообмен, который происходил во время нашей беседы. У нас накопилось так много никем не востребованной  положительной энергии, что посредством слов мы с огромным удовольствием  передавали её друг другу.
        Практически моментально установились дружеские доверительные отношения. Забегая вперед, скажу, что чистое и прекрасное чувство полного взаимного доверия мы сохранили до последней минуты нашего расставания.
       Вера была старше на четыре года. Вопреки распространенной традиции она не скрывала свой возраст. Полное отсутствие какого-либо кокетства и максимально естественный стиль поведения не могли не очаровывать. Но наряду с этим чувствовался твёрдый характер. С её слов, уверенной манеры поведения, было ясно, что в материальном плане она не бедствовала, но, то что имела, досталось ей нелегко.
        Сколько мы сидели за столом, не помню. Неожиданно темп беседы стал падать. Сказалась усталость напряженного дня. Вера   вышла из-за стола.
        -  Я от тепла и ужина совсем раскисла. На ходу засыпаю, ничего не трогай, утром все уберу.
         Она ушла в спальную комнату, включила бра и стала переодеваться ко сну.

          Конечно, она мне ничего не обещала, ну и я ей, собственно говоря, ни чего не предлагал! … Хотя не  скрою,  рассчитывал на большее. В конце концов, чем-то этот вечер должен был закончиться, ну, если так, значит так.
         Вход в ванную комнату моего полулюкса был, как со стороны спальни, так и со стороны прихожей. Чтобы Вера могла спокойно уснуть, я некоторое время посидел за столом, а потом, когда бра в спальне погасло, зашел в ванную. Тихо включил воду и достал из под раковины кулек с грязными носками. Когда достирал последнюю пару, неожиданно, дверь в ванную со стороны  спальни  открылась. Вера спокойно взяла меня за руку, потянула к себе и с присущей ей непосредственностью сказала:
       - Оставь это, я жду тебя.
      Вот это поворот!
        Не знаю, как чувствовала себя Вера, возможно, у неё и были партнеры и лучше меня, но я  чувствовал себя ребенком, который целый год ждал дня рождения и, наконец, дорвался до сладкого стола.
        На следующий день, в пятницу ровно в шесть утра будильник намекнул нам о начале нового трудового  дня. Но чуть открыв глаза, мы, исполненные обоюдным желанием, вновь кинулись в объятия друг друга. Этим утром  я впервые опоздал на работу  и нисколечко об этом не жалел.

          Провожая на комбинат, Вера просила ни о чем не волноваться. С гостиницей  она сама все уладит. Нет, за себя я не волновался. Даже, если откроется наша военная тайна,  то выселить меня за нарушение гостиничных правил, администрация никак не сможет. Гостиница принадлежала комбинату, а наш бесплатный полулюкс был частью договора между комбинатом и той фирмой, где я работал. Меня волновало другое, дадут ли Вере обещанный накануне   номер, ведь насколько я  понял из вчерашней беседы,  за один день ей с делами не управиться.
           На работе сидел, как на иголках, несколько раз звонил себе в номер, трубку никто не брал.  Видя мое тревожно-рассеянное состояние, ребята работали сами и по пустякам не отвлекали. Сославшись на   неотложное дело,  я  все-таки ушел на час раньше. 
       Чем ближе подходил к гостинице, тем сильнее волновался. Под конец, перепрыгивая через ступеньку, я чуть ни бегом вбежал в свой номер. По дороге отметил, что обстановка нормальная, сменившийся администратор равнодушно скользнула по мне взглядом, а дежурная по этажу привычным жестом отдала ключ. В номере царил идеальный порядок. Открыв шкаф, я с облегчением  увидел сумку Веры, которая стояла рядом с моим  чемоданчиком, а её шубы не было. Значит, все хорошо, все нормально. Вера в городе и, скорее всего, занята своими делами. Что ж, прекрасно! Главное, все хорошо, а сколько ждать это не имело никакого значения.

     Успокоившись, я подумал о завтрашнем дне. Суббота в нашем графике числилась, как неполный рабочий день. Но, завтрашняя суббота была слишком  дорога мне, чтоб я потратил её на какую-то там работу.
        Я взял трубку телефона и позвонил инженеру, который руководил местной заводской бригадой.
         - Анатолий? Добрый день. Это я, Сергей, узнали?... В общем, тут такое дело,  не буду вдаваться в детали. Короче, на завтра я объявляю выходной. Вы сможете обзвонить остальных ребят и предупредить их?
          - Не волнуйтесь, я все сделаю, - спокойно и, как мне показалось, не без удовольствия, ответил Анатолий.
