Не романтический роман. глава 5

Глава 5
С тех пор, как молодая красивая женщина впервые склонилась над тетрадкой, и старательно вывела на белом листе первые строки, прошло невероятно много лет. Писательница редко вспоминала свои ранние произведения, очевидно от того, что сентиментальность не была её слабостью. Она вообще никогда не вспоминала прошлое, умело уводила разговор о личной жизни в нужное ей русло, обходя все ловушки, уготованные ей любопытными собеседниками. С течением времени людей, интересующихся её прошлым, становилось всё меньше, а когда имя нашей героини стало, узнаваемо без привязки к мужу о прошлом писательницы уже не вспоминали. Глядя на Веронику Павловну сегодня трудно было в этой экзальтированной даме, избалованной, как могло показаться, жизнью, угадать молодую и отчаянно уверенную в себе провинциалку с горящими глазами, но, несмотря ни на что, это была одна и та же женщина.
Вероника Павловна, выйдя из ванны, привычно бросила взгляд на часы и неожиданно вспомнила, что ещё два дня назад получила приглашение от дочери на новоселье. Откровенно говоря, она уже давно решила, что никакого новоселья не будет, ведь её дочь переехала на новую квартиру ещё весной, почти год назад, как вдруг получила это самое приглашение, о котором теперь, благополучно забыла. Вернее, ещё утром, она помнила об этом и даже определилась с нарядом, но происшествие в магазине, невероятным образом, затмило в её памяти это радостное событие. Стараясь не вспоминать произошедшее днём   и ругая свою рассеянность, писательница долго рылась в сумочке в поисках телефона, найдя же его, отыскала СМС дочери с адресом и местоположением. Каково же было удивление Вероники Павловны, когда навигатор показал, что дом, в котором находилась новая квартира дочери, располагался почти рядом с магазином, в котором она была сегодня днём. Умудрённая жизненным опытом дама не верила в подобные совпадения. От странного мрачного предчувствия у Вероники Павловны похолодели пальцы, а память, предательски вернула её сначала в магазин, а потом к окну дворницкой. Ей внезапно послышался смех, который она не слышала, до сегодняшнего дня, целую вечность. - Рок судьбы - промелькнуло у неё в голове. - Вот оно, возмездие - мысли точно молнии яркие и безжалостные ранили её мозг, не оставляя права на надежду. Она обречённо отложила телефон и совершенно погрустнев, стала медленно собираться. Со стороны сборы её были похожи на сборы смертника перед казнью. Нехотя подошла она к зеркальному шкафу, чтобы достать костюм   и вдруг остолбенела. Из зеркала на неё смотрела тень ничем не напоминающая её, лёгкий озноб, мелкими мурашками, пробежал по её телу. Она стояла молча, пристально всматриваясь в странное отражение в абсолютном оцепенении. Вдруг, тень, точно испугавшись пытливого взгляда писательницы, внезапно стала приобретать знакомые черты и, вскоре, Вероника Павловна увидела в зеркале привычный силуэт. Сочтя это видение за хороший знак, она снова ожила и, улыбнувшись уже знакомому отражению, уверенным голосом сказала:
-Нет, это не приговор. Это - шанс, я исправлю всё - и немного помолчав, добавила: всё, что смогу –  при этих словах глаза дамы заблестели, как в далёкой юности, словно её посетила гениальная идея, которая требовала немедленной реализации. Она быстро собралась и, передумав ехать на своей ласточке, вызвала такси.
Дом дочери оказался относительно новым, кирпичным зданием с цветными балконами и застеклёнными лоджиями. Судя по горящему свету в окнах, дом был заселён полностью. Вероника   Павловна прошла по, протоптанной жителями дома, тропинке, пересекающей детскую площадку и оказалась прямо возле подъезда, указанного в адресе. Она обернулась в сторону проезжей части и окончательно убедилась, что сегодня уже здесь проезжала. На этот раз её память безмятежно спала, и припозднившаяся гостья нажала кнопку домофона.
- Шестой этаж, мамочка - послышался весёлый женский голос, и Вероника Павловна вошла в подъезд. Новый, зеркальный лифт домчал писательницу в мгновение ока до нужного этажа и мягко остановился, услужливо отворив двери. Возле лифта её уже ожидали не только дочь с зятем, но и их гости. Пёстрая и шумная компания, отдалённо напоминающая цыганский табор, встретила гостью радостными восклицаниями. Все, наперебой, пытались, если не обнять, то хотя бы поздороваться за руку со знаменитой родственницей своих друзей. Она была знакома, почти со всеми, большинство из этих весёлых, молодых людей были сотрудниками её дочери или зятя. Вдруг из толпы молодых людей появилась лучшая подруга её дочери, Галя.
- Вероника Павловна, как я рада вас видеть! – смеясь почти прокричала девушка, стараясь возвысить свой голос над шумом, создаваемым толпой и обняла писательницу.
