Именем Космоса. Часть 3. Глава 29

Глава XXIX

Мария много лет не бывала в Космосе и, несмотря на тревогу, которую вызывало у неё состояние Лунталэ, была рада встрече с ним. Лунталэ оставалась ко всему безучастной. Она всё больше слабела и словно бы потихоньку угасала. Стюардесса со всеми удобствами разместила их в каюте, сказала, что на всякий случай будет держать наготове медикологическую каюту. Но перелёт девочка перенесла хорошо. Вид Космоса пробудил что-то в её душе. Она попросила Марию погасить свет и лежала, неотрывно глядя в иллюминатор.

На космодроме Лаурка их встретили Налиэ Чиль и её муж. Прямо у трапа лайнера Лунталэ помогли сесть во флаер.

Флаер шёл над городом – просторным, зелёным, воздушным, с широкими улицами. Здания стояли на больших расстояниях друг от друга, кругом были водоёмы.

– Какой сильный мир! – сказала Лунталэ. – Он не просто здоров – он совершенен...

Марии очень хотелось приземлиться, пройти по этому городу, не спеша рассмотреть его. Дом Налиэ и Дайлче Чилей стоял, как и соседние, особняком, его окружали деревья – с высокими прозрачными кронами. Дом по форме был подобен египетской пирамиде, рассечённой от вершины до самого низа и уложенной на разрез. Вход был с высокой стороны – здесь была раздвижная автоматическая дверь, практически незаметная на фоне стены и открывавшаяся при приближении хозяев. Ровная крыша со скатом к лежащей на земле «вершине» и фасадная стена с дверью изнутри казались прозрачными, как стекло, а снаружи были небликующими, светло-синими, как вода. Обстановка дома была простой и вполне «земной», если не считать того, что дальнюю, суживающуюся часть дома занимал бассейн.

Лунталэ разместили на постели возле самой воды, принесли ей какой-то напиток и оставили одну. Марии хозяева предложили показать дом и город, если она не устала с дороги. Мария с радостью приняла их предложение.

– Разве постоянный бассейн в жилом помещении не вызывает сырости? – спросила Мария.

– У нас сухой здоровый климат, – ответила Налиэ Чиль. – Дом хорошо вентилируется, и сырости, как видите, нет.

– И Чиль... ваш сын родился и вырос здесь?

– Да, это его дом.

– В доме единственная комната?

– Дом двухэтажный. Посмотрите вверх.

Мария подняла взгляд. Потолок был горизонтальным, отсекающим верхнюю часть помещения – да, там был второй этаж.

– Не забывайте, что у нас маленькие семьи. Первые десять-двенадцать лет ребёнок неотрывен от родителей, и они всегда находятся рядом с ним. Жить вместе с бабушками и дедушками тоже не приходится. Люди до самой смерти сохраняют здоровье, и чем дольше живёт человек, тем в большем уединении нуждается. Мы видимся с людьми, которые готовятся уйти, нечасто – они уже почти не принадлежат этому миру и нам. Если бы не наша привязанность к ним, возможно, мы вообще приходили бы к ним только чтобы испросить совета. Это странно для вас, – заметила Налиэ Чиль, – но наш мир устроен так.

Некоторое время Мария молча обдумывала услышанное, продолжая осматривать жильё гостеприимных лаурков, и вдруг сообразила, чего ей не хватает в этом доме:

– Если дом двухэтажный, то где же лестница?

Налиэ Чиль тихо рассмеялась:

– Её нет. Зачем она нам?

И, встретив удивлённый взгляд своей гостьи, пояснила:

– Вы, наверно, не знаете, что лаурки летают?

Почувствовав, что теряется, Мария покачала головой. Она кое-что знала о лаурках, Чиль бывал у неё в доме, Майран изучал обычаи и язык Лаурка, она сама была исследователем и, когда ещё выходила в Космос, слушала эфир, круг её общения был большим – и никогда она не слышала об этом.