            Как просто! Обычный звонок и пять человек радуются дополнительному выходному дню. Я почти волшебник!
              Ни телевизор, ни книга не интересовали. Я раскинулся в кресле и стал ждать. В голове крутились обрывки мыслей, ни одна не задерживалась. Все чаще и чаще посматривал  на телефон. Стало казаться, что вот, вот, ещё немного, через минуту, другую телефон зазвонит. Но телефон молчал час, и второй, и третий.
             Наконец, только в начале девятого в дверь постучали. На пороге, улыбаясь, стояла Вера. В правой руке, покачивая брелком, она держала ключ от соседнего номера.
           - Привет, теперь я твоя соседка.
           - Так может, зайдешь в гости, соседка?
          Я помог Вере снять шубу, а затем мы, как два школьника в подъезде, целовались.
          - Прости, - легко, но настойчиво отстранив меня руками, сказала Вера, - впопыхах не догадалась  записать твой номер, а, то б позвонила.
          - Ерунда, я готов был ждать тебя хоть всю ночь.
            Вера слега покраснела, и я понял, что зашел дальше, чем следовало. Скорей всего, в данных обстоятельствах, любые намеки на глубину  моих чувств были неуместны, более того, они могли иметь весьма нежелательный пошловатый и даже фальшивый оттенок. А фальшь самый страшный убийца всего прекрасного и нежного в отношениях между мужчиной и женщиной. В глубине души я мог, как угодно относится к Вере. Возводить её на невиданный пьедестал, обожествлять, но внешне обязан соответствовать ситуации. Неписаный этикет случайных встреч требовал сдержанности, ибо есть грани, переходить которые очень опасно.
       - У меня был трудный, но очень удачный день, - тактично сменила тему разговора Вера, - хочу немного  расслабиться. Как смотришь на то, что б пойти в ресторан?
      - С удовольствием, давно не танцевал.
        Мы накинули на себя лучшее, что было, и спустились вниз.  По дороге я не удержался, спросил, как ей удалось утром незаметно выйти из номера.
       - Я прекрасно выучила эти провинциальные гостиничные порядки. Ровно в девять утра во время пересменки все кумушки толпой идут в комнату отдыха и пьют чай. Это почти повсеместный сакральный ритуал начала  рабочего дня. За те десять минут пока они сплетничают, друг о друге  можешь ходить сколько хочешь. Я положила твой ключ на стол дежурной и спокойно  спустилась вниз. Дождавшись конца пересменки, оформила себе  освободившийся номер.

            У меня давно не было того, что называют светлой полосой жизни. Слушая Веру, не переставал удивляться постоянному счастливому стечению обстоятельств. Более того, казалось, что когда Вера рядом, мои проблемы  в ужасе разбегаются. Так получилось и с рестораном.
          Гостиничный ресторан ничего особенно из себя не представлявший, тем не менее, по пятницам  был битком набит желающими развлечься и потанцевать. И то, что буквально за минуту до  нашего прихода освободился столик, лично я воспринял, как очередное чудо.
       Наспех сделав заказ на ужин, мы тут же пошли танцевать. Танцевать я любил с детства, у Веры  опыта меньше, но веселое настроение и желание дать волю эмоциям  с лихвой компенсировало остальное. Мы не пропускали ни одного танца. Любая музыка казалась нам прекрасной. Время летело несправедливо быстро. Мы не заметили, как музыканты зачехлили гитары, и большая часть столиков опустела. И только тогда, когда вышла уборщица, и с огромным грохотом поставила на пол ведро с тряпкой, стало ясно, наш романтический ужин подошел к концу.
         Мой завтрашний день был абсолютно свободен, а Вере оставалось, где-то в районе полудня зайти на таможню, забрать готовые документы на свой груз и отправиться в путь. Но это будет завтра, а сегодня мы никуда не спешили. Впереди вся ночь, всё утро, а там? Там видно будет.
          Слегка уставшие, но по-прежнему веселые и счастливые, мы  пошли ко мне в номер. Вспомнили об остатках коньяка и вчерашнего ужина, которые мирно дожидались нас в холодильнике, и устроили продолжение банкета. Мы вели себя, как беззаботные дети, ни минуты не думая о том, что будет дальше, ибо  настоящее было прекрасным.
          Я понимаю, глядя со стороны строгий критик может сказать : "Батенька, да Бог с вами, не надо ничего  преувеличивать! С вами приключился обыкновенный командировочный роман, не более того".
