Страсти - мордасти

      
       Разморенный теплом, дед Евсей сидел на излюбленной стариковской завалинке. Увидев это, его друг Макся, по прозвищу Телевизер, тут же присоседился, плюхнувшись с наскока чуть ли не на колени своему закадычному приятелю. Евсей сразу понял, что утреннее включение света в деревне не обошлось без важных новостей:
- Ну, что там насплетничали по ящику-то с утра?  Ты ж теперь у нас при технике: и тарелка, и телевизор…
- Так это спасибо дитям. И не сплетни тебе это, - обиженно ответил Макся. – Вон,  у наших деревенских кумушек - сплетни, а в телевизере народ сурьёзный, зря не скажет.
- Ну, да-а… куда как сурьёзно…
- Отсталый ты человек, Евсеюшка, хоть тебя и слухаются в деревне. Всё критикуешь да критикуешь. Рогом упрёшься и  дальше свово носа иногда не видишь…
- Чего ж не вижу? Всё вижу… и ящик не нужен…
- И чё видишь?
- Чё-чё… всё! Народ приуныл, вот чё…
- А чё ему унывать? Живём ишшо, хлеб жуем…
- Живём, верно. Но как? Как последние люди в государстве. Вот тебе простой пример: распута нынче. Отрезаны от всего мира, таксофон не работает. Ни нам никуда не выехать, ни к нам никто приехать не может. А случись что? Отколь помощи ждать?
- Да,  последним приезжал с Усинску Евгенька, внук Пашки – бородача, с вахты на выходные. Да и то, вишь, заспешил обратно. Больно сюрпризная наша река в это время. Можно на месяц застрять, - покачал головой Макся.- А тут ещё конавирус объявился. Откуда такой лешак взялся на нашу голову?

- Не говори, Макся. Завезёт кто-нибудь эту заразу к нам – и деревне конец. Главно дело – за старых вирус в перву очередь берётся. Как ненужный хлам, на тот свет отправляет. Страшный ярлык на нас повесили – «65+»…вроде, покойники…
- И не говори, Евсеюшка. А жить-то в нашем возрасту ой как хочется!
- Хочется – перехочется! Нам-то ещё чё! Живём сами по себе в распуту. Чужие тут не дышут.  А в городу чё деется!  Пашка-бородач сказывал: приёмник хоть не включай. Такие страсти-мордасти творятся! Объявили эту… как её… ну, когда все дома сидят, на улицу носу не кажут. Вот не запомнил! А ежели пошёл в магазин или ещё куда – маску надевай, к людя’м не приближайся. И на руки надо чё-то постоянно пшикать. Много чего ещё говорил…
- А пойдём к Пашке сходим, узнаем всё  в точностях, - предложил Макся. – Я-то немного успеваю утром при свете по телевизеру узнать.  Распутица кончится, эту самую… ну, про котору ты не помнишь, отменят  – и рыбаки потекут со всех краёв. Чужих не пустим, а своих-то как не приветить! Не поймут. Надо готовиться защищаться…
- Свои тоже пусть сидят дома на мягком месте, - Евсей поднялся с лавочки. - Не то время, чтоб гулять. Ну, потопали  к Пашку'. Он радио весь день слушает, знает поболе нашего…
        И они поковыляли на другой конец деревни.
- И что за пакость така появилася? – продолжил разговор Макся. - Вот  же такую страшную войну пережили. Сколь народу погубила она! Так зато тогда  всё виднее было: вот он, враг, перед тобой. Бей его, иначе он тебя укокошит. А теперь чё? Какой-то вирус поганый, невидимый, весь мир может погубить. И как его убороть, непонятно…
- Да-а, этот враг пострашнее. Не знаешь, с какой стороны объявится. Ни на глаз, ни на запах, ни на что его не почуешь. Главное – свой своего теперь чураться будет. Люди совсем поврозь станут жить.