– Это духовное умение, оно приходит по мере развития. Мы преодолеваем гравитацию, потому что дух может всё.

– Но у вас космические корабли и флаеры.

– Так что же? Человек не всегда владеет собой, не каждый раз сосредоточен и готов к духовной концентрации.

– Значит, вы перемещаетесь... таким образом на небольшие расстояния?

– Отчего же? Это зависит от зрелости духа. Для людей старшего возраста расстояний не существует.

– На Лаурке – или в Космосе? – спросила Мария осторожно.

– Всё зависит от зрелости, – повторила Налиэ Чиль. – Лаурки могут летать в атмосфере, но в Космическом Пространстве перемещается только дух. В этом лулы превосходят нас. В старшем возрасте лаурки не пользуются космическими кораблями, а ведь мы не можем без Космоса.

– Я слышала об этом. Но не задумывалась.

– Зрелому лаурку открыт весь мир. Вы замечали, что лаурки зовут себя именем своей планеты? Мы не лауркцы, не лаукиане. Мы – лаурки, как наш дом, наша Родина. Наша планета – это не то, что у нас под ногами, это мы сами. Что же касается умения преодолевать гравитацию... Для ребёнка это определённый этап в развитии – большой этап – когда он научился наконец самостоятельно добираться до верхнего этажа своего дома, который раньше посещал только с родителями. Это означает, что он осваивает собственный дом, и это начало постижения мира, в котором он родился и живёт.

Мария промолчала. Как бы ни было ей интересно это умение, но просить продемонстрировать его было нетактично – она чувствовала это.

– Мы обещали показать вам дом. Хотите посетить второй этаж?

– Да.

– Вы разрешите взять вас за руки? – спросила Налиэ Чиль.

– Доверьтесь нам, – сказал её муж.

Чувство, которое пережила Мария, было сродни чувству полёта во сне – когда не совсем веришь в реальность происходящего. Ноги оторвались от пола, и её понесло вверх легко, словно силой мысли. Без особого страха, но с замиранием в душе она увидела, как комната ушла вниз и перед ней разошлись створки широкой двери. Она снова стояла на твёрдой поверхности. Рядом стояли Налиэ и Дайлче. Мария осмотрелась.

Это была детская. Детская не малыша, а ребёнка начального школьного возраста. Здесь находились кровать, рабочий стол и несколько кресел, игрушки и книжные стеллажи.

– Я ожидала увидеть здесь что-то вроде домашнего храма, – сказала она. – Раз умение добраться сюда – такой важный этап в развитии ребёнка.

– Конечно, это этап, – улыбнулась Налиэ Чиль. – Ребёнок обрёл в своём развитии право на самостоятельность, у него появились его собственная комната и первое уединение.

– Но с этого момента он гарантирован от падения? Здесь большая высота.

– Для этого у него есть родители. Они должны подстраховать и при этом не дать понять ребёнку, что он находится под их опекой. Так малыш учится плавать. Вода всегда возле него, и он падает туда, пока не научится выплывать. А родители рядом.

– Но получается, и Чиль... ваш сын может это?

– Да.

Мария понимала, почему он не упоминал об этом. Если умение преодолевать гравитацию – духовное, то ни к чему превращать его в средневековое шоу.

Она снова осмотрелась. Было довольно странно находиться в комнате без потолка и передней стены – прозрачные, они не являли собой видимой преграды. Но, наверно, спать здесь было хорошо – словно под открытым звёздным небом.

...Город понравился Марии. Они ходили по улицам втроём. Транспорта, как наземного, так и воздушного, было немного, людей – тоже. Здания – в основном одноэтажные, высокие, белые – напоминали Марии дворцы с колоннами в каком-то древнегреческом стиле.

– Скажите, а не могли лаурки оставить свой след в древней архитектуре Земли?

– Возможно. Закон о контактах был принят позже.

– Это жилые дома?