          Возможно! Возможно со стороны виднее, спорить не буду. Но хочу подчеркнуть,  лично я встречу с Верой, во-первых: не считаю  случайной, а во-вторых: последствия её, пусть не для меня, а для Веры оказались весьма и весьма судьбоносными. А что касается меня конкретно, то я не только не испытывал никаких угрызений совести за содеянное, но и наоборот, как хронический больной, глотнув спасительное лекарство от неудач, чувствовал себя на много лучше. Ибо бесконечные ссоры с супругой полностью обесценили  нашу  интимную жизнь. Постоянные скандалы сделали её не только эпизодической, но и  неполноценной. Ещё б немного, и у меня мог появиться огромный комплекс неполноценности. Согласитесь, к тридцати годам такой комплекс приобретение весьма и весьма сомнительное.

          Далеко за полночь, когда веселье, голод и секс были позади, спать, все равно не хотелось. Наступил тот самый удивительный момент, когда скорое и неминуемое расставание дает людям право открыть  друг перед другом самые потаенные уголки души. А потребность в этом была и, как выяснилось, огромная.
          Вера охотно рассказывала о детстве, родителях, о прекрасной дочурке, даже показала несколько фото, но при этом упорно молчала о своем, как я уже интуитивно догадался, бывшем супруге.  Вероятно, с ним связана какая-то серьёзная драма, о которой даже в такие искренние минуты Вера говорить не решалась.
         Я поведал о своей бестолковой жизни, о неудачном браке, о том, что не столько живу, сколько сложив крылья, плыву по течению. Вера внимательно слушала, но, ни оценок, ни советов давать не  решалась. Уж очень тонкая  материя эта чужая семейная жизнь. Когда я закончил рассказ о себе, она, вдруг, спросила:
        - Ты работаешь на хозяина или у тебя свой бизнес?
         - На совет директоров, - несколько помедлив, уточнил я. - Пробовал открыть своё дело, но у  меня ничего не вышло. Единственное, что я понял: бизнес это бесконечная  драка. И неважно чем ты занимаешься, легально это или не легально, есть силы драться - иди в бизнес,  ну, а нет - туда лучше не соваться, иначе потеряешь последнее.
         - А я хочу попробовать. Надоело работать на кого-то, хочу сама себе быть хозяйкой, -  видимо, идея открыть свой бизнес давно не давала Вере покоя, и потому она и завела  этот разговор, надеясь найти в моем лице дополнительную поддержку, - у тебя есть сигареты?
       - Нет, давно бросил.
        - Ну и правильно, это я так.
        - Что касается бизнеса, - я решил поддержать тему, - если есть желание, то нужно попробовать, иначе будешь всю жизнь корить себя. Единственное, нельзя рассчитывать на удачное стечение обстоятельств. Успех придет тогда, когда научишься  работать круглые сутки. Во всяком случае, именно на это надо себя настроить.
       - Может быть, может быть... – как-то задумчиво произнесла Вера и после некоторой паузы продолжила, - за последние годы столько всего навалилось! Столько   пришлось пережить, что никакая работа меня не пугает, - Вера вновь замолчала, а потом, сделав над собой некоторое усилие, продолжила, - я уже полтора года как одна. Одна себя обеспечиваю, одна ребенка воспитываю, родителям помогаю.
       - А где отец ребенка? - предательский вопрос просто выскочил из меня.
       - Сел на мотоцикл, поехал в Крым и больше я его не видела.
        На глазах Веры появились слезы. Она встала с кровати, достала из сумочки платок и приложила к глазам. Мой, так глупо вырвавшийся вопрос попал  в самое больное  место. Вот проклятый язык! Сколько раз он ставил меня в идиотское положение! Меньше  всего в данной ситуации я хотел огорчить Веру, но слово не воробей.