- Галочка, сколько лет, сколько зим! А, где Рома?
- Он на балконе с ребятами.
Только теперь, протиснувшись сквозь толпу, Ольга- повзрослевшая дочь нашей героини, смогла обнять её и приветственно поцеловав, постаралась проводить, несколько растерявшуюся маму в своё жилище. Гости, шумные и весёлые, тут же последовали за ними. Квартира быстро заполнилась людьми и голосами. Вероника Павловна   пыталась оглядеться и, наконец, оценить новое жильё дочери, но невероятное количество постоянно перемещающихся по квартире гостей лишало даму этой возможности. Окончательно сдавшись, Вероника Павловна, в конце концов, села, на приготовленное, слева от Ольги место и
- поздравив молодую семью с новосельем, пригубила, из искрящегося хрустального бокала, своё любимое Токайское вино. Добрые молодые лица, сладкое вино, купленное явно только для неё, музыка и песни под гитару - конёк зятя писательницы, заставили позабыть её, хоть на время, о сегодняшних событиях. Почти за полночь гости разошлись и, дама, наконец, осталась с самыми близкими ей людьми: дочкой и зятем.
-В квартире стало тихо и уютно. Вероника Павловна откинулась на спинку дивана и вытянула ноги.
- Хорошо - то как! – потянувшись, сказала она, томно прикрывая глаза. Ей действительно было хорошо и покойно.  Они редко собирались вместе, втроём. Но, и это может показаться на первый взгляд даже странным, такой обычай, который установился между ними самым естественным образом, устраивал всех троих и особенно её. Она – писала, и ей никто не мешал, молодые жили своей насыщенной жизнью и им тоже никто не мешал, зато каждая встреча становилась маленьким праздником, потом долго вспоминалась в мельчайших подробностях и ценилась всеми участниками чрезвычайно высоко. Они всегда сидели допоздна, болтали, смеялись, делились новостями, планами. С детьми, а именно так Вероника Павловна про себя, называла дочь с зятем, она становилась молодой. Нет, не моложе, а именно молодой. Душа и тело её наполнялись, юношеской энергией и этого заряда ей хватало надолго, можно сказать до следующей встречи.  Возможно, именно поэтому она опасалась, что частые встречи разрушат эту магию и превратятся в рутину. А тогда прощай молодость. Отношения детей её радовали и, теперь она понимала, как была права Оля, покинув их дом, который стал бы для неё   золотой клеткой, в которой она никогда бы не встретила Вадима.
-Вадь, давай уберём - обратилась к мужу устало Оля. Молодой человек, тоже несколько уставший, добродушно улыбнулся и принялся собирать тарелки.
- Какой, всё - таки хороший парень, Вадик – подумала про себя довольная гостья - как Оленьку любит. От этих мыслей на душе у неё стало тепло и безмятежно.
- Я вам помогу, ребята - резво встав с дивана, уже вслух заявила она. - Заодно, хоть квартиру вашу, наконец, посмотрю.  Как вы её наши? Почему в этом районе? Это так удивительно! - не унималась, собирая в, принесённый молодой хозяйкой, большой таз рюмки и бокалы, Вероника Павловна.
- Это всё Оля, - гордо сказал Вадим и нежно взглянул на супругу. Та улыбнулась одними уголками губ:
- Ничего удивительного, мам. Я ж давно хотела поближе к больнице что-то найти, а тут просто попалось на глаза объявление, я съездила, посмотрела, мне понравилось…
- Потом притащила меня –  озорно улыбаясь, перебил ее, молодой человек
-Да, никто тебя не тащил, не могла ж я сама за тебя решить – словно, не замечая весёлого тона супруга, устало произнесла Ольга.
- Не за меня, а за нас – весело добавил он и, не дожидаясь её реакции, понёс стопку тарелок в кухню. Ольга зло зыркнула в след уходящему мужу и, точно испугавшись быть пойманной, резко перевела взгляд на маму, пытаясь понять, заметила ли та, что-нибудь.
- Вот, всё учит меня, всё поправляет - виновато попробовала оправдаться Ольга и грустно улыбнулась. Но было уже поздно. От цепкого взора матери ничего утаить было невозможно. Благостное настроение, только что царившее в душе Вероники Павловны, исчезло, а его место заняла смутная тревога. Она сделал вид, что ничего не заметила и нежно обратилась к дочери, в надежде, что им удастся поговорить наедине:
- Покажи мне квартиру.  Ольга, взглянула на мать своими большими серыми глазами немного удивлённо, точно о чём то, догадавшись, отложила собранные столовые приборы и крикнула, мужу, ещё не вернувшемуся из кухни:
-Вадь, я маме наши хоромы покажу. Пойдём –  увлекая маму за собой, предложила Оля. Они подолгу осматривали каждую комнату. Оля рассказывала всё, начиная с цен на обои и заканчивая историей покупки лампочек для люстры. Вероника Павловна слушала её, не перебивая с большим интересом. Проходя мимо окон она, с видом знатока   щупала ткани штор, давая советы молодой хозяйке, по уходу за ними, подходя к шкафам, открывала дверцы, выдвигала ящики и одобрительно кивала, хваля дочку за прекрасный выбор и хороший вкус.   Квартира оказалась очень просторная и удобная.
