Не романтический роман. глава 3

Глава 3.
Спустившись к себе, Таня с головой погрузилась в семейные хлопоты, однако, невесёлые мысли, терзающие душу девушки, после разговора с подругой, каждую минуту возвращали её к Олесе. Наконец, когда было покончено с утренним туалетом детей и шумным семейным завтраком, она, оставшись в, одиночестве на кухне, не спеша собрала посуду со стола и, сложив её в раковину, подошла к окну. За окном безоблачное, голубое небо, проглядывающее через матовую густую зелень деревьев, предвещало солнечный день наполненный горячим, пылящим ветром и дрожащим над асфальтом зноем. Но все эти признаки неминуемой жары, наблюдаемые ею на протяжении последних месяцев, Таню уже ничуть не интересовали, просто у окна ей всегда думалось легче. Сегодня, все Танины думы вертелись вокруг Олеси. История жизни последней, вернее сказать та, часть этой истории, в которую Таня была посвящена, непосредственно своей подругой, казалась ей таинственной и печальной одновременно. Они познакомились, когда Олеся с молодым супругом, переехали в их дом и поселились в квартире этажом выше, прямо над   квартирой Тани. Это случилось в один из прекраснейших весенних дней, когда лёгкий ароматный ветерок разносил по округе белые лепестки первоцвета и, точно ради забавы, лепил их белыми круглыми пятнами к машинам и впутывал в раздуваемые волосы прохожих. Таня с Михаэлем возвращались из торгового центра с покупками и что- то бурно обсуждали. На подходе к дому, они заметили большой серый фургон, из которого, смеясь и шумя, высыпала группа молодых людей с коробками, перевязанными верёвками книгами, цветочными горшками.… Одна из девушек, высокая, стройная с густыми каштановыми волосами, собранными в хвост, сильно выделялась на фоне этой весёлой компании. Она несла внушительную стопку книг, которая доставала ей до подбородка. Туго обтягивающие её безупречную фигуру синие джинсы и, составляющая с ними ансамбль джинсовая жилетка, надетая поверх классической клетчатой рубашки, говорили всем, кто умеет читать подобные знаки, что обладательница этого наряда весьма щепетильна в вопросах выбора одежды и знает толк в моде. Она засмеялась в ответ на чью-то шутку, совершенно по – детски, звонко и заразительно, так что Таня, глядя на неё, невольно тоже улыбнулась. Когда же незнакомка поравнялась с ними, глянцевые журналы, лежащие сверху стопки книг, которую та несла, стремительно скользнув, упали прямо к ногам Тани и та, проворно присев, быстро подняла их и вернула владелице. Девушка, улыбнувшись, своей солнечной улыбкой, поблагодарила её и, представившись, пригласила в гости, как только они с мужем устроятся. Так они и познакомились, но подружились девушки только после трагического происшествия, случившегося с мужем Олеси. Это произошло спустя год или чуть больше, после их переезда. Никто точно не знал, как он погиб, но весь дом гудел, точно улей от обилия версий. Таня, не изменяя своему обыкновению, не слушала сплетен и довольствовалась скудной информацией, изредка случайно доходившей до неё. Так ей стало известно, что молодой муж Олеси разбился, находясь за рулём своего автомобиля. Что послужило причиной аварии для Тани так и осталось загадкой, которая, впрочем, не сильно её волновала. Олеся, после этого происшествия, точно исчезла. Но вот однажды вечером, когда Михаэль был в длительной командировке, а Таня, уложив детей, смотрела в зале телевизор, в дверь позвонили, открыв, Таня увидела на пороге Олесю, держащую в руках маленькую белую тарелочку с пирогом.
