Убийство на улице Кирова. Гл. 9 Детектив

****************************.
День восьмой.
 Исповедь матери
1.
     Вечером 14 октября в кардиологический центр города Надволжска вошла белокурая уже в годах женщина, ещё не утратившая своей привлекательности. Узнав в регистратуре этаж и номер палаты, где лежал Давид Михайлович Гогаберидзе, она достала из полиэтиленового пакета взятый из дома белый накрахмаленный халат и вошла в лечебное помещение. Встречные медики, при виде симпатичной, уверенной в себе женщины провожали её взглядом, думая про себя, что в больнице появился новый врач. Поднявшись в реанимационное отделение, она пошла по коридору, ища нужную ей палата. Навстречу ей вышел дежурный врач.
-   Вы к кому?
-   Я иду к Гогаберидзе.
-   К нему нельзя – он в тяжёлом состоянии.
-   Вот поэтому я к нему и иду.
-   А вы кто?
-   Я его жена.
-   У него другая жена, - опешив, сказал врач.
-   Я его первая жена!
-   Но к нему нельзя!  Его нельзя волновать! С ним нельзя даже разговаривать!
-   Я не буду ни волновать, ни разговаривать. Я только дам ему знать, что я рядом с ним, что я его по-прежнему люблю!
-    Женщина, я не имею права вас к нему пустить!
-   Вы не имеете права лишить его выздоровления! А ему несу здоровье. Мы любим друг друга. А любовь – это лучшее лекарство!
-   Хорошо. Я вижу, что вы готовы идти на штурм. Я пропущу вас. Но только прошу - без разговоров! Я буду присутствовать при вашем свидании. И время вам отпущено всего пять минут.
     Гогаберидзе спал. Женщина тихонько подошла к кровати и, поставив с нею рядом табуретку, села и положила на его руку свою ладонь. Больной открыл глаза и тут же снова закрыл. Потом открыл снова и внимательно посмотрел на рядом сидящую женщину. И, видимо, ещё не веря своим глазам, снова закрыл их и снова открыл… На него смотрела улыбающаяся его горячо любимая Ольга, которая прижав палец к своим губам, давала понять, что разговор запрещён. Он ладонью своей второй руки накрыл её ладонь, и тепло разлилось по его телу. Он улыбнулся ей и погладил её руку. Ольга, почувствовав его ласку, приподнялась,  поцеловала его в лоб и тихонько прошептала:
-   Я пробуду здесь целую неделю, и каждый день вечерами буду навещать. Ты не против?
     В ответ он улыбнулся.
-   Ваше время истекло. Вам пора уходить.
    Ольга ещё раз поцеловала его, поднялась и вышла из палаты.
     Минут через десять дежурный врач снова заглянул в палату. Гогаберидзе лежал с открытыми глазами,  и по лицу его тенью скользила улыбка. Врач улыбнулся и тихо прикрыл дверь.
2.
   Миронова, выйдя из больничного корпуса, села в такси и поехала в сторону областного УВД. Зайдя в дежурное отделение, она передала дежурившему офицеру запечатанный конверт, на котором было написано: Начальнику Надволжского УВД  генерал-майору Дмитриеву А.Н. лично от  Мироновой О. С.» и попросила срочно передать.

Письмо Мироновой Ольги Сергеевны.

     Уважаемый Александр Николаевич, сердцем чувствую, что произошло что-то страшное у близкого мне человека. Поэтому, испытывая стыд и боль, отвечаю со всей откровенность.
      С Давидом Михайловичем  мы познакомились лет 35 назад. Он работал начальником отдела в областном Управлении кооперации, а я у него была экономистом. Как-то получилось так, что он стал ко мне относиться очень внимательно. А однажды подарил мне цветы.  Как мужчина, он весьма привлекателен и мне это льстило. И со временем мы стали нужны друг другу. Я была не замужем, он – женат, но это меня не остановило. Я полюбила его!  Через год у меня от него родился сын. Я назвала его Мишей, а отчество взяла отца. Давид Михайлович не возражал. Не знаю, как, но он находил время для встреч и хорошо помогал мне материально.  А потом началась Перестройка. Давид стал хозяином вино-водочного завода и помог мне приобрести площади под торговый центр. Я закрутилась и потеряла контроль над Мишей. А он связался с какой-то компанией, промышлявшей воровством и вскоре они попались на краже. Дали два года детской колонии. Вернулся он из неё уже квалифицированным преступником. Далее – более: снова колония. Через три года вышел. Жить с ним стало невозможно: постоянные пьянки с друзьями, наркотики, девицы низкого поведения, систематическое требование денег, а чаще брал без спроса…. И я решила исчезнуть от сына! С Давидом мы обговорили этот вопрос. Он был категорически против – Давид очень меня любил. Но я не могла больше терпеть позор из-за сына. Продала Торговый  центр и уехала к своей дальней родственнице в Хабаровск. В рыбацком посёлке приобрела площади под магазин и стала торговать. С Давидом раза два в месяц мы перезванивались. А однажды он даже ко мне приезжал.
       Пока сын был маленьким, мы от него своих встреч не скрывали. Но мальчик рос и со временем пришло понимание, что за мужчина бывает у его матери и по своему отчеству догадался, что он его родной отец.
       Позднее Давид мне звонил, что сын вновь попался на какой-то крупной афёре.  С тех пор я ничего больше о нём не слышала. Вы спрашиваете, может ли сын пойти на жестокое преступление? Я думаю, что да. Он вообще способен на многое. Мне очень больно и стыдно, но это так.
       Под текстом стояла подпись Мироновой О.С. и дата написания письма.

      Прочтя письмо, генерал откинулся на спинку кресла и некоторое время сидел  задумавшись. Потом вызвал к себе руководителя канцелярии и попросил срочно передать текст письма в УВД города Зауральска на имя генерала А.М.Воронцова. Немного позже в тот же адрес ушло сообщение о наличии транспортных средств у интересуемых следствие лиц, согласно которого следовало:
1. Миронов Михаил Давидович – владеет автомобилем марки «Тайота Горолла»  чёрного цвета, государственный номер «А732ЕР», Регион 34.

2. Гафаров Карим Кашафович  - владеет автомобилем «Шевроле Нива» чёрного цвета, государственный номер «В309АВ», регион 34.

3. Суконин Иван Семёнович   -  Владеет автомобилем «Жигули ВАЗ 2102
Зелёного цвета, государственный номер «Е0709АЕ», регион 34.

 13.10.09г.                Начальник Надволжского ГАИ Бородин М.В.
                Продолжение следует.