Не романический роман. глава 4

Глава 4

Итак, Олеся бережно раскрыла папку с романом. Названия не было, за то от руки было написано, что-то вроде эпиграфа:
Никогда не спрашивайте у женщины, сколько ей лет! Ведь, любой её ответ будет являться ложью. Почему? Потому, что возраст женщины никогда не соответствует данным паспорта и может меняться в течение дня в зависимости от настроения, погоды и влюблённости.
-Ай да, мама –  с теплотой прошептала Олеся, и принялась читать роман:
Зима в Москве, на редкость выдалась холодная и снежная. Тяжёлое, зимнее небо, казалось, навалилось всей тяжестью своего могущества на бережно укутанную снегом землю и практически слилось с нею.  Солнце, точно, спелёнатое плотными облаками   не показывалось уже вторые сутки, отчего зима казалась суровой и затяжной.  Несмотря на это город, уставший от слякоти и серости, радостно и быстро стал приобретать   совершенно новые, сказочные черты, которые проявлялись то причудливыми фигурами из снега на подъездных козырьках, то серебристыми узорами на окнах домов, то волшебной сияющей белизной укромных уголков дворов. Впрочем, восхититься всеми этими метаморфозами   был бы способен, разве что,   ребёнок или человек с юной душой и богатым воображением. Большинство же горожан, слишком озабоченных своими проблемами пробегали, проезжали мимо этой красоты, стремясь вечно, куда - то успеть.
К большому застеклённому магазину со звучным названием „Клаксон“, не оставляющим никому сомнений в его специализации, подъехала элегантная белая БМВ, из которой вышла высокая, стройная дама в коротком норковом полушубке, и, не обернувшись на опустевшую иномарку, вошла в застеклённые двери. Магазин встретил даму ослепительным светом практически не видимых потолочных лампочек, блеском стеклянных витрин и запахом машинного масла. Молодой человек в форменной жилетке одетой поверх тёмной рубашки вышел из-за прилавка и вежливо улыбаясь, направился к даме.
-Добрый день, Вероника Павловна! Что вас привело к нам? - спросил он, очевидно подбирая слова.
- Добрый день, Виталик, - без тени улыбки, с оттенком лёгкой усталости ответила дама и продолжила. - Мне сорока на хвосте принесла, что у вас есть хорошие диски на мою ласточку?
- Целый каталог – радостно отреагировал продавец и предложил даме пройти мимо стоек с пахучими сувенирами и брелоками, в угол магазина, где стоял уютный диван, обтянутый мягкой чёрной кожей и круглый деревянный стол на фигурной ножке.
-Вам тут будет удобно – со знанием дела сообщил молодой человек и точно факир положил на стол, неизвестно откуда взявшийся толстый каталог в яркой обложке. - Может кофе?
-Нет, Виталик, благодарю. Я уже пила сегодня, а то доченька ругается: говорит, что у меня давление.  Продавец, попросив даму дать ему знать о выборе, немедленно вернулся за прилавок, где его уже ждали посетители. Дама, которую, как нам теперь стало известно, звали Вероникой Павловной, проводила взглядом молодого человека, мельком взглянула на новых посетителей, не нашла в них ничего интересного и открыла каталог. Перед её глазами мелькали диски, машины, фотографии улыбающихся экспертов … Она пыталась читать рекомендации, мысленно примерять диски к своей машине, но вскоре поняла, что никак не может определиться и повернулась в сторону прилавка, за которым молодой человек оживлённо беседовал с двумя посетителями. Голоса мужчин сливались в монотонный гул, и она почти не различала слов. Вдруг, её слух выделил один голос, который показался ей знакомым. Вероника Павловна, забыв на время о каталоге, напряглась и стала вслушиваться в разговор.