- Можно к вам в гости? - спросила она, и Таня, не скрывая своего удивления, впустила нежданную гостью. Они провели вечер за чаем, у телевизора. Олеся показалась Тане, подавленной и немного растерянной. От той девушки, которую они с Михаэлем встретили у подъезда чуть больше года назад, не осталось и следа. Пытаясь отвлечь соседку, от мрачных мыслей, рассказами о всяких пустяках, Таня так в этом преуспела, что, уходя, молодая вдова попросила разрешения прийти к ней завтра вечером, после работы. Таким образом их встречи приобрели некую регулярность и когда приехал Михаэль, Тане ничего не оставалось, как представить ему свою новую приятельницу. Шло время, Олеся по-прежнему редко улыбалась и всё ещё не походила на ту весёлую девушку с озорной детской улыбкой и искрящимися глазами, которую они встретили прошлой весной, в её облике появилась какая-то тайна, которая, как казалось Тане, присуща всем вдовам. Неподъёмный груз таился на дне её светлых, всегда аккуратно накрашенных, глаз и как бы Таня не старалась вернуть ту самую Олесю, которую увидела в первый раз, у неё ничего не получалось, казалось, что сама Олеся не желает этого возвращения. Вскоре девушка стала завсегдатаем всех их семейных посиделок, перезнакомившись со всеми друзьями Тани и Михаэля. Со своими же подругами, она Таню знакомить не спешила, упоминала о них редко и вскользь, из чего Таня заключила, что у Олеси настоящих подруг не было. Это обстоятельство делало новую приятельницу, в глазах Тани, одинокой и несчастной.  Девушки никогда вместе не ходили в кино или кафе, их приятельство ограничивалась соседскими посиделками, но именно такие отношения устраивали их обеих. Когда же они встречались, то говорила в основном словоохотливая Таня, а Олеся многозначительно ей поддакивала или, пожав плечами, скучно сообщала, что ей неизвестен предмет разговора и Таня меняла тему. Со стороны было, похоже, что Олесе безразлично, о чём говорит Таня, просто ей нравилось её слушать. Сама же Олеся рассказывала о себе мало, в основном о происшествиях на работе, объясняя это тем, что ничего в её жизни выдающегося не было. Единственное, что удалось узнать Тане, было то, что мамой её новой соседки была известная писательница Александра Герц, но даже эту информацию Олеся просила её держать в секрете.  Просьба немного удивила Таню, но она списала эту странность на то, что знаменитости тоже люди и имеют право на личное пространство. О муже Олеси и о её личной жизни они, по понятным причинам не говорили, но о своей жизни с Михаэлем Таня рассказывала много и часто. Ей было приятно вспоминать подробности начала их совместной жизни. Олеся слушала её и загадочно улыбалась, очевидно вспоминая похожие случаи из своей семейной жизни. Но не смотря на почти ежедневное общение подругами девушки не были.  Они стали ими позже, когда заболела Таня. Случилось это совершенно неожиданно, когда с подозрением на воспаление лёгких её направили пройти МРТ и Олеся предложила Тане пройти эту процедуру в клинике, где она работала. Когда МРТ определил онкологию, Олеся была первой, кто об этом узнал.
- Не говори ничего Михаэлю – попросила её Таня, перед тем, как покинуть клинику. Но Михаэлю, всё же пришлось сказать, потому, что полугодовую химиотерапию и последующую операцию утаить от него, увы, было невозможно. Позже, когда Тане приходилось говорить с кем ни будь о столь тяжёлом периоде своей жизни, она всегда повторяла, что встреча с Олесей была послана ей   самим Богом! Справедливости ради надо сказать, что, кроме Олеси у кровати больной Тани всегда был ещё один Ангел- Хранитель – Михаэль, которого сама Таня, до этих пор считала слишком ветреным для самоотречения.  Надо ли говорить, что болезнь полностью перевернула взгляды Тани на жизнь. Эти два человека стали для неё самыми близкими и родными. Теперь же, когда с Олесиной мамой случилась беда, Тане очень хотелось помочь подруге, но она не знала, чем. В мыслях о постигшем Олесю горе, она не заметила, как Михаэль подошёл к ней сзади и, обняв за талию, прошептал прямо в ухо:
- О чём задумалась?