– Нет, учреждения. Это центральная часть города. Как выглядят жилые дома, вы видели.

Посреди широких проезжих улиц шли бульвары, обсаженные такими же непривычными взгляду Марии деревьями с золотисто-зелёной, пронизанной солнцем листвой. Кроны были густыми и словно прозрачными. Мария приблизилась к дереву и наклонила ветку. Да, первое впечатление не обмануло её – листья легко пропускали сквозь себя свет. Что ж, возможно, сухой климат сделал их такими?

– Я, оказывается, совсем ничего не знаю о Лаурке, – сказала она. – И так рада, что могу исправить это упущение!

– Мы рады, что можем помочь вам в этом, – тепло рассмеялись Налиэ Чиль и её муж.

– У вас такие большие расстояния между домами.

– Население небольшое, и нет необходимости в плотной застройке.

– Сколько человек среднее население города?

– Самые крупные города – не больше ста тысяч. Но таких городов немного, и люди живут там не всю свою жизнь, а только периодами, из-за работы на производстве. В основном – восемь-десять тысяч. Есть и небольшие поселения.

– Город, в котором мы находимся, крупный?

– Да. Он обслуживает космодром, здесь учебные заведения и предприятия. В нём около тридцати тысяч жителей.

– Производство – оно полностью автоматизированное?

– Да. Но находится под контролем людей. Кроме того, в производство вносятся усовершенствования, которые обеспечивают люди. Продукты питания машина не произведёт – это дело людей.

«Да, – не могла не согласиться Мария, – произвести пищу – это духовное».

– Вы так же выращиваете злаки и занимаетесь животноводством?

– Конечно, как и все цивилизации.

– Пока вы живёте на Фатолге, ваш дом пустует?

– Дети рождаются нечасто, и население пополняется медленно, места и жилья нам хватает. Главное – чтобы всегда рождались дети.

Они пообедали в небольшом открытом кафе, осмотрели город с земли и с воздуха, побывали в учебных заведениях, которые так интересовали Марию. Домой вернулись уже под вечер.

Прежде чем войти в дом, Мария попросила Налиэ и Дайлче немного задержаться.

– Мне нужно поговорить с вами, чтобы не слышала Лунталэ. Я стала бояться, что зря привезла её сюда.

– Отчего же? – спросила Налиэ Чиль. – Дорогу она перенесла хорошо, и больше опасаться нечего.

– Дело не в дороге. Если Лэман умер, и во время Цикла это откроется ей, что с ней станет?

Налиэ Чиль вздохнула.

– Она уйдёт. Но пусть вас не пугает это, Мария. Если его больше нет в этом мире, она всё равно не сможет остаться, а музыка Цикла направит её, поможет найти путь к душе возлюбленного.

...Лунталэ поднялась им навстречу.

– Мне так хорошо оттого, что я оказалась здесь, – сказала она. – Здесь легко – и хочется жить.

Вчетвером сели ужинать за стол около воды, словно бы прямо под медленно темнеющим небом. Мария с радостью заметила, что впервые за долгое время Лунталэ поела и после ужина даже смогла вступить в разговор.

– Технический уровень у космических цивилизаций сейчас такой, – тихо говорила она, – что можно жить, не вставая из кресла. По одному слову сам приготовится обед, тарелка сама встанет перед тобой на столе и так далее. Но это путь дегенерации, и люди отказались от него. Вы научились жить в содружестве с техникой, она помогает вам и не мешает оставаться собой. А мы исключили технику из своего быта. У нас практически нет даже механики. За водой мы ходим на водоём... Космическая техника пришла к нам со вступлением в Галактическое сообщество, когда Лулулулулус освободили. Нам помогли построить космодромы, мы обслуживаем их – но мы не хотим пустить никаких технических усовершенствований в свои дома и школы.

– Ваш прогресс духовный, а не технический, – сказал Дайлче Чиль. – Вы – высокоразвитая цивилизация, идущая по нетехническому пути, и достаточно сильны, чтобы не свернуть с него под влиянием другого мира. Иначе никаких космодромов не было бы на Лулулулулусе.