       Внезапно Евсей остановился, обвёл взглядом деревню:
- Чё-то народу не видать, никого не встретили…
- Кого тут встретишь, когда людей шиш да шиш! Печки истопили, кушать наварили, поели, теперь лежать можно, досыпать…
- Не, чё-то мне это не нравится. Хоть какой-нибудь стук-бряк должон быть…
Показался дом Павла. У калитки стояла его жена Анисья  и усиленно махала руками.
- Гляди, зовёт. Лицо по глаза платком прикрыто. Поди, случилось что, - встревожился Евсей.
       Старики прибавили ходу. Послышался глуховатый голос Анисьи:
- Куда идёте? Нельзя! Да стойте, вам говорят!
Старики резко остановились.
- Что стряслось? – прокричал Евсей.
- Конавирус у нас! Евгенька, зараза, видать, привёз! Всё сходится: температура, кашель, - Анисья и сама закашлялась.
- Может, ошибочка какая вышла? – сделал несколько шагов вперёд Макся.
- Не подходи ближе, чем на пять метров. Положено на два, но больше – лучше, надёжнее.  Передайте в деревню, чтобы сюда и близко не подходили! Соседке Анне я уже сказала…
- Ну, если Анна знает, значит, все уже в курса’х. Потому и не видать никого. А вам-то что делать? Какие-то меры надо принимать, - развёл руками Евсей.
- Мер никаких нету: ни связи, ни лекарств. Сами знаете!
- И что дальше?
- Дальше что будет, то и будет…
- Да как же так? А если умрёте?
- Помрём, так двое. Остальные живы будут.
- Тьфу! Дура-баба…
- Интересно, а Евгенька заболел или нет? – задался вопросом Макся. – Была бы связь, узнали бы, а так….
- Нееет, надо обращаться к главе республики, чтоб наладили связь, - покачал головой Евсей.
- Это потом, а сейчас-то что делать? Евгенька по деревне ходил. Почитай, в кажду избу заглядывал.
- Вот и будет, как в городе, эта… как её, лешак забери! Ну, в общем, карантин объявим! Анисья, ты это… ежели  что, - не дай, Бог, конечно! - то какой-нибудь знак подай нам, что ли. Тряпку какую на ворота хоть повесь…
- Когда помру, не смогу повесить, - махнула та рукой и зашла в дом.
        Ошарашенные деды пошли восвояси. Внезапно Макся остановился:
- Слушай, а ведь и нам с тобой обчаться нельзя. Пошли быстро по домам.
        Апрельское тепло в последующие дни сделало своё дело: быстро вернуло реке то состояние, которое было до морозов. А потом и лёд тронулся, сошёл быстро и дружно. Всё это время сельчане сидели дома, ограничиваясь периметром двора. Соседи переговаривались через изгородь:
- Живы? Здоровы?
- Пока Бог миловал…
  Агния, жена Евсея, сшила самодельные маски, и тот осмеливался каждое утро подходить к дому Павла. Никаких опознавательных знаков на воротах не было.  И он каждый раз облегчённо вздыхал. Если в какой-то день не видел Анисью, то кричал, чтобы показалась.
- Как вы?
- Да живы покуда.
  Температура у Павла постепенно спала. Кашель пошёл на убыль. Сама Анисья чувствовала себя, как обычно. В деревне тоже никаких вирусных новостей не было. Так прошло две недели. Народ недоумевал:
- Чё это такое было? Вирус так просто не отпустил бы. Люди по всему свету мрут, как мухи. А тут чудо какое-то: безо всякой помощи, без лекарств человек до сих пор не умер…
       И пришёл день, когда секрет был раскрыт. Евсей, как всегда, подойдя к дому Павла, услышал крик Анисьи:
- Ах, ты, трепло несчастное! Вот тебе, вот тебе! Взбаламутил всю деревню!
Среди грохота послышался голос Павла:
- Ну, виноват! Ви-но-ват! Прости меня! Радиво тут при чём?