- Три спальни и гостиная – подытожила озадачено Вероника Павловна – я всё правильно поняла?
- Нет, мам, не правильно.
- Вадик не хочет или ты?
- Я – опустив голову, отвечала Оля.
- Почему? Что случилось? Ты его разлюбила?
-Оля молча отвернулась.
-Что с тобой происходит? У тебя кто, то есть?
- Мам, нет у меня никого -  не поворачивая головы, ответила Оля. У Вероники Павловны не осталось и тени сомнения в том, что дочь ей врёт.
- Так, красавица, рассказывай – стараясь заглянуть в лицо Оли, повелительным тоном сказала мать.
- Да нет ничего и рассказывать нечего – повернувшись лицом к окну, желая укрыться от пристального взгляда мамы, ответила девушка.
- Я же всё вижу, девочка моя, я же чувствую
Ольга внезапно обернулась. Её огромные серые глаза, в эту минуту, так похожие на бездонные озёра, в своей глубине   скрывали мрачное отчаяние, граничащее с горем, которое готово было выплеснуться из этих озёр и пролиться безжалостным потоком, топя счастливый мир, который ещё несколько минут назад существовал и казался незыблемым. Девушка обняла мать и быстро заговорила, словно тяжкое ярмо молчания, так долго мучавшее её, рухнуло, давая свободу всем словам, которые так долго были в ней. 
- Мам, я не знаю, что со мной. Мне плохо с Вадиком, и я не понимаю, почему. Он такой хороший, а мне с ним плохо -  уже плача, быстро говорила Оля –  Может это из-за того, что я встретилась с одним человеком?  Или это случилось раньше? Я не помню, мам. Оля говорила сумбурно и путано. Вероника Павловна изо всех сил   пыталась понять дочь, мысленно списывая её состояние на переутомление.
-  С каким человеком, доченька?
- Не с человеком, пациентом-путано отвечала Оля.
-Давно?
- Давно, мам, давно, уж больше года назад. И ведь не было ничего. Так, улыбочки, цветочки, конфеты, а потом он выписался. Ничего особенного, а вот не могу выкинуть его ни из головы, ни из сердца. Не  мо- гу. – повторила она, вытирая глаза салфеткой и глубоко вздохнув. Вероника Павловна, совершенно ошеломлённая сидела молча, опустив голову.
- А Вадик знает?
-Нет, мне кажется, он не догадывается. Что делать, мамочка? Я не могу с ним больше жить и бросить его не могу. Я в тупике, понимаешь?  Он же ни в чём не виноват, и я тоже - вновь заплакав, закончила девушка и снова обняла её. Вероника Павловна прижала к себе дочь и погладила её, как в детстве, по голове.
- Как же так, больше года, а мне ни звука-  с лёгкой укоризной в ласковом голосе спросила она, продолжая бережно гладить густые бронзовые волосы дочери.
- Да я всё думала, блажь, пройдёт
- Тоже мне, доктор, пройдёт -  светло улыбнулась мама. Ну, уж если так влюбилась-в раздумье проговорила она, понемногу приходя в себя, но внезапно опомнившись, спросила: а он, что?
- А он – женат, мама - неожиданно спокойно ответила Ольга
- Нет, девочка, моя! – испугано воскликнула Вероника Павловна – Это невозможно! Это же семья! Это грех, понимаешь, это страшный грех - прижимая к себе изо всех сил и старательно подбирая слова, шептала Вероника Павловна. – Это пройдёт, ты сильная, ты сможешь…
Оля послушно кивала, глотая слёзы, а Вероника Павловна всё никак не могла, как ей казалось, подобрать нужных слов, что б утешить дочь и унять сильное душевное волнение, которое перекинулось от Оли к ней. Девушка, тихонько всхлипывая, отошла от неё и, достав из шкафа блестящую облатку с таблетками, выдавила пару и проглотила, запив минералкой прямо из маленькой бутылочки.
- Что это за таблетки? – насторожилась, испуганная происходящим мать.