– Это так, – тихо согласилась Лунталэ. – Мария, спасибо, что привезли меня сюда! Чиль, спасибо, что приняли нас!

После ужина расстелили постели прямо на полу за тонкими, как завеса воды, занавесками. Но не легли. Вышли в сад.

Стемнело. Небо было высвечено яркими близкими звёздами. Их свет пронизывал листву. Было тихо.

«Вот здесь рос Чиль, – снова подумала Мария. – В этом доме, в этой близости к звёздам... Как воспринимает себя маленький лаурк, родившийся в таком мире?»

– Скажите, Чиль, – обратилась она к стоявшей рядом с ней Налиэ. Здесь, у лаурки дома, Марии легко было называть её так – в соответствии с традициями её Родины. – Вы прилетели домой из-за нас с Лунталэ? Чтобы мы могли попасть в Храм и прослушать Цикл?

– Если всё делаешь правильно, Великий Космос помогает тебе, – ответила лаурка. – Мы собирались лететь сюда, потому что искали подходящий Цикл для вас. А получилось, что вернулись насовсем – на многие годы.

Мария удивлённо посмотрела лаурке в лицо. Налиэ Чиль и её муж обняли друг друга за плечи.

– У нас будет второй ребёнок, – сказала Налиэ.

Марии на глаза навернулись слёзы.

– Я поздравляю вас, – прошептала она. – Я от всей души за вас рада.

Лунталэ обернулась.

– Как счастливы вы! – сказала она с глубоким чувством.

– И что же теперь? – спросила Мария.

– Ребёнок – главная ответственность лаурка, и мы должны соблюдать строгие правила жизни. На многие годы мы больше не принадлежим себе. Мы счастливы.


Было ещё темно, когда Налиэ Чиль и её муж, Мария и Лунталэ сели во флаер. Он поднялся высоко, и первые солнечные лучи осветили его, когда земля внизу оставалась ещё в темноте. Но постепенно рассвело. Флаер шёл над горами.

Ранним утром они прилетели к Храму. Он стоял посреди огромного предгорного луга. Местность была холмистой, заросшей вольными травами и редкими невысокими деревцами. Храм поразил Марию. Он представлял собой сложенные из грубого камня стены без окон с высокой аркой входа. Крыши и потолка не было – помещения Храма стояли под открытым небом, сообщаясь между собой толстыми арками. Эти арки, как узнала позже Мария, служили для желающих укрыться от дождя. По периметру помещений вдоль стен росли деревья, их кроны не закрывали неба. Под ногами росла трава, в которой запутались мелкие цветы.

Людей было много. Они стояли или прохаживались по лугу, не заходя внутрь Храма, поодиночке или по двое, по трое. Это были не только лаурки, но и представители других цивилизаций. Мария и Лунталэ остановились недалеко от входа. Вскоре из арки вышли несколько лаурков, чуть склонились перед собравшимися.

– Это служители Храма, – пояснила Налиэ Чиль. – Они постоянно будут рядом. Если вам что-то понадобится, обращайтесь к ним.

Вместе с собравшимися Мария и Лунталэ в сопровождении Налиэ и Дайлче вошли в Храм. Люди стали расходиться по помещениям.

– Располагайтесь, где вам хочется, – тихо сказала Налиэ Чиль.

– А где же исполнители? – спросила Мария.

– Вы не увидите их до окончания Цикла. Может быть, не увидите вовсе. Они долго готовились к этому Исполнению и сейчас погружены в глубокую духовную работу. Цикл большой, и он потребует от них много сил.

Дайлче Чиль передал Марии небольшой свёрток.

– Это накидки на случай плохой погоды или если озябнете ночью. Больше ни о чём не заботьтесь – служители Храма обеспечат вас необходимым. А теперь – нам пора уходить. По окончании Цикла мы встретим вас и надеемся снова увидеть своими гостями.