- Ты у всей деревни проси прощения. Почему не сказал сразу всей правды?
- Эй, что случилось у вас? – прокричал Евсей.
На крыльцо выскочила Анисья с батогом в руках.
- Нет, это ж надо, а? – Она обернулась к окну, в которое выглядывал муж.  – Алкаш несчастный! Бестолочь деревенская! Уууу, дурень старый! Совсем с катушек съехал со своим радиоприёмником!
Из дома донёсся крик Павла:
- Зачем разбила его? Со своей пенсии новый будешь покупать! А они теперь дорогие!
- Ах, ты, зараза такая! – Анисья ринулась обратно в дом.
        А всё оказалось просто. Когда приезжал Евгенька, они с дедом по морозцу  ходили на рыбалку, а потом гулеванили на полную катушку. Проводив его и опохмелившись,  Павел втайне от жены ушёл на подлёдный лов и провалился в полынью. Украдкой пробрался к баньке, переоделся, мокрую одежду развесил сушить там же. Благо, банька после вчерашнего мытья Евгеньки на дорожку была ещё тёплой.
        Анисья, проворонив всё это действо, потом никак не связала происшествие с обыкновенной простудой. Этому поспособствовал и сам Павел. Наслушавшись всяких новостей про вирус, сразу решил:  это он, проклятый! И лишь потом, по прошествии первой недели, почувствовав улучшение, понял: что-то не так. Вспомнил своё купание – и потерял покой. Он не знал, как признаться в своей ошибке. Боялся  вызвать гнев  односельчан. Но и держать всех в неведении почём зря тоже было нельзя.
Павел осторожно «подъехал» с разговором к жене. Та, разобравшись, в чём дело, рассвирепела не на шутку. «Вирусоноситель» не знал, куда бежать. Лишь один раз и успел пискнуть:
- Лучше бы я умер…
На что получил молниеносный ответ, не содержащий ни капельки жалости:
- Сначала на коленях постоишь перед народом, а потом будешь умирать. А я буду жить! И так вон сколько дней умирала со страху! Прощальное письмо детям написала…
        Узнав правду о Пашкином вирусе, люди повели себя по-разному. У кого-то была истерика, кто-то хохотал, кто-то обещал Пашку’ ноги повыдёргивать. И лишь потом все испытали настоящую радость, от того, что живы. Ведь многие втихую  мысленно прощались с жизнью. Страх парализовывал душу. Мощная встряска даром не прошла. Больше всех пострадали те, у кого нелады с сердцем и давлением.
        Павла оставили в живых. Связь наладили безо всякой жалобы, установив более мощный аккумулятор. Таксофонные  звонки по указанию главы республики стали совершенно бесплатными. Но тревога по мере  приближения наплыва туристов и рыбаков усилилась.  Мужское население деревни на сходе решало, как быть в такой ситуации. Медицина – далеко, выбраться из деревни сложно, обратно вернуться - тоже. Приедет ли кто-то на помощь, неизвестно. Остаётся одно: жить по пословице «Бережёного Бог бережёт».
- Может, люди побоятся ехать в таку-то пору в походы? – предположил Макся.
- Да не-е, изоляцию отменят – и народ ринется подальше от городу, душу будет отводить, - авторитетно заявил Евсей. – Им тяжельше было, чем нам…
        Пашко',  до сих пор  чувствуя вину перед односельчанами, промолчал. Но на следующий день на высоком месте у реки появился щит с надписью «Осторожно! Коронный вирус»!  Проезжающие, любившие останавливаться на берегу для передышки, шарахались от него, как от чумы. «Переболевший вирусом» свою вину перед деревней искупил…
        Но спокойная жизнь закончилась. Каждый думал: что же будет дальше?  Как сказал на сходе дед Евсей, которого народ «слухается»,   на кону - вопрос жизни и смерти. И это не просто слова…
2021