Холера в Одессе

   
  В  жизни каждого человека бывают моменты, когда какое-либо внешнее событие выбивает из привычной колеи, и становится страшно за себя, за родных. Так было год назад, когда мы услышали новые слова «коронавирус» и «пандемия», когда в страхе люди шарахались друг от друга.  Так было пятьдесят лет назад, когда в Одессе была холера.
   Мы тогда жили в небольшом приморском посёлке  в пятидесяти километрах от Одессы, работали учителями в санаторной школе-интернате. Сыну  Славику было шесть лет, а дочке Олечке чуть больше года.

  Лето в 1970 –м году выдалось очень жарким.  Мы были в отпуске, каждый день с утра ходили с детьми к морю. Как-то в субботний день в конце июля решили подъехать электричкой до другого пляжа, вышли на Лиманской, искупались и  вернулись на платформу. Оказалось, что наша электричка уже ушла, а  следующую  надо было долго ждать. Решили идти пешком по дороге вдоль рельсов.

   Олечка спокойно сидела в летней коляске  с пальчиком во рту. Чтобы солнце не напекло ей головку, мы купили детский  полотняный зонтик – белый  с мелкими сиреневыми цветочками  -  и привязали    его к коляске. Славик в белой панамке охотно катил коляску с сестричкой по песчаной дорожке. А мы с Игорем были в шляпах, шли не спеша за детьми и разговаривали.

    Почти всю дорогу вдоль насыпи мы видели одну и ту же картину  - на подстилках лежали отдыхающие, а рядом с ними сушились  абрикосы. В тот год абрикосов было много, стоили они дёшево.
    Мы понимали этих людей, приехавших к морю за сотни и тысячи километров.  Они соединяли приятное с полезным.  За свой короткий отпуск они хотели не только позагорать и покупаться в море, но и запастись витаминами на зиму в  своих городах, где нет моря и таких вкусных фруктов.   Вряд ли им это удалось в тот год, потому что за пару дней их жизнь круто изменилась.

 Первого августа и прозвучало это слово «холера».  По радио как-то робко говорили о желудочно-кишечных заболеваниях, а слово «холера» было у всех на устах. Но началось у нас это не сразу.
    Мы жили в доме на территории школы-интерната. Сразу за корпусами был большой грушевый сад, где уже наливались соком вкуснейшие груши. А за садом были наши учительские огороды, где мы выращивали картошку, кабачки и лук. И вот первого августа нас, всех сотрудников, живших около школы, собрал директор Сергей Ефимович. Он явно был взволнован и предоставил слово старшей медсестре Ксении Спиридоновне. Это из её уст мы и узнали, что в Одессе холера, что это очень опасное заболевание, что заболевшему холерой грозит неминуемая смерть.

    Я сразу вспомнила любимые и знакомые с детства стихи Маяковского под яркими картинками: «Гражданин, чтобы не умереть от холеры, заранее принимай такие меры: Не пей сырой воды, воду оную пей только кипячёную… Не ешь овощей и фрукт сырых, сначала кипятком обдавай их… Если муха мчит во весь дух, прячь пищу – зараза от мух».
       Нам запретили купаться в море, так как  в морской воде  могли быть холерные вибрионы. Нам посоветовали пить воду с добавлением уксуса, так как считалось что уксус убивает эти холерные вибрионы, похожие на запятую. Мой папа -врач по поводу уксуса даже пошутил, что если поймать один холерный вибрион и поместить его в стакан с уксусом, то он непременно сдохнет.
 А ещё нам настоятельно советовали мыть руки с мылом. Поэтому поводу одесситы шутили, что советские медики сделали открытие мирового значения. Эта история повторилась в точности и в борьбе с "короной" - мойте руки с мылом!
 
   Мы вернулись  после этого собрания расстроенные и растерянные.
 Но всё оказалось ещё хуже, чем мы думали. Наш сын Славик, оказывается,  был рядом с человеком, явно больным этой самой, страшной холерой. Накануне он, как обычно гулял во дворе и на школьной территории с подружками Юлей и Ларисой. К ним подошёл незнакомый человек и спросил, где живёт врач. Смелая Лариска, мама которой работала медсестрой в интернате, сразу сказала: «Пойдёмте, моя мама врач, она Вам поможет». И Славик с Ларисой, взявшись за руки, повели «высокого и очень худого, больного дядьку» прямо в дом к Ларисе.  Конечно, только увидев бледного «дядьку», мама Ларисы всё сразу поняла и приняла меры.
    Через несколько минут интернатская машина с красными крестами уже везла больного холерой в Одессу.