В помещениях не было никакой мебели. Люди располагались на траве под деревьями. Помещений было много, а пришедшие стремились к уединению, поэтому вскоре Мария обнаружила, что они с Лунталэ остались одни. Мария развернула накидку, хотела постелить её Лунталэ, но девочка отказалась. Мария присела, потом легла навзничь, в густую траву. Взгляд обратился к небу. Оно было высоким, синим, но всё говорило ей, что она не на Земле – это был другой мир. Дышалось легко, от травы исходил аромат незнакомый и лёгкий. Лунталэ тоже легла.

Музыка появилась незаметно. Она обступила со всех сторон, и, осознав её, Мария отдалась звучанию, забыв о времени, о себе, и даже о Лунталэ. Потом словно очнулась, повернула голову. Девочка лежала с закрытыми глазами, и из-под век её выскальзывали слёзы.

– Лунталэ, плохо тебе? – спросила Мария.

– Нет, – ответила девочка тихо.

Время шло легко, словно ничего не задевая в душе и теле. В какой-то момент Мария увидела перед собой человека, служителя Храма. Он молча расстелил перед ними салфетку, поставил маленькие чашки с каким-то кушаньем и кувшин с напитком, положил двузубые вилки и указал рукой на одну из арок.

«Там вода», – поняла отчего-то Мария и благодарно кивнула.

Служитель ушёл. Мария тронула за руку Лунталэ. Девочка молча села, взяла чашку. Это был какой-то распаренный злак, смешанный с орехами, мёдом и ещё чем-то, что было не определить.

Солнце склонилось к закату и ушло за стену Храма. Стемнело, и высветились звёзды. Мария лежала, глядя на их медленное вращение над собой. Она не знала, спала ли и существовала ли вообще. Её душа бродила где-то между этих звёзд и гор. Музыка наполняла её и весь мир – звучание незнакомых инструментов, уже слышанных ею, и голосов, то сильных мужских, то нежных женских. Это была музыка Творения.

Наутро перед ними снова поставили чашки с едой. Мария пошла к источнику и увидела вход в какие-то подземные помещения Храма.

«Что там?» – подумала она. Словно в ответ на её мысль рядом остановился служитель.

– Идёмте, – тихо позвал он.

Они спустились по широким ступеням и, пройдя немного вперёд, снова оказались под открытым небом. Здесь был естественный водоём.

– Здесь можно совершать омовения, – сказал Служитель. – Вода проточная и прогревается даже ночью. Там, – указал он рукой на дверь, – можно сделать то, для чего нужно уединение. А если вы подниметесь наверх и войдёте в арку рядом с той, через которую спустились сюда, то найдёте место, где готовится пища.

Закончив пояснения, служитель не ушёл. Он стоял и ждал.

– Иркмаан, – сказала Мария, решившись, – со мной лульская девочка, и я опасаюсь за неё.

Служитель опустил взгляд.

– Мы знаем о ней. Мы рядом.


Мария продолжала наблюдать за Лунталэ – осторожно, чтобы не потревожить её своим взглядом, и не решалась оставлять надолго одну. Когда снова стемнело, Мария отвела её к водоёму. Лунталэ скинула одежду и погрузилась в воду. Она плавала, словно родилась в воде, и её волосы стелились за ней светлым плащом. Мария тоже вошла в воду и потом ещё долго ждала на ступенях, пока выйдет Лунталэ. Они вернулись на прежнее место под звёздным небом и снова легли. Лунталэ не произнесла ни слова, и Мария ни о чём не спрашивала её. Она накрыла её накидкой, свою подложила себе под голову – она не чувствовала холода. А музыка всё звучала – не прерываясь, не прекращая своего могучего воздействия на душу.

Звёзды сияли ровно и близко. Где-то там, в зазвёздной дали, были Ллэйд и Майран.