- Об Олесе. - Со вздохом ответила Таня – представляешь, у её мамы рак, последняя стадия. Ужас, какой-то. Я не знаю, что делать.
Михаэль поцеловал её макушку:
- Ну, а что ты можешь сделать?
 Но Таня, словно не услышав вопроса, взволнованно продолжила:
- Вот скажи, и за что на неё столько свалилось? Сначала муж, потом я, теперь мама…
Михаэль слушал молча, прижавшись щекой к её виску. Таня повернулась к нему:
- Это же не справедливо!? Вот почему все несчастья случаются с хорошими людьми? - совершенно отчаявшимся голосом сказала она.
- Успокойся, малыш, не мучай себя. Это – жизнь… Что мы можем сделать? Нельзя же за человека прожить его жизнь? А Олеся сильная, справится. - подвёл черту Михаэль и, приподняв её подбородок, поцеловал прямо в губы.   Слова Михаэля немного осадили неприятное чувство тревоги, возникшее у Тани после встречи с подругой, и она поцеловала его в ответ. Он редко целовал её, вот так, в губы, но Таня давно привыкла не   обращать внимания, на подобные мелочи. Она знала и без поцелуев, что их давно связывает не чувство детской влюблённости, как когда то, а единство душ, как бы пафосно это не звучало. За годы, прожитые вместе, она научилась чувствовать его настроение по повороту ключа в замке открываемой им квартиры, по голосу в телефонной трубке определять, голоден он или сыт. Нужны ли ей были его поцелуи? Она не думала об этом. Впрочем, ей некогда было об этом думать, да и не зачем. Она видела его плачущим у своей кровати, дежурящим возле неё по ночам…
Жизнь Таню не баловала, но она не догадывалась об этом. Её детство прошло в большом южном городе. В скромной двухкомнатной хрущёвке, уютный балкончик, которой выходил в шумный, от детских голосов, двор и был скрыт от посторонних глаз тенью раскидистых ветвей тополя, она жила со своей любимой бабушкой, которая являлась для неё единственным близким человеком на земле.  Память о том времени, в Танином сознании по началу расстилалась красочным ковром, но с годами, постепенно утратив свою целостность в конце концов сплелась, в один пёстрый клубок, в котором причудливо переплетались: залитая солнцем комната, вздувающийся невесомым прозрачным парусом тюль занавески, белый пух тополей, несущийся прямо с неба пушистыми хлопьями, точно снег и бабушка, улыбающаяся, румяная гладящая на неё добрыми и мудрыми глазами, в которых всегда жило солнце. Родители Тани, разошлись, когда ей не было и двух лет, поэтому отца своего она не помнила, а мама, прожив с дочерью в квартире родителей чуть больше года, оставила её на их попечение и уехала в Москву учиться. Она никогда не забывала Таню, но приезжала и звонила редко. Таня вначале очень скучала по матери, но в конце концов привыкла и почти не ждала её. Когда умер дедушка они с бабушкой остались вдвоём. Мама стала приезжать совсем редко, но однажды Таня узнала от бабушки, что мать вышла замуж и, как только у неё появится возможность, она заберёт Таню к себе в Москву. Уезжать от бабушки, девочке не хотелось. В тот вечер, когда новость о возможном отъезде дошла до неё, Таня, присев рядом с бабушкой на диван, крепко обняла её и долго плакала, упрашивая, не отпускать её в Москву. Бабушка ничего не отвечала и крепко прижимая внучку к своей груди тихо плакала. Наследующее утро, в школе, Таня поделилась новостью со своей единственной подругой, Светкой Харченко, и они на каждой перемене обсуждали эту новость, периодически придумывая для Тани веские причины, делающие, по мнению девочек, её отъезд не возможным. Когда же уроки закончились и подруги пошли домой, как обычно, через парк, то обсуждение этой новости продолжилось.
