1. Глава Зайкино счастье. продолжение повести

Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.
 

Раз дала себе слово Зоя начать новую жизнь с чистого листа, так надо это и делать. Тут женщина немного призадумалась:
А с чего начать новую жизнь? Обычно в книгах пишут, что герой берёт билет и уезжает, куда глаза глядят. Но, куда глядят её глаза? Перед ней тотчас же встал образ молодого и красивого Виталия. Но нет, не хотела она ехать в лес. Да и не успела разобраться пока что в себе. Прошло всего две недели, как Виталий привёз её домой. С тех пор он не подавал о себе никаких признаков жизни. Зоя уже начала беспокоиться не случилось ли с ним чего? Но потом отогнала нехорошие мысли. Ведь он парень такой, держит своё слово. Сказал, что через месяц потребует ответа, значит, через месяц и появится.
Часто думала о Николае, о его поступке. Ставила не раз себя на его место, задаваясь вопросом: а, как бы я поступила на его месте?
Но ответ был всегда один: Я бы ни за что не предала его. Лучше бы приняла смерть, но не стала бы играть на любимого человека в карты. Ведь он хорошо сознавал на что шёл. Ему открыто говорили, раз Белый озвучил, что мужчины хотели продать её в рабство чеченцам. Она содрогнулась.
Обида застилала глаза. Ох недаром Валентина предупреждала её, что зря она приютила бомжа.
Но хорошо то, что хорошо кончается. И хорошо, что она успела сбежать от них. А ещё совсем непонятно, как там в тех катакомбах случился обвал. Что же там такое произошло? Она пока что так и не выбралась на кладбище. В ближайшие выходные обязательно сходит туда и попробует отыскать могилу того немца. Грядёт зима и до этого надо обязательно хотя бы какую оградку поставить. Она собиралась написать родным этого бедолаги. Но пока что до дневника и документов дело не дошло. Начались занятия в школе, да и несколько раз вызывали в отдел милиции. Дело никак не могут закрыть, собирают данные о тех похитителях.
Но было и ещё одно препятствие, чтобы, как можно дольше, оттянуть чтение дневника.
Ведь Зоя воспитывалась в Советском Союзе, и историю изучала. Она хорошо помнила, как немцы решили захватить Союз Советских Социалистических Республик и поработить народ. Знала, много книг прочитала о том, как гитлеровцы жгли целые деревни, загоняли людей, стариков, детей в сараи и церкви и живьём сжигали. Сколько теперь таких памятников мемориалов повсеместно стоят. И таких деревень не счесть.
А сколько изнасиловано женщин, девушек-подростков, детей этими самыми немцами? Кто сосчитал сколько детей родили такие изнасилованные и униженные женщины? И как к этим невинным детям относятся их сверстники?
Она хотела собраться с мыслями прежде, чем начать чтение, перевод дневника, написанного врагом. Она должна вынести из прочитанного своё мнение. Ведь перед ней будет образ не нарисованного кем-то человека, не снятого в кино по легенде и написанного писателем по своему усмотрению. Перед ней будет образ чужого во всех смыслах, человека, и образ созданного самим этим человеком. Ведь он писал этот дневник для себя, он не думал, что попадёт рукопись через столько лет в руки внучки деда, с которым этому немцу пришлось воевать. По истине ведь пути Господни неисповедимы.
И вот впервые она сегодня открыла папку с документами. Видно было по этим документам, что этот немец был не простым солдатом, а каким-то чином, раз носил при себе такую ценную папку. Жаль, что эти документы уже не представляют никакой ценности, разве только музейную.
Лежал в этой папке и небольшой документ, видимо,
удостоверяющий его личность. С трудом разобрала фамилию:
 Курт Руберкранц. Место рождения: Германия, Берлин, улица Фридрихштрассе 17.
Ага, уже есть зацепка. Можно будет, на всякий случай, написать письмо по данному адресу. Мало ли, а вдруг кто-то из родственников и отзовётся. Но у Зои стояла первоочередная задача вначале прочитать дневник этого Курта Руберкранца. Ей просто хотелось узнать, что он был за человек, и питал ли в самом деле такую же ненависть к русским, как все фашисты. И только составив о нём представление, она сможет написать в письме, что их однофамилец покоится в русской земле.
Долго, вечер за вечером, и настойчиво Зоя делала перевод дневника. И в конце у неё вырисовалась чёткая картина жизненного пути этого человека, немца по национальности.
Вот теперь она задумалась о том, а всё ли правда то, о чём пишут и рассказывают очевидцы тех событий?