Майран откликнулся первым. Она ясно увидела его сидящим за столиком в кафе на берегу какого-то изумительной красоты залива. Он разговаривал с человеком, землянином в форме КЭРРа. Рядом сидела Фарите с маленьким Дарми на коленях.

Видение было коротким и оставило странное тревожащее чувство. Словно Мария увидела такое, о чём сын не хотел бы ей рассказать. Или если бы и рассказал... Дело было в том, что она не умела управлять спонтанно открывавшимися ей видениями, не могла закрыть от себя самой то, что её не касалось. Она понимала, что этому можно научиться, но пока не умела и испытывала неловкость, словно подглядывала за близким человеком.

Эти переживания на какое-то время вывели её из состояния душевного покоя. Но музыка звучала – негромкая, словно исходящая от звёзд, и Мария снова забылась.

Теперь к ней приблизился муж. Он словно оказался рядом, но не входил в её сон наяву, а ждал, готова ли она принять его. И всеми силами души Мария рванулась к нему навстречу. И тогда она увидела его. Он стоял, склонившись, в двигательном отсеке корабля и, прислушиваясь, осторожно устанавливал под крылом главного реактора взрывное устройство. В его душе была затаённая, болезненная злость, обида на всех, на всё.

И она говорила ему то, чего никогда не произносила даже мысленно. Это были горькие слова упрёка:

«Ллэйд, слышишь ты меня? Что ты делаешь там, у пиратов, когда я жду тебя семь лет? Лет! Не дней, не недель, не месяцев! Как смел ты уйти, ни в чём не разобравшись? Поверить в то, что я тебя предала, когда ты – единственный в моей жизни?»

Но он не слышал её...


Дни шли, сливаясь в один большой, не именованный никакими названиями и датами. Была только музыка и смена времён суток. Постепенно Мария начала заниматься делами, готовить еду, убирать помещения Храма – длительное безделье было тягостно. Несмотря на крохотные порции, она не испытывала голода и видела, что многие едят ещё меньше. Некоторые, и в их числе Лунталэ, вовсе отказались от пищи. Это встревожило Марию, но служитель, к которому она обратилась, посоветовал не настаивать, сказал, что это идёт напряжённая духовная работа – Лунталэ ищет восстановления утерянной связи с Космосом и вся ушла в энергии.

Тревожась за неё, Мария старалась быть рядом. Лунталэ лежала, почти не двигаясь, с закрытыми глазами, или её взгляд был устремлён в небо и на листву деревьев, игравшую на лёгком ветру. Когда приходили небольшие шумные дожди, она отказывалась уйти под арку, садилась и подставляла лицо под струи воды. Потом снова лежала, давая своей одежде высохнуть прямо на теле и не замечая связанных с этим неудобств.

Постепенно Мария перестала упрекать Ллэйда. Он был таким, и таким она его любила. Она хотела одного, чтобы он вернулся. Освободившись от обиды, она поняла, что информация, которую она хочет сообщить ему, стала словно бы легче, и такую её проще передать на немыслимое расстояние через Космическое Пространство.

Звёзды вращались над Храмом, и Мария чувствовала, что её всю постепенно пронизывает не испытанная раньше лёгкость. Ей казалось, что раскинь она руки – и сможет лететь, как птичье перо или пушинка травы, подхваченная потоком воздуха. Тело становилось отдохнувшим, в мышцах ощущалась упругость.

– Какое сегодня число? – спросила Мария у служителя.

– Двадцать восьмое баймир.

До окончания Цикла оставалось двенадцать дней – и она испытала сожаление, что это соприкосновение со Вселенной, жизнью и собой должно будет закончиться.

...Лунталэ словно уходила постепенно всё дальше. Каждую ночь Мария отводила её к водоёму. Но в одну из ночей девочка отказалась пойти, это же повторилось на следующую. Больше она не поднималась на ноги, не реагировала на обращённые к ней слова. Иногда на её лице отражалось волнение, это было связано с усилением напряжения в непрерывно звучавшей музыке. Потом девочка успокаивалась и снова погружалась в себя. И молчала. С момента, как ступила на территорию Храма, она не произнесла почти ни слова.