- А ты, когда в Москву уедешь, приезжать будешь? – спросила Светка, футболя бронзовые листья каштана, щедро укрывающие асфальт пешеходной дорожки.
- Не знаю! – честно ответила Таня, сопроводив ответ глубоким вздохом.
- А к тебе можно будет приезжать?
- Наверное, можно будет.
- Если мама разрешит?
- Да, мама- то разрешит…
- Ты про отчима...?
- Да. Я его не знаю. Да и маму почти тоже не знаю.
- Думаешь бить будут?
- Не, я так не думаю. Да и за что меня бить?
- А просто так.
- Просто так не бьют.
- Ещё как бьют.
- Нет, мамин муж начальник какой-то. Бабушка говорит, что он меня в хорошую школу устроит и, что у меня своя комната будет…
Светка остановилась и посмотрела на Таню глазами полными слёз:
- Я знаю, ты уедешь и забудешь меня. А я тут останусь совсем одна!
Когда, через год Таня всё-таки уехала, то часто, особенно в первое время, вспоминала именно этот эпизод, хотя, провожая её на перроне Светка была весела и, даже договаривалась с её мамой о возможном приезде в гости, память об отчаянии в глазах и голосе подруги, тогда, в парке, не давали Таниной совести покоя.
Москва встретила её холодно. Мамин муж показался ей надменным и самовлюблённым, мать юлила и пресмыкалась перед ним, стараясь предугадать все его желания, что вызывало у Тани, почти животное отвращение. В школе к ней относились равнодушно или высокомерно, считая её тупой провинциалкой. Успеваемость, новой москвички, катастрофически падала, вызывая домашние скандалы. Единственной отрадой для неё была комната, в которой она подолгу могла лежать на кровати и мечтать о том, как вернётся в свой город, к бабушке, как встретиться со Светкой и как они будут болтать до полуночи, пока бабушка им не выключит свет.
Когда учебный год закончился, мама привезла её к бабушке, предупредив, что если Таня будет плохо учиться в следующем году, то следующее лето ей придётся провести не с бабушкой, а с репетиторами. Когда мама уехала, Таня, наконец, вздохнула свободно. Это было самое счастливое время с момента её отъезда, только вот Светка ей показалась, какой-то другой. Однажды, когда бабушка, погасив свет и пожелав девочкам спокойной ночи, ушла спать, они разговорились:
- Тань, а у тебя, в Москве, парень есть?
- Нет. А что?
- Ничего, просто спросила.
- А у тебя есть?
- Угу.
- Ух ты! И ты молчишь? Кто?
- Да ты не знаешь. Игорь. Он взрослый.
- Сколько ему?
- Двадцать шесть.
- И давно ты с ним?
- Уже полгода и девять дней.
-Ни чего себе, а что ж ты молчала? Как это у вас началось? Где ты его нашла?
- Это он меня нашёл. Иду я со школы, настроения нет, немка мне пару влепила за стих, я честно говоря и не учила его, но, всё равно не приятно…Иду, думаю, что дома врать буду, вдруг кто-то меня за руку, как схватит! Я глаза поднимаю, а это- парень, такой высокий, красивый, глаза такие… И смотрит на меня.
- Страшно – прошептала Таня
- А то. А он ещё портфель мой к себе тянет. Я не отпускаю и на себя тяну.
- Так кричать надо было, я бы закричала.
- А у меня горло перехватило. Тяну на себя портфель, а сама думаю: зачем ему мой портфель нужен? Тут он и говорит:
- Можно с тобой познакомиться? Смотрю, такая красавица мимо проходит…
- Тань, а ты как считаешь, я красивая?
- Красивая.
- Честно?
- Светка, ну, когда я тебе врала?
- Взял он у меня портфель и пошли …
- Куда пошли?