Как назло, звук мужских голосов стал настолько низок, что до слуха Вероники Павловны уже не долетали даже обрывки слов. Это обстоятельство не только не усыпило в ней интерес к странной компании, а напротив, разожгло в её душе, давно забытый азарт любопытства. Странный голос, очевидно знакомый, но основательно забытый, теперь не давал ей покоя. Стараясь не афишировать своего интереса к чужому разговору, заинтригованная дама выпрямилась и отклонилась, слегка коснувшись спинки дивана, и скользящим взглядом ещё раз оценила компанию. Нет, кроме Виталика она точно никого не знала. Оба собеседника продавца были не бриты, достаточно неряшливо одеты с красными то ли от мороза, то ли от тяжёлой работы руками. Нет, в её окружении таких людей не было никогда. Немного успокоившись, она, совсем было, расслабилась и   вновь взяла каталог, но не успела даже перелистнуть страницу, как вдруг громкий, заливистый смех, раскатился, подобно грому по светлому залу магазина, заставив её вздрогнуть и резко повернуться в сторону повеселевшей компании. Этот смех она узнала бы из тысячи. Виталик, явно не ожидавший такого поворота событий украдкой бросил взгляд в её сторону и с упрёком обратился к оному из своих собеседников:
-Ну, дядя Вова, тише! Сделав это замечание, он в мгновение ока очутился возле Вероники Павловны и голосом провинившегося отличника спросил:
-Всё хорошо, Вероника Павловна? Подобрали, что ни будь?
Вероника Павловна, сидевшая неподвижно, развернувшись всем корпусом в сторону прилавка, возле которого стояли всё ещё хихикающие и шепчущиеся, точно школьники мужчины, не ответила. Проследив за её взглядом, Виталик отрапортовал:
-Понял, сейчас разберусь!
- Нет, постой - прикоснувшись к его руке, попросила дама, не сводя глаз с обладателя до боли знакомого ей смеха. - Кто он? – наконец спросила она.
-Дядя Вова - облегчённо выдохнул молодой человек обрадованный мыслью, что не придётся выставлять на мороз явно приятных ему знакомцев. - Он в автосервисе, что рядом с нами обитает…
-Обитает? - переспросила Вероника Павловна, переводя взгляд на Виталика.
-Он не в штате, но мастер – высший класс.
- Ладно, Виталик, после поговорим – прервала его наша героиня, демонстративно взяв в руки, уже совершенно не интересный ей, каталог и принялась нарочито внимательно всматриваться в красочные фотографии, показывая всем своим поведением   полную отрешённость от происходящего в магазине. Молодой продавец, вернувшись на свой место, перекинулся   парой фраз со своими приятелями и те, взяв с него слово, что он непременно позвонит, ушли. В магазине стало совсем тихо. Виталик, оставшись в одиночестве за прилавком, принялся за какие - то подсчёты, а Вероника Павловна, терзаемая самыми противоречивыми чувствами, сидела тихо, изредка перелистывая страницы, стараясь выдержать достойную паузу перед допросом, который она собиралась учинить, ничего не подозревающему продавцу. Наконец, вероятно посчитав, что прошло достаточно времени после ухода таинственного» дяди Вовы», она встала, положила на столик опостылевший каталог и направилась к прилавку. Виталик оторвал взгляд от своих записей и спросил:
- Неужели ничего не понравилось?
-Диски - это ерунда, Виталик, ты мне про этого дядю Вову расскажи! - поймав на себе удивлённый взгляд молодого человека, Вероника Павловна решила объясниться:
-Я сейчас начала новый роман и есть в нём один персонаж, который никак мне не удавался, а типаж твоего дяди Вовы просто находка для меня! Расскажи-ка мне о нём всё, что знаешь, мне может всё пригодиться.
Виталик, несколько стеснённый натиском писательницы и вместе с тем ощущая значимость собственной персоны, спросил запинаясь:
- С чего начать то?
- Откуда ты его знаешь? Как давно?
- Да, давно уже знаю, с первого своего рабочего дня, в этом магазине, можно сказать. Он тут, по соседству, в автосервисе крутится.
- Обитает - поправила его дама, которой явно понравилось слово, которое употребил молодой человек при прошлом их разговоре.
-Понимаете, он мастер просто класс, а работать не может - оживившись, не обращая внимание на поправку, продолжил парень.
- Как же так? Мастер, а работать не может и в автосервисе обитает? - словно что-то заподозрив, спросила писательница.
- Как вам сказать – задумался продавец - он человек честный, с юмором, в машинах, как бог разбирается, по работе двигателя «диагноз» ставит, а с головой у него точно не то. Последние слова рассказчика подействовали на любопытство дамы, как действуют меха для раздувания огня на тлеющие в камине дрова. Сердце дамы забилось чаще, в глазах появился едва заметный огонёк. Не замечая странного блеска, в глазах собеседницы и стараясь ничего не упустить, Виталик продолжал:
Вот его, в роде, все знают, а о нём никто и ничего …Живёт один, сколько его с бабами, ой, простите, с женщинами не знакомили, так только хуже получалось.
