Русь. Игра длиною в вечность. Ливонская война NEW

Отрывок

…И снова топтал Царь у себя в палатах сафьяновым сапожком карты затянувшейся войны.
Царь Иван многого и многих не досчитывался ныне. Стольких врагов нажил! Стольких друзей и единомышленников потерял! За столько городов повоевать пришлось!
Ещё свежи были в памяти царёвой стены высокие новгородские, куда он сам через Тверь, Клин, Торжок рать привёл, потому как заговорщиков -опричников собралось там видимо- невидимо. И ворвалось туда войско, и всех подряд воинов княжьих, что права свои новгородские издавна устоявшиеся, на новгородском вече отвоёвывали, не хотели под Москву ложиться, не хотели дань сильному платить, свои новгорордские деньги в
Москву везти. А вместе с воинами и всех остальных, кто под руку попался, стариков ли, баб ли, детей малых… Написал потом царский летописец, что до 10 000 под лёд реки Волхов скинули, и обагрился снег белый, и стены белокаменные кремля новгородского красным цветом. Считал тот дьяк-летописец, что история города на реке прорицателей-волхвов вся кровью была писана, и о всех бывших и грядущих бедах те же волхвы давно уже миру поведали, но мир не верил тому, каждый раз наступая на свои незажившие раны...
А после новгородского урока направилось войско царёво во Псков. И ждали уже все лишь приказа Иванова повторить учение неучам.
Но смилостивился Иван, казнил зачинщиков для острастки, остальных помиловал. Псковичи же, зная о горестях новгородцев, гордые и духом сильные, подали ему во время трапезы мясо сырое со словами следующими:
- Ты же только сырым мясом питаешься!
Разгневался Иван, встал из-за стола, велел седлать коня, а затем приказал снять колокола с псковской обители. И пошли уже приспешники выполнять царёв приказ, как вдруг конь под Иваном прогнулся, споткнулся, чего никогда до сей поры не случалося. И, поменяв коня, велел Иван своему войску прочь из Пскова скакать быстрее ветра.
Вроде по его воле всё вышло, а злобу он на людей, и люди на него затаили смертную…
……………………
Распри внутренние в Московии да война с противниками бесконечная давали о себе знать.
И пришло время, когда устал и простой люд, и ратники воевать. И настал Ям-Польский мир. Нравится -не нравится, любо -не любо за одним столом сидеть, но пришлось собраться вместе и царёвым людям из посольского приказа, и легатам папским и имперским, и шляхте Стефана Батория. Легаты Папы да кураторы Священной империи сохраняли нейтралитет. Русские, на переговоры согласившиеся, в глубине души посмеивались над роскошью двора польского да над маскарадами да забавами, что при дворе этом пуще всего ценились. Хотя и амбициям и аппетитам польским диву давались: от Кракова да Варшавы дошагать до Вильны и оттуда с литовскими союзниками до моря Балтийского в Ливонию, тогда как Данциг принадлежал Прусской конфедерации и был ганзейским городом, получившим от Ягеллонов статус королевского вольного города. Данциг не желал вести дела со Стефаном Баторием! И поляки стали одними из важных игроков в решении «балтийского вопроса» в Ливонии!
На переговорах решено было подписать бумаги на десять лет и оставить всё в довоенных границах. Таким образом получала Московия к удовольствию Царя Ивана часть Ливонии до Пярнова и Полоцк, и Великие Луки, и Остров, и Изборск.
Ливония в этих войнах потеряла больше всех! Произошла секуляризация её земель! Теперь здесь вместо одного Ливонского Ордена хозяйничали и поляки с литовцами, и русские.
Вернувшееся с ям-польским миром посольство порадовало Ивана IV-го. Но не успел он вздохнуть полной грудью, как иные новости стали приходить одни за другими! Торговый
конфликт между Швецией и Данией, между двумя кузенами одного королевского дома, членами одной семьи, разрастался. Царь Иван, в свои заботы и хлопоты погружённый, никак не хотел на эти вести реагировать, пусть сами между собой разбираются! И вдруг с посольской почтой сообщение пришло: Швеция позарилась на земли русские!
12.