       Пауза была не долгой. Сильная женщина есть сильная женщина! Она быстро справилась с собой и неожиданно для меня решила исчерпать  ситуацию до конца. Взяв, на всякий случай, платок с собой Вера залезла под одеяло, и подняв подушку повыше, полусидя, полулёжа, продолжила:
       - Это началось когда институт, где работал мой муж, закрыли. Для него, почему-то, это стало полной неожиданностью. Хотя большинство коллег по работе давно уволились и работали в других местах. Мой же сидел до последнего, ну да ладно. Первый месяц после увольнения он,  действительно, добросовестно искал работу, во всяком случае, мне так казалось. А потом стала замечать, что работу он ищет, как-то формально. Ему понравилось сидеть дома, с утра до  вечера смотреть телевизор, беззаботно гулять по улицам. На деньги, что я приносила, мы едва могли пропитаться, но гиперинфляция постоянно  грозила оставить нас голодными. Дальше так продолжаться не могло. Никакие уговоры не действовали, и я пошла на крайнюю меру, какая была в моей  власти.  Я прекратила с ним  супружеские отношения, - тут Вера опять поднесла платок к  глазам. - Вначале он смеялся над этим, потом обижался, но своего я добилась. По инженерной  специальности работы действительно не было и потому он, окончив недельные курсы стропальщиков,  пошел работать на стройку. Тут бы мне и остановиться, ведь я добилась того, чего хотела, но нет, так он меня достал своим бездельем, что сказала, лягу с ним в постель только, когда он принесет первую зарплату. - Вера  замолчала. Я чувствовал, как к её горлу подкатил огромный комок. Каждое слово из воспоминаний давалось ей с  трудом, но она решила идти до конца. - А за два дня до  первой зарплаты случилось несчастье ... Кран поднимал на высоту охапку труб, которые  цеплял мой муж, одна из труб оказалась меньшего диаметра, чем остальные и выпала из общей пачки. Отскочив от стены, она ударила  торцом мужа прямо в пах... От боли он тут же потерял сознание, пока вызвали скорую помощь, пока она приехала ... В больнице обнаружили  сильно поврежденный детородный орган. Хирург сделал что мог, но ... предупредил - мужская  функция не восстановится. Я в отчаянии оббегала все больницы и хирургические клиники. В одной из них  мне обещали помочь. Они сказали, что необходимо несколько специальных операций и все будет нормально.  Две недели, пока муж лежал в больнице, я ходила к нему, как на работу. Но стоило мне зайти в палату,  как он тут же отворачивался к стене и молчал, пока я не уйду. А в первый день после выписки,  собрал вещи сел на  мотоцикл и уехал в Крым. С тех пор я о нем ничего не знаю.
      - Трагедию никто не может предвидеть, - сказал я, чтоб хоть как-то утешить Веру.
      - Если бы не дочь, которой я нужна каждый день, то свихнулась бы от горя.
        Проговорив вслух то, что копилось много месяцев, Вера сделала глубокий вздох, и как мне показалось,  сбросила с себя часть груза, который так тяжко и долго давил её. Я почти физически ощутил, что ей стало легче. Пришел мой черед, что-то сказать в ответ.
       - Да, согласен, после такого бизнес не кажется страшным... – мне  необходимо было сменить тему разговора. - А чем собираешься заняться   в бизнесе?
       - Да тем же что и сейчас, доставка товара из других стран. Таможенное оформление,  юридическое обеспечение, экспедиторство. У меня и компаньоны есть. Торговля сейчас на подъеме,  так что заказов хоть отбавляй. Раньше, ведь как было: фуры с товаром гуляли по Союзу куда хотели.  А теперь многих пугают таможни и все такое. В этом деле, как везде, стоит раз разобраться, а дальше, как по маслу.
      - А кто с ребенком сидит, когда ты в отъезде?
       - Вначале мама выручала, а потом нашла хорошую няню. Так проще.
         Чтоб не ляпнуть очередную глупость я решил помолчать, и пауза пришлась, как нельзя кстати.
       - Знаешь, - продолжила Вера, - а ведь я только сейчас поняла, чего хочу... Мне не столько нужны деньги, сколько... ну, в общем, хочу найти своего мужа, отвести его в ту клинику,  где обещали помочь, заплачу, сколько скажут за операцию, и восстановлю семью. Иначе груз вины всю жизнь будет давить на меня. Хотя бы ради ребенка, я обязательно  должна вернуться к нормальной жизни … Так, как сейчас, долго продолжаться не может.
         - А как ты его найдешь?
         - В мире байкеров его зовут Лыжа, найду как-нибудь.
     Это поразительно! Впервые в жизни я столкнулся с феноменом женской логики. Полтора года  эта стойкая несгибаемая женщина жила с огромным чувством вины, носила его в себе, как занозу в теле, совершенно не зная, что делать. И стоило ей, случайно, встретить другого мужчину, с которым  она, возможно,  вновь почувствовала себя настоящей женщиной, и который оказал ей немного внимания и сочувствия, как её сознание прояснилось. Всё оказалось элементарно просто - нужно  приложить максимум усилий и восстановить семью! Я понимаю, что просто это на словах. Но, во всяком случае, теперь у неё появился план жизни и цель! Теперь есть к чему стремиться, а значит, жизнь  вновь становится полноценной.
           Поразительно!
         Облегчив душу, Вера успокоилась. Через какое-то время нами овладела долгожданная усталость и мы, нежно обнявшись, уснули.   