- Хуже для кого? – не удержалась от вопроса Вероника Павловна.
- Для того, кто знакомит - насупившись отвечал Виталик. -Вообще, он женский пол не любит.
- И поэтому у него с головой не всё в порядке?
-Да нет. Он сам так говорит. Что, когда в больнице лежал ему «голову испортили»
- Трепанацию перенёс?
-Не думаю - почти на распев произнёс парень и добавил: шрамов у него на голове точно нет, хотя по всему чувствуется, мужик бывалый. Как в народе говорят –  битый.
-Пьёт много?
-Бывает, но меру знает, никогда его шатающимся не видел.
- Понятно, задумчиво произнесла Вероника Павловна. - Так, обитает он в автосервисе, а живёт где?
- А вон, в том доме – и парень указал на кирпичную многоэтажку, одиноко стоящую прямо через дорогу от магазина. -  Там, на первом этаже, в дворницкой. Он же вообще - то дворник, а в автосервисе он говорит, что душу отводит.
-А дети то у него есть?
-Нет-равнодушно отвечал Виталик.
-Грустная история, Виталик -  разочаровано вздохнула Вероника Павловна. – С такой информацией много не напишешь.
- Да я как-то не интересовался – попытался оправдаться молодой продавец
-А ты поинтересуйся, только аккуратно, что б никто не догадался –  произнесла дама, таинственно понизив голос. – Поможешь мне развить персонаж, я в долгу не останусь - добавила она и направилась к выходу.
- А как же диски? - спохватился продавец
- Забудь о них, будем писать роман, звони - весело сказала дама, уходя и подняв на прощание руку.
Оказавшись на улице, Вероника Павловна с жадностью вдохнула холодный воздух, словно надеясь, что колющий морозный поток, растёкшийся внутри её тела, сумеет погасить уже разгорающийся всепоглощающий жар страсти, который истлел, как ей казалось много десятилетий назад. В разгорячённой голове писательницы мысли прыгали, скакали, наталкиваясь друг на друга, и разбивались на мелкие осколки, подобно хрустальным шарам. Она перебежала дорогу, повторяя то вслух, то про себя одну и ту же фразу:
-Неужели, нет, не может быть…. Оказавшись на другой стороне улицы, слегка запыхавшаяся дама, увидела прямо перед собой дом, указанный продавцом и остановилась, как вкопанная. Чуть правее от единственного подъезда дома находилась ладная деревянная дверь с прикрученной табличкой странного синего цвета и надписью «дворник», рядом с дверью, чуть ниже притолоки было небольшое окно, занавешенное старомодным тюлем. Точно заворожённая, она медленно подошла   и, привстав на цыпочки, попыталась заглянуть в него, но окно было слишком высоко и ей пришлось отступить на пару шагов назад, чтобы повторить попытку, которая, впрочем, как и первая, не увенчалась успехом. Дама грустно смотрела на окно, силясь представить жизнь, которая за ним протекала, но уютный серый тюль, беспристрастный свидетель той жизни, мрачно и умело хранил свою тайну. Постояв некоторое время ещё, Вероника Павловна не спеша вернулась в свою машину.
 Прочитав первую главу романа, Олеся встала из-за стола и сладко потянулась. Ей нравились мамины романы, но до сих пор она не имела возможности   видеть рукописи её произведений, не то, чтобы их читать. Обычно мама приглашала её на презентации книг. Только при таких обстоятельствах она и знакомилась с маминым творчеством. Что поделать? Мама была суеверной и никогда не делилась ни с кем своими планами и идеями. Олеся посмотрела в окно и о чём-то задумалась. Всё, произошедшее за эти дни, было не то, чтобы странно, но необычно уж точно. Тяжёлые мысли о мамином здоровье постепенно уступили место любопытству, едва Олеся приступила к прочтению рукописи. Читая роман, она не могла отделаться от мысли, что вместо главной героини представляет свою маму, только немного моложе, чем теперь.
- Нет, - подумала Олеся, - мама никогда не писала автобиографичных романов, она всегда и всё придумывала, это же её «фишка». Сколько раз бывало, на презентациях фанаты допытывались у нее, откуда она узнаёт истории своих героев. Ответ был всегда один – из головы! Мне б такую голову, хоть бы ненадолго, что б роман закончить. Да, мам, гениальная у тебя головушка -  с теплом подумала Олеся и принялась читать следующую главу.