- Ну, как куда?  К дому моему. Так и стали встречаться.
- А он учится или работает?
- Да я не поняла. Живет на квартире с другом.
- Так ты, что и дома у него была?
- Была. Он меня с другом обещал познакомить, а сколько раз не приходили, его всё не было.
- А он к тебе не приставал?
- Как это?
- Ну, не знаю… руки не распускал?
Светка молчала.
- Свет, ты, что молчишь? Может у тебя было с ним что-то? Я никому не скажу, ты же знаешь.
-  Ну было, и, что? Игорь сказал, что как только мне восемнадцать стукнет, то мы сразу поженимся.
- А ты в нём уверена?
- Конечно! Знаешь, как он меня любит? Один раз я заболела, и мы с ним целую неделю не виделись, так он так соскучился, что заплатил пожарникам, что бы его в люльке подняли к моему окну.
- Вот это романтика! Как в сказке!
- Это точно! Жаль, что я в тот момент не знала об этом, а то вышла б на балкон, как принцесса к рыцарю.
- Так вы, что не встретились, что ли?
- Нет. Я же говорю, что не знала. Это он мне потом рассказал.
- А родители твои знают?
- Нет, ты, что! Это секрет!
- Почему? Вы ж поженитесь скоро?
- Ну, ещё не скоро, ещё пару лет ждать.
- А ты мне его покажешь?
- Нет, он не хочет, что б у меня были подруги.
- Это ещё почему?
- Не обижайся. Игорь говорит, что все подруги стервы и будут завидовать нашей любви.
- Ну хоть на фотке, можешь показать?
- Нет, он фотографироваться не любит.
- И, что? За пол года вы ни разу не сфотографировались вместе?
- Нет, Игорь говорит, что до свадьбы вместе фотографироваться- к разлуке.
- Слушай, Светик, это всё как-то …подозрительно и мне странно, что вы всё так скрываете.
- Понимаешь, так надо, а то у Игоря могут быть неприятности.
-Какие?
- Его могут посадить – понизив голос до шёпота, сказала Светка
- За, что посадить?
- За совращение несовершеннолетней.
- А вдруг это так и есть?
- Что так и есть?
- Ну, вдруг он всё врёт и жениться на тебе не собирается?
- Не ожидала от тебя… - обижено проворчала Светка -  Тоже мне, подруга. Я тебя весь год ждала, а ты…
Она отвернулась и больше не реагировала ни на Танины извинения, ни на предложения мира.
Утром Света попросила её никому ничего не рассказывать и вообще забыть всё о чём они говорили ночью. С тех пор в их дружбе появилась трещина и, когда Таня вернулась в Москву, они уже почти не писали друг другу, а однажды Светка вообще перестала ей отвечать. На следующее лето, мама, сдержав обещание оставила Таню подтягивать учёбу в Москве. Бабушка приехала в гости к ним, только в августе. На все вопросы о Светке, бабушка отвечала, что не видела её уже с полгода, а, когда видела, так та была здорова и передавала привет Тане. Этот учебный год был заключительным, и Таня мечтала, что, сдав все экзамены не станет поступать в московский вуз, а поедет к бабушке и поступит там, но этим планам не суждено было сбыться.  Через день после объявления результатов экзаменов, бабушкина подруга позвонила и сообщила, что бабушка умерла. Это известие для Тани было подобно тому, как если бы небо обрушилось на землю. Со смертью бабушки она лишалась не только самого родного человека, но и мечты на возвращение обратно.
 На похороны она приехала с мамой. Когда бабушку похоронили и справили поминки, мама решила спешно продавать квартиру. Эта идея Тане страшно не понравилась, но, как только девочка не просила её оставить эту затею, мать была непреклонна. Поругавшись с ней в очередной раз, Таня решила пойти к Светке, мысленно представляя, как расскажет ей о своём несчастье. Почти у самого Светкиного подъезда, Тане встретилась их учительница литературы, Клавдия Ивановна
- Здравствуйте, Клавдия Ивановна, узнаёте? Таня Вершинина
- Танечка, конечно узнаю. Какая ты взрослая стала. Ты, как вернулась или в гости?