На Лаурке был день, и Мария хотела идти в то помещение Храма, где на разостланных на траве скатертях в деревянной посуде измельчались орехи, распаривались на открытом огне и перетирались с мёдом злаки, и всё это перемешивалось с семенами каких-то трав, а также готовились травяные отвары, но при взгляде на Лунталэ задержалась и снова присела около неё на траву.

Девочка лежала закаменев. В её тонкой, словно прозрачной фигурке было что-то безжизненное, и Мария не решилась уйти. Это продолжалось довольно долго, потом Лунталэ вдруг быстро поднялась в глубоком волнении, устремила руки к небу. Её взгляд обратился вверх, лицо обдул порыв ветра, отбросив назад одежду и волосы.

Мария поднялась вместе с ней, оглянулась, не зная, что делать, и увидела служителей Храма, бесшумно вставших поблизости наготове. Один из них сделал ей останавливающий жест.

Лунталэ вся устремилась вверх, исполненная такой силы, словно могла взлететь – и вдруг вскрикнула и упала на траву.

Двое служителей осторожно уложили её, третий, так же знаками прося соблюдать молчание, пригласил потрясённую Марию за собой в соседнее помещение Храма.

– Что с ней? – спросила Мария испуганно. – Она умерла?

Служитель улыбнулся:

– Нет, вернулась к жизни.

Уже зная, что у лаурков смерть не всегда называется смертью, Мария хотела спросить уточнения, но служитель заговорил сам:

– Она жива и очнётся.


Лунталэ очнулась на следующее утро перед рассветом. Она поднялась и радостно обняла Марию. Снова ничего не сказав, она убежала к водоёму, и пошедшая за ней Мария увидела, как девочка плещется в воде, словно золотая рыбка. Мария присела на ступеньку у водоёма, с улыбкой наблюдая за ней.

Лунталэ действительно ожила.

Наплескавшись, она выскочила из воды, мокрыми руками взяла Марию за руки, приложила их к своему лицу и, накинув одежды, убежала. Мария нашла её снова лежащей с закрытыми глазами на их прежнем месте.

Мария легла рядом. Музыка звучала, и на душе было радостно.

Когда подали завтрак (он был поздним, а обеда здесь по многовековому укладу не было), Лунталэ села и взяла в руки чашку.

– У тебя что-то произошло, Лунталэ? – спросила Мария.

– Да, – улыбнулась девочка. – Лэман меня нашёл. Он скоро придёт сюда.


Лэман пришёл через несколько дней. В Храме было трудно уследить за временем, и Мария не знала, сколько дней и ночей сменилось после того утра. Он вошёл в арку и остановился. Лунталэ быстро обернулась на траве. Такой же тонкий, как она, немного выше её ростом, он был серьёзен и молчал.

Они смотрели друг на друга и не двигались, словно на долгие мгновения им было этого достаточно. Потом Лунталэ поднялась. Они медленно сошлись, обняли друг друга и замерли.

Тогда, в сопровождении двоих служителей Храма, в арку вошёл ещё один человек. Мария вскрикнула и бросилась к нему; рыдая, припала к его плечу. Он прижал её к себе, и желаннее этого мига не было в её жизни.

...– Можно ли моему мужу остаться в Храме? Ведь он не слышал начала Цикла, – спрашивала Мария, ещё не совсем придя в себя, волнуясь и не выпуская его руки.

– Обычно мы не позволяем этого, – ответил служитель. – Цикл – огромная энергетическая работа, вы проходите её с самого начала, а теперь он близится к завершению. Но поскольку ваш муж пришёл в результате вашего поиска, а вам надо дойти Цикл до конца, пусть он останется.