 Дома, так и не успокоившаяся за время, проведённое в дороге, писательница, никак не могла найти себе места. Сердце в её груди билось, подобно птице, заключённой в тесную клетку. Это, давно забытое состояние, её радовало и пугало одновременно. Не зная, способна ли она справляться с этими, довольно странными ощущениями, Вероника Павловна решила принять ванну с морской солью и травами, которая всегда помогала ей собраться с мыслями и успокаивала её буйное воображение. Когда всё было готово, и ванная комната наполнилась чарующим ароматом, дама, точно совершая священный ритуал, погрузилась в манящую воду и прикрыла глаза. Вскоре волшебные свойства состава ванны дали о себе знать и писательница, только недавно пребывавшая на грани нервного срыва, успокоилась и задремала. Когда вода стала остывать, Вероника Павловна проснулась совершенно успокоенной и, надев плотный махровый халат, покинула ванную. Она жила одна, в большой трёхкомнатной квартире, доставшийся ей в наследство после смерти мужа, занимавшего пост, позволяющий без стука входить в очень высокие кабинеты. В наследство от мужа ещё совсем не старой вдове, достались: связи, новый автомобиль БМВ, а также значительная сумма денег которую она, почти полностью отдала дочери, недавно окончившей мединститут и недавно вышедшей замуж. Дочь ушла на «вольные хлеба» ещё при жизни мужа. Вероника Павловна нигде не работала и, после ухода дочери из дома, почувствовала невероятное одиночество, которое подкрадывалось к ней, как только муж уходил на работу. Подруг у неё не было, вернее, были женщины, которые считали себя её подругами, но это было не так. Светское общество, в которое она попала благодаря посту, занимаемому мужем, её развлекало, но не более. Она умела хорошо одеваться, обладала тонким вкусом и прекрасным чувством юмора, её молодость и природная красота заставляла мужчин оборачиваться, а женщин восхищаться, одним словом, где бы, не довелось ей появиться, она становилась душой компании. Только, невзирая на всё это кажущееся благополучие, она чувствовала себя безумно одинокой и даже ненужной. Бывали вечера, когда она подолгу сидела в пустой квартире, забравшись с ногами на кровать, не включая света, и следила за расползающимися по стене тенями, отбрасываемыми огромными ветвями старого клёна, растущего под окном спальни. Никто не мог знать, о чём она думала в эти часы, что вспоминала.  Иногда муж заставал её за этим занятием.   Подсаживаясь рядом, он ласково клал руку ей на плечо и притягивал к себе, она прижималась к нему, и они долго молча сидели, глядя вместе на тени, которые рисовали причудливые узоры на гладких стенах спальни. В одну из таких молчаливых посиделок она поняла, что любовь – это не когда есть о чём поговорить с человеком, а когда есть, о чем с ним помолчать.  Муж   был значительно старше Вероники Павловны и любил её до безумия с первого дня знакомства до последнего дня своей жизни. Их брак многим казался странным. Если любовь не молодого мужчины, к юной красавице казалась естественной, то в её любовь к немолодому, хотя и статному чиновнику, никто не верил. Впрочем, к такому раскладу общество давным-давно привыкло, хоть и относилось неприязненно. Вероника Павловна обладала природным талантом ощущать самую завуалированную фальшь, но, однажды примерив, образ, беспечной простушки, она не спешила расстаться с ним, умело подыгрывая своим ревнителям. Поначалу это веселило её и, приходя после очередного светского раута, она улыбалась, вспоминая светских львиц, которые, хорошо понимая, каким положением в обществе обладала их новая знакомая благодаря мужу, искали её дружбы, приглашая на частные вечеринки или делясь с ней светскими новостями, больше похожими на обыкновенные сплетни. Светская жизнь, роскошь, внезапно ставшая доступной молодой провинциалке, не сумели поработить её чистую душу. Ей не хватало действия и она, отказавшись от услуг няни, полностью отдалась воспитанию единственной дочки. В то время, когда их Оля была совсем маленькой, муж Вероники Павловны стал свидетелем, как его молодая жена рассказывала ей сказки, которые сочиняла, что называется, на ходу. Молодая женщина в ту пору не прислушалась к совету мужа начать писать, но теперь, после ухода дочери, она решила попробовать. Муж радостно поддержал ее, и никому, пока ещё неизвестная писательница, с головой ушла в написание своего первого романа.