   Эта история наделала много шуму и нагнала на всех столько страха, что запомнилась надолго. Хорошо, что обошлось без последствий, никто у нас в посёлке холерой не заболел. Но боялись почти  все. Мы безропотно ходили в школьный медпункт  сдавать неприятные анализы, также безропотно брали из рук дежурной медсестры  и тут же глотали таблетки тетрациклина. Мы запаслись хлоркой и без конца мыли руки и посуду. Игорь даже свою синюю пижаму замочил в  воде с хлоркой, после чего пижаму пришлось выбросить. Позже , уже со смешком, мы рассказывали друзьям  родившийся тогда анекдот:
 Встретились на том свете два одессита.
-Ты от чего загнулся?
- От холеры. А ты?
- От хлорки.
   Когда всё благополучно закончилось, холера из Одессы никуда не проникла, стали говорить, что одесситы победили холеру не хлоркой, а юмором.

   Но тогда нам было не смешно. Гонялись за каждой мухой, боялись есть конфеты – а вдруг на обёртке сидела холерная муха. Наша крошка Олечка едва научилась говорить и громко сообщала нам: «Муха, муха!».
Но боялись, как оказалось, не все.  Как- то зашла к нам коллега Виктория Ивановна и выложила на стол в кухне несколько золотистых спелых груш:
- Вот, шла с огорода через сад и нарвала, - весело сказала она, смачно откусывая от груши большой хрустящий кусок. Мы с Игорем одновременно воскликнули:
- Как! Не мытую?
На это Виктория Ивановна спокойно и беспечно кивнула, продолжая жевать.
 
   На следующий день мы узнали, что в  нашем интернате будет обсервация.  Это слово мы все слышали впервые.  Школьный столяр Игнат Петрович с помощниками натянул и закрепил новенькую сетку на столбиках от учебного до спального корпуса. Напротив интерната остановилась электричка из Одессы. В ней открылась только одна дверь, через которую спустились и гуськом по дорожке, молча,  проследовали  в спальный корпус  мужчины, женщины и дети с чемоданами и сумками. По обе стороны дорожки стояли молодые солдаты. Три недели эти люди, приехавшие в Одессу на отдых  изо всех уголков Советского Союза, должны были провести на небольшой загороженной территории – две аллейки вдоль корпусов и площадка перед  столовой.

   Всё было организовано чётко, как будто в военное время. Людей разместили в спальном корпусе на чистых постелях, их бесплатно кормили три раза в день в нашей столовой. Они гуляли по аллейкам, любовались цветниками и слушали музыку. Мой Игорь по распоряжению директора  каждое утро включал школьный радиоузел и ставил на проигрыватель пластинки с танцевальной музыкой. На площадке перед столовой  устраивали танцы. А морем можно было только любоваться из окон трёхэтажного спального корпуса.

   Такие обсервации были устроены во всех санаториях Одессы для гостей города, которым не повезло оказаться здесь на отдыхе в эпидемию холеры. Позже мы узнали, что в эпидемию холеры застрял в Одессе весь коллектив знаменитого столичного цыганского театра во главе с Николаем Сличенко. Им для обсервации предоставили правительственный санаторий имени Валерия Чкалова.

  Город был оцеплен военными кордонами, поезда не ходили, прорваться и сбежать никому не дали. Из уст в уста передавали, что какие-то смельчаки попробовали прорваться через оцепление на машине. Эту машину со всеми пассажирами безжалостно расстреляли, чтобы другим неповадно было.
 
   Благодаря жёстким военным мерам заболевших было  немного, почти всех вылечили.
  Когда до первого сентября оставалась только одна неделя, дорожку от входа в спальный корпус до железнодорожной насыпи чисто вымели вениками и щедро полили хлоркой. Утром  электричка подъехала к интернату, и раскрылась снова только одна дверь. Весёлые люди бодро зашагали   по дорожке  в предвкушении скорого возвращения домой. Некоторые из них на прощание махали нам руками и панамками в знак благодарности. А мы наконец успокоились, что с холерой покончено. Впереди был очередной учебный год, новые заботы, трудности и радости.