Лэман и Лунталэ стояли всё так же, обнявшись, слившись друг с другом, и, чтобы не мешать им, Мария и Ллэйд перешли в соседнее помещение.

Они сидели близко друг к другу и тихо разговаривали. В Храме это не поощрялось, но им слишком много надо было сказать друг другу.

– Прости. Я осёл, дурак, но я света белого не взвидел от ревности. В девятнадцать лет иметь такого большого сына – когда я сам, сам заставлял его взрослеть не в ногу со сверстниками! Я едва не убил его, когда увидел на Терции – мне в голову не приходило, что жизнь может идти как-то не так, как я хочу... Мне не хватило веры в вас, но, видит Великий Космос, я усвоил урок!

– Тише, – с улыбкой напоминала Мария.

– Из-за своей гордыни я едва не дал умереть Фарите – родной племяннице, потому что считал, что знаю, какой негодяй Капитан... Мне достаточно было подумать о том, что он переживает, и открыть дверь, чтобы помочь ему – и я бы нашёл их обоих!

Мария не совсем понимала его, но для подробных рассказов, она знала, у них будет теперь время – главное для неё совершилось.

Ллэйд легко подчинился распорядку Храма, усмехаясь, взглянул на крохотную порцию, которую на ужин поставили перед ним, и спросил у служителей, нет ли для него какой-нибудь работы. Ему ответили, что ничего кроме обычных дел по хозяйству предложить ему не могут, и он смирился. Ему не пришло в голову покинуть Храм до окончания Цикла, он и так не видел жену слишком долго.

Лэман и Лунталэ пришли к ним на следующий день. Они держались за руки и словно окружены были лёгким общим сиянием – глубоким счастьем и умудрённостью, вынесенной из испытаний, светились их глаза, лица, и Мария подумала, что недаром, наверно, семейная пара считается у лулов чем-то единым, навеки связанным. Было немыслимо разлучить такое.

Как будто прочитав её мысли, Лунталэ сказала:

– Мы никогда больше не расстанемся.

Лэман взял руки Марии и Ллэйда, приложил их к своему лицу.

– Если бы не каждый из вас и не ваш сын, нас бы не было в этом мире и наш духовный путь остался бы не пройден. Высшие Силы да пребудут с вами! Да сбудется всё, о чём вы мечтаете!


По окончании Цикла их встретили Дайлче и Налиэ Чиль.

– Мы рады, что Цикл оказался настолько целителен! – сказал Дайлче.

Им представили Лэмана и Ллэйда, исполненные огромной радости, стали благодарить за помощь, которую оказала им чета лаурков.

– Если бы не великая Музыка Храма, я не вернулась бы к жизни и не услышала бы Лэмана, – сказала Лунталэ, – я не нашла бы энергий, чтобы он смог исполнить назначенное. Но здесь, в Храме, где усилием стольких людей создаётся прямая, открытая связь с каждой клеткой Вселенной, энергия есть – благодарение Звёздам! И Космос слышит просящего.

– И я неизвестно когда бы ещё прозрел, и что бы со мной стало, – сказал Ллэйд. – Словом, спасибо вам. От всей души.

– Мы рады. И так же рады повторить своё приглашение: проведите ещё двое суток у нас, и потом вы сможете улететь прямым лайнером на Землю. Что же до лайнера на Лулулулулус, мы узнаем, когда будет ближайший рейс и закажем билеты.

– Прежде чем возвращаться домой, – сказала Лунталэ, – мне хотелось бы побывать на Земле, чтобы проститься с Дарми. Я люблю его, как люблю его мать.

– Это будет замечательно, – ответила Мария.

– Два дня – срок достаточный, – поддержал Ллэйд, – чтобы заказать билеты на наш рейс для Лунталэ и Лэмана. Единственное, Майрана и Дарми нет сейчас на Земле. Они не вернулись ещё с Антлоиты. И вам придётся подождать у нас их возвращения.

Лэман сказал радостно:

– Если позволите, мы подождём.