-Не бойся, мам. Это успокоительное. Я же сильная – ухмыльнувшись, как-то грустно, сказала девушка. Она подошла к окну и, резким движением, открыла его настежь. Морозный воздух, ворвавшийся в тёплую комнату, ожог холодом распухшее от слёз лицо Ольги и у неё на мгновение перехватило дыхание. Стараясь не задохнуться, она жадно, подобно рыбе, оказавшейся на берегу, губами ловила свежий воздух, который заметно успокаивал её. Наконец, изрядно охладившись, она не спеша закрыла окно, задёрнула штору и уже совершенно спокойно продолжила свой рассказ:
-Знаешь мама, что странно в этой истории?  Я же выходила замуж по любви. Мы ж с Вадькой, как нитка с иголкой всегда были. Как я по нему скучала, мама…- не договорила фразу Оля. - А сейчас мне его просто жаль, но я не скучаю по нему…
- Может ты просто устала? Может тебе надо поехать куда – ни будь   отдохнуть?
-Нет, не поможет – мотая головой, обречённо произнесла Ольга.
-Боишься, что тебя твой пациент забудет?
- Да он обо мне и не догадывается – равнодушно ответила девушка
- Вот и ты давай, забывай его потихоньку
-  Ты не понимаешь: он - мой. Я это здесь чувствую – приложив руку к груди, сказала Оля так буднично, словно говорила о чём - то бесспорном, действительно ей принадлежащем. Чем ещё больше напугала свою маму. Вероника Павловна, справившись с чувством, когда-то уже пережитого страха, предложила:
- А, хочешь, переезжай ко мне? Придумаем, что ни будь для Вадика…
- Нет, от тебя на работу далеко. Да и не уедешь от себя ни куда. Оля улыбнулась. Глаза её совсем высохли, и в них появился лёгкий туман. Она подсела к маме и, положив голову ей на плечо, продолжила:
- Хорошо, что я тебе всё сказала, мне теперь лучше.  Вероника Павловна обняла дочь и поцеловала в лоб. Она не знала, что ответить.  Нужные слова, как ни старалась писательница, так и не нашлись. Ей очень хотелось рассказать дочери о том, что ей до боли знакомо это чувство одержимости и то, к каким безумным, последствиям оно может привести, но, теперь, когда весь счастливый, незыблемый мир дочери рушился у неё на глазах, она не могла, нет, не имела права уничтожить, своими откровениями, его окончательно.
-Вероника Павловна вызвала такси и, несмотря на уговоры детей, уехала ночевать домой. Всю ночь ей снились кошмары. Несколько раз она просыпалась и на утро встала с тяжёлой головой. Не успела она, после не хитрых утренних процедур, выпить свежезаваренный кофе, как её мобильник зазвонил, и на его экране высветилось имя Виталика. Она поспешно схватила трубку, едва не задев широким рукавом шёлкового халата, изящную чашечку с кофе, из тонкого китайского фарфора. Она ждала этого звонка, но никак не рассчитывала, что продавец позвонит так быстро.
- Алло - вальяжным тоном произнесла дама
 - Доброе утро, Вероника Павловна! Это -  Виталик! Помните, вы просили позвонить, если что-то узнаю?
- Доброе утро, Виталик!  Я тебя слушаю – не меняя интонации, продолжала она
- Я вам вчера забыл сказать, что дядя Вова ещё на стоянке сторожем работает. Так вот, я с его сменщиком сегодня утром разговорился и тот сказал, что всей вероятности, он сидевший.
- Это почему он так решил?
- Чифирит каждое дежурство.
- Это что значит? -  неожиданно растерялась писательница.
- Чифирь делает. Такая привычка только у зеков.
- Господи, да объясни ты мне, что это такое? -  нетерпеливо, спросила Вероника Павловна, напрягшись все телом в ожидании ответа.
- Это напиток такой, зекам водку заменят, но без алкоголя, из чая, очень- очень крепкого чая.
- Так может это чай и есть?
- Нет, Петрович, в этом толк знает, сам сидел. А ещё дядя Вова, когда курит, фильтр отламывает. Я всегда это видел, но внимания не обращал, а Петрович сразу это заметил, потому, что у самого такая привычка после зоны осталась.
- А сам, дядя Вова ничего не рассказывал про тюрьму?
-Нет, он о себе вообще ничего не рассказывает. Но привычки у него зековские. Он в разговоре всегда прямо в глаза смотрит, как рентген. Мне по - началу даже неловко было, потом, правда, привык, а Петрович говорит, что так на зоне смотрят, потому, что глаза прятать нельзя. А, что вам такая информация не годится?
- Ещё как, годится - задумчиво отвечала писательница – Я заеду к тебе на днях, может, будет ещё информация, так звони в любое время. Попрощавшись с Виталиком, Вероника Павловна, почувствовала, как странное предчувствие, чего-то важного и неотвратимого, превратилось в вполне физическое ощущение холодной удушливой волны, которая перекатилась из района солнечного сплетения прямо к горлу, сдавливая по пути следования грудную клетку и перехватывая дыхание.
- Это он- мелькнуло в голове дамы, и она в бессилии закрыла глаза.