Конкретно этот немец по имени Курт был призван в оккупационную армию не по доброй воле. Он не прямо пишет об этом, а завуалировано. Пишет, как тяжело было прощаться с женой Мартой. Ведь он так её любил. Он хотел ежедневно видеть своего маленького сына Юргена. Хотел сам читать ему сказки, укладывать спать, хотел воспитать честного и смелого парня. А ещё очень не хотел оставлять своих родителей. Ведь он у них младший сын. Старший уже воевал, а его только призвали. И вот в 35 лет он оказался впервые на заснеженных полях необъятной России. Тут ему было всё в диковинку: и зима с вьюгами и 40 градусными морозами, и весенняя распутица с грязью по колено.
С болью описывал грязных босоногих ребятишек, которые исподлобья с ненавистью смотрели на них, поработителей. Зоя читала и чувствовала, как неприятно этому немцу было всё это видеть.
Видно и он прекрасно понимал, что эту страну им завоевать не удастся, если даже они, эти маленькие оборванцы уже знают, что именно враг пришёл, вторгся не званным гостем на их землю.
Зоя читала и видела, как день за днём Курт терял веру в Гитлера. Он явно не мог себя заставить понять, зачем он здесь, на чужбине, зачем убивает? Ведь Бог всем людям дал одну жизнь, но никому не дал права отнимать эту жизнь у другого человека. Он с болью в сердце писал о том, что на их пряжках было написано «С нами Бог». И тут же задавал вопрос: «Если с нами Бог, то как он позволяет нести людям ад?»
Зоя поняла, что обладает очень хорошим материалом для написания целой книги о других немцах, которых силой заставляли идти воевать. Может быть она когда-нибудь напишет об этом книгу.
Но самое интересное было в конце этого дневника. Тут она нашла разгадку.
Женщина открыла последнюю страницу. Эта страница резко отличалась от прежних. Если раньше почерк был четким, написанный чернилами, и все написано было с немецкой педантичностью, соблюдением всех правил грамматики, то на этой странице написано было карандашом, буквы были корявые, строчки наползали одна на другую, некоторые слова были неразборчивы, некоторые зачеркнуты.
С трудом, но ей все-таки удалось разобрать:
«1944/7/12
Никак я не думал, что последние минуты моей жизни я проведу в этой дыре. Последняя надежда выбраться отсюда живым тает с каждой минутой. Я ранен, рана загноилась и началась гангрена. После атаки партизан из всего нашего взвода в живых я остался один. Мне чудом удалось спастись. В последний момент я успел заметить в траве люк, закрывающий какой-то колодец. Там было мое спасение. Я только успел нагнуться, чтобы открыть люк, как почувствовал удар в левое бедро. В горячке не обратил на это внимание. Открыл люк и прыгнул вниз. Хорошо, что колодец был неглубоким, метра два не более. Я откатился куда-то в сторону и приготовил автомат. Если кто-то сунется в люк – буду стрелять. Но преследователи прошли мимо. Только теперь я ощутил онемевшую ногу и мокрую штанину. Ощупал рану. Пуля вошла и застряла внутри бедра, возможно, даже в кости. Боль пришла позже. Как мог перевязал рану. Я радовался и славил Господа, пусть ранен, но остался жив.
Осмотрелся вокруг. Влево и вправо от колодца уходили в темноту, какие-то трубы. Куда они вели, я не имел представления. Позади меня в этом тоннеле оказалась довольно глубокая ниша. В ней были какие-то ящики. С помощью штыка мне удалось их разломать и досками выслать землю, чтобы можно было лежать не на сырой земле. А лежать мне придется все время. Ходить больше я не мог, нога распухла и очень болела. Я потерял много крови. Есть не хотелось, очень хотелось пить. Вода в фляге давно закончилась.
Вот уже двое суток я нахожусь в этом колодце. Потерял всякую надежду, что меня найдут наши. У меня поднялась температура, начался озноб, временами теряю сознание. В бреду я с кем-то воюю, очнувшись, хватаюсь за автомат. У гранаты вытащил чеку и пристроил ее под собой. Если кто сунется ко мне, я дорого продам свою жизнь.
Будь проклята эта война и те, кто ее затеял!!!
Прощай Марта, прости за все. Сбереги Юргана, сделай все, чтобы он НИКОГДА в жизни не воевал!»
На этом разборчивая часть записей обрывалась. Дальше шли какие-то непонятные слова, очевидно, Курт пытался что-то писать в бреду.
  Так вот почему произошёл обвал. – чуть не вскрикнула Зоя. Оказывается, через столько лет взорвалась граната, которая дождалась своего часа. Я, оказывается, родилась в сорочке, раз меня минула участь моих похитителей.
Ещё долго сидела в тот вечер Зоя над раскрытым дневником.

продолжение http://proza.ru/2021/05/26/422