Тяжёлым был для Ивана год после ям-польских соглашений. И до этого ему уже несладкнесладко бывало. Заболели вдруг кости, не помогали эскулапы лучшие, коих он на Русь вызвал, приходилось его переносить с места на место, передвигаться сам он уже не мог. Днём донимали суставы, ночью, после чаёв-настоев успокаивающих, что мамки да няньки для него по старинным рецептам заваривали, сваливал его крепкий сон. Но лучше б не было этого! Каждую ночь видел он во сне тех, кого когда-то в жизни обижал. То являлась к нему Настенька свет Романовна, его красавица, что он на смотринах сам для себя выбрал, которая ему каждый год дитятю за дитятей рожала, из коих лишь Иван да Фёдор выжили, то захаживал младенец Димитрий, сын от Марии Нагой, которого он, Иван, недолюбливал, то Марфа Собакина, лишь две недели после свадьбы прожившая, так он её любовью своею замучил… Знал Иван за собой такой грех, в смерти многих жён своих и детей малых он сам повинен был…
А однажды явился к нему Сильвестр, который ему, тогда ещё молодому Ивану, начавшему царствовать, после страшных московских пожаров опорой и подмогой во всех делах служил, и которого он ослушался и пошёл войной на Ливонию вместо Крыма, как тот ему советовал…Похохатывал, ставший после смерти вдруг огромным и прозрачным Сильвестр, над Иваном, не оценившем советы убиенного им друга и за то теперь расплачивавшемся … И трепетала душа Иванова при виде гиганта- Сильвестра! Знал Иван, что тысячи казнены им, распяты и распнуты, что страсть неимоверную он испытывал, и когда казнил и когда миловал…
Днём после кошмаров диких сиживал он теперь один и играл в карты игральные или в шашки, заставляя разум свой отдыхать от ночных ужасов…
А события на Балтике стремительно следовали одно за другим.
И «топору с острова Кукуева», как между своими с шутками – прибаутками кликали с юности Егория, пришлось свой родной Ивангород от беды защищать! Шведы осадили высокие стены иваногородские. И Егорий, и Глафира, и все как один на подмогу воинам встать должны были. И долго бился город, Царя Ивана тёзка, но сломили его шведы осадою изнурительною.
…Царь, весть горькую о сдаче крепости уж который день обдумывавший, сидя в палатах своих, вдруг услыхал, как где-то снаружи гулко и тяжко ухнула пушка. И сюда война пришла? Он, кликнув слуг, велел вынести его на лестничные дворцовые переходы, что к площади перед дворцом вели.
Запямятовал! Сам же назначил на сегодня стрельбы пушечные! Молодцы робяты, хорошую пушку в баталиях ливонских изобрели. И опробовали! А сейчас и новейшую доделают. Будет с чем Ивангород отвоёвывать!
Под пушечные раскаты калика перехожая народ собравшийся веселил, приговаривая:
-Кабы не было войны,
Пушки б не изобрели!
А теперь айда стрелять,
Вот она, ядрёна мать!
…………………………
А вскоре пришлось заключать послам Царя Ивана перемирие на реке Плюссе.
В шатрах-палатках собрались переговорщики. И были среди них и шведы, и лифляндцы, и эстляндцы. Русское же посольство возглавлял бывший думный дьяк Игнатий Татищев, который со времён защиты крепости Орешек от шведов карьеру делать стал. Помогали ему его природынй ум, смекалка да поддержка Царя и Господа Бога! И потребовал Игнатий возвернуть Руси земли новгородские и эстляндские. Но не сговорчивы были супротивники. И в мае месяце под трели майских соловьев в прибрежных плюсских кущах подписали послы лишь перемирие. И пришлось им снова съезжаться в августе, когда сеном пахло на скошенных лугах, и пчёлы да стрекозы летали над округою, и им, тварям божьим, было всё равно, что сейчас в соседских шатрах решаются на годы вопросы войны и мира, их жизненный ритм был подчинен им одним ведомым законам и правилам....
Тяжело давались решения в людском мире.
Но Псков и Новгород, и Изборск выторговали послы обратно в Расею. А многострадальные Полоцк и Юрьев (Дерпт) поляками были заняты. У шведов же оставались на долгие годы и Ямбург, и Копорье, и Нарва, и Ивангород…
До новой войны, в которой уже другим корононосцам схлестнуться за выход России к Балтийскому морю пришлось, заветы Ивана Грозного выполняя, оставался нерешённым «балтийский вопрос», лишь у устья Невы, у крепости Орешек, и была для России лазейка на широкие балтийские просторы…