         Суббота встретила тихой, морозной и солнечной погодой. Так и хотелось крикнуть: " Мороз и солнце, день чудесный..." Мы валялись в постели, пока не отдавили все ребра. После завтрака, я пошел проводить Веру к зданию таможни. Было хорошо, но немного грустно.
         Почти весь путь мы прошли пешком, только в одном месте подъехали автобусом, так как время поджимало.  Прощались спокойно, без лишнего драматизма. Оба понимали - сказка кончилась, пора жить дальше. Единственно, что позволили себе, так это до последнего держать друг друга за руку, давая  возможность последним  нежным биотокам пробежать по нашему мостику.
          Машина с прогретым двигателем и пломбой на дверцах, давно ждала сигнала к отъезду. Вера с водителем  зашла в офис таможни и минут через двадцать вышла со всеми необходимыми документами. Перед тем, как окончательно сесть в кабину она, вдруг не выдержала, полезла в сумку, и протянула мне визитку.
          - Возьми, будешь в Минске - позвони.
          - Обязательно, - ответил я.   
         Она быстро села в кабину, я подал ей сумку, дверца захлопнулась и огромный СуперМАЗ, тронулся в путь. Я вновь остался наедине с собой.
          
        А через полгода, жарким знойным летом, когда у всех нормальных людей пора отпусков, командировочная судьба занесла меня в Минск. К этому времени мой семейный корабль окончательно пошел ко дну, а воспоминания о старооскольской встрече еще грели душу.  Первое, что я сделал, приехав в Минск, позвонил Вере. Трубку никто не брал. Я звонил четыре дня подряд, но эффект был прежний. Зная о характере её работы, я не сильно переживал. На пятый день, не выдержал, узнал в горсправке, по номеру телефона адрес и отправился искать Веру.
         Подходя к дому, сильно разволновался. Торопиться было некуда, и чтоб унять дрожь в коленях присел на лавочку вблизи детской площадки. Вид мирно копающихся в песке малышей окончательно успокоил меня, и я  решился подняться на девятый этаж, где находилась указанная в справке квартира. Дверь никто не открыл. Действительно, если трубку никто не берет, то кто же откроет дверь? Во всяком случае, пока  всё логично.
          Не спеша  спустился вниз и подошел к той же лавочке, что сидел раньше.
        О, как вовремя я вернулся на свое место! И вообще весь этот мой визит - малодушие чистой воды. Ведь предупреждали древние – нельзя войти в одну воду  дважды!
          Короче, стоило присесть на лавочку, как к тому самому подъезду, из которого я  только что вышел, подкатил старенький зеленый «Мерседес». Машина от колесных дисков до крыши была покрыта толстым слоем дорожной пыли. Приехали издалека, возможно с Юга. Так и есть, из машины в курортных костюмах и темных очках вышли трое: мужчина, женщина и девочка подросток. Веру и ее дочь, которую я видел на фото, узнал сразу, а мужчина был не знаком.
          Все трое, размяв от долгой дороги ноги и спины, стали дружно разгружать машину. Благодаря слаженной работе, багаж быстро перекочевал из машины к площадке возле лифта. Через какое-то время, когда вещи были уже в квартире, из подъезда вышел тот самый мужчина, что приехал с Верой, и переставил «Мерседес» на парковочное место.
         Вот и всё, свидание окончено!
         Мне ничего не оставалось, как убраться восвояси. Но уходить не хотелось. Ноги словно вросли в землю. Факт на лицо, я чуть, не совершил глупость, которая могла перечеркнуть то хорошее, что еще оставалось в моей жизни. А может и не только моей. Да! Я смел надеяться, что у Веры обо мне такие же светлые воспоминания, как и у меня о ней. Хотя, причем здесь это?
         Оставалось надеяться, что она меня не заметила. Теперь, во всяком случае, в моей голове наступила полная ясность. Значит, нашла она своего мужа и вылечила.

        Только я встал и собрался уходить, как вдруг из подъезда вышла Вера. Она подошла к своей машине, открыла её, взяла какую-то  мелочь и, не снимая темных очков, посмотрела в мою сторону. Её взгляд длился секунд десять. Глаз её я не видел. Во-первых - темные очки, да и расстояние между нами было метров шестьдесят, не меньше, но только внутри меня что-то ёкнуло, и зашевелилась смутная надежда. Но, не успела надежда обрести хоть какую-то форму, как Вера захлопнула дверцу машины и, не оглядываясь, ушла в дом.
         Через два дня я вернулся в родной город и написал  заявление об уходе.
         Надо начинать жизнь заново.