- Да, ни то, ни другое. Бабушка умерла, приехали на похороны.
- Царствие небесное! Я твою бабушку хорошо помню. Такая светлая душа у неё была…Жаль, жаль. Прими мои соболезнования, Танечка и маме передай.
- Спасибо, передам. А вы, как, ещё в школе работаете?
- Нет, я теперь на пенсии, сразу, после инфаркта, как отошла, так в школу больше не вернулась.
- Ой, у вас был инфаркт? Я ничего не знала.
- Да, был, как узнала про Светочку Харченко, помнишь, вы ещё дружили, кажется?
- Что узнали? - холодея от ужаса, спросила Таня
- Что повесилась она. Связалась с каким-то прохвостом, он ей голову задурил, а как оказалось, что она беременна, так бросил её и сбежал.
- Когда это случилось?
-В сентябре, только год учебный начался…

После разговора с Клавдией Ивановной, Таня, не помня себя, кое как добралась   до дома и не обнаружив в квартире мамы, легла на диван, уткнулась лицом в его мягкую спинку и свернувшись калачиком уснула.
Когда она проснулась, мамы всё ещё не было. Вечерело, синие сумерки с балкона медленно вползали в комнату, делая её мрачнее и печальнее обычного. В этой сумеречной тишине до слуха девушки доносилось мерное тиканье часов, совершенно не замеченное ею, в суете дня. На душе у Тани было тяжело и горько от ощущения полного одиночества. Ей больше не хотелось оставаться в этом городе, который так безжалостно отобрал у неё всё самое дорогое в жизни. Грустные мысли девушки нарушила, внезапно пришедшая мама:
- Тань, ты, что в темноте то сидишь? Я думала, что тебя дома нет.
- Я спала. – сонно ответила Таня.
- Это, кто ж на закате солнца спит? Смотри, голова будет болеть. Ты голодная?
- Не знаю, кажется нет.
- А я ужасно голодная. Давай сходим, поужинаем?
- Давай – согласилась Таня, вставая с дивана и вспоминая, что с утра ничего не ела.
- Переодеваться будешь? – спросила мама, расчёсываясь перед зеркалом?
- А так нельзя?
Мама внимательно осмотрела её и, махнув рукой, ответила:
- Можно, всё равно завтра утром улетаем.
Это неожиданное известие, немного удивило Таню:
- А как же квартира? Ты ж её продать хотела, передумала?
- Нет, не передумала. Нотариус сказала, что только через полгода можно будет продать, когда в наследство вступлю?
- А сейчас?
- А сейчас я только заявила свои права на наследство. Всё, пошли, я тут одну кафешку заприметила.
По возвращению в Москву, жизнь Тани совершенно переменилась и вовсе не потому, что мать с отчимом стали другими, а потому, что она сама стала другой. Что ни говори, а в тот роковой день, когда Таня узнала о смерти Светки, в её душе что- то сломалось, что то, что вносило какой-то раздрай в её понимание будущего.  Конечно же Таня не забыла ни бабушку, ни Светку и частенько ложась спать, вспоминая их тихо всхлипывала, уткнувшись лицом в подушку, но она больше не связывала с ними своего будущего. Через несколько месяцев после её возвращения и вскоре после известия о её зачислении в Вуз, Валерий Фёдорович Зарецкий, отчим Тани, предложил ей удочерение, и она согласилась. Для него, как для сотрудника МИДа, процедура удочерения прошла довольно быстро и уже через месяц они праздновали это событие в ресторане в тесном семейном кругу. Жизнь, впервые улыбнулась Тане, своей открытой ослепительной улыбкой, в блеске которой померкли всё её прошлое.