***

Я медленно шла по Невскому в сторону дома. В планах был тихий вечер, чтение, возможно бокал вина. Я ожидала покоя, но тут раздался звонок и моя мама сказала в трубку: "Знаешь, тут со мной приключилась история". Понятно, покой нам только сниться.  "Что?" - осторожно и сухо спросила я.
В ответ мама поведала, что пустила в нашу квартиру газовщика и он, представляешь, отключает нам газовую колонку за нарушения, вот прямо сейчас. На словах "прямо сейчас" я бросила телефон в сумку и побежала.
Конечно, я опоздала. Мама, встретила меня на пороге и сразу пошла в атаку, сказав, что она всего лишь ответственно подошла к своему гражданскому долгу, впуская в квартиру товарища при исполнении. Я, полная ненависти к гражданству и  долгу, рванула на кухню. Там в развороченном и вывернутом из своего гнезда газовом духовом шкафу торчала задница в темно-синих джинсах. По кухне в беспорядке были разбросаны инструменты. Я поздоровалась с задницей и попросила удостоверение. Из духовки пробурчали невнятно и, вывернув руку, вытащили из недр алую книжечку, где было написано: "Роман Израилевич Цыперович. Слесарь по ремонту газового оборудования".
Я вздрогнула и сказала: "Роман Израилевич, быстро вылезайте оттуда". И он вылез, вылез этот юный Цыперович. И посмотрел на меня круглыми карими глазами. Темные его волосы были мокры от пота, губы дрожали, на смуглых скулах горел румянец. "Роман Израилевич, зачем вы забрались ко мне в духовку?" -  строго спросила я. Сын Израиля опустил пушистые ресницы и покраснел ещё гуще. Я внутренне чертыхнулась, надо же какое у нас чувство языка. Так, спрошу по другому: "Зачем вы разобрали мне половину кухни и перекусили газовую трубу кусачками? Кто вам это позволил и чего вы хотите?"
"Вот эта женщина пустила меня", - невпопад ответил  Цыперович и показал указательным пальцем на маму. Мама затрясла головой и издала негодующий клекот. "Ваша колонка угрожает жизни и здоровью!" - гневно продолжил Цыперович.  "Так почему же вы не в ванной, друг мой, что вы забыли на кухне?" - не менее гневно спросила я. Незадачливый Цыперович было замялся, но быстро собрался и сказал с вызовом: "А мне не отключить одну колонку, я могу только все отключить. А в пятницу придет к вам инженер и напишет смету на переустановку плиты,  колонки и газовой проводки". "Но мне не нужна смета! До вашего прихода у меня вообще не было нужды в инженере, Роман. И сегодня только понедельник, как вы себе это представляете? У нас целую неделю не будет горячей воды и не будет плиты, чтобы я могла согреть себе воду и помыться, да что там, я макароны не смогу сварить. Я ничего не смогу помыть и сварить!" - горько сказала я и с удовольствием заплакала. От вида моих слез он задрожал, поднял глаза вверх развел руками и вдруг стал похож на святого Себастьяна пораженного дротиками. Я заволновалась. "Роман, - подумала я, - прекратите это. Я вас должна ненавидеть, а вы мне тут сюжеты подсовываете". Сказала я, однако, совсем другое: "Вот я  вызову милицию, а до приезда милиции будете сидеть здесь".
"Вы не имеете право меня удерживать", - произнес Цыперович стонущим голосом. Он был измучен борьбой с газопроводом и мной. "Нет, - сказала я сухо, - вы останетесь со мной тут. Навсегда. И будете жевать сухие макароны". Слесарь поник. Видно было, что он ищет выход, впрочем я тоже его искала. Мы оказались в тупике. Но тут из коридора зазвучало госпелом: "Да отпусти ты его уже!" Это мама, напуганная перспективой жизни с Цыперовичем, решила вступить. "Да-да, отпустите меня!"- запричитал в унисон Роман Израилевич. Этот хор я выдержать не смогла. "Да идите вы все к черту, ради бога", - устало сказала я. Незадачливый мой слесарь быстро собрал инструменты и побежал к выходу. Уже стоя в дверях, он обернулся и виновато сказал: "Хотите я папу завтра позову, он вам все исправит?" "Изыди!" - рявкнула я, и он испарился. Я медленно развернулась и пошла на кухню, размышляя, а вот не зря ли я отказалась от встречи с неведомым мне Израилем Цыперовичем? Слесарем-отцом. Глядишь, и стал бы...газ.