Черный брод 3

Староста

- Скоро Урсус придёт. Он тут всё ходит, город фейри ищет. Ешь пока, - староста подвинул мне тарелку с кашей и сам принялся с аппетитом есть.

- Фейри? - я от удивления не донесла ложку до рта, плюхнув её в тарелку.

- Мм. Уху.

Поглядев, с каким аппетитом и скоростью староста молотит еду, поняла, что спрашивать его в данный момент о чем то бесполезно. Нет, ну точно ведь измененный - магией и зельями. Сила, реакция, аппетит, в конце концов. Инересные, однако, дела творятся в этой богами забытой деревушке.

Следующий вопрос я брякнула, не подумав.

- Сколько Вам лет, Синек?

- Не успокоишься ведь, не так ли? - староста прищурился и отодвинул от себя тарелку с обглоданой курицей, - мне 232 года. Наверное больше, чем тебе. Но я не маг. Больше - нет.

Я медленно кивнула, а староста повернулся на скрип отворяемой двери.

- Урсус, заходи. Твоя ведьма тут, - староста повернулся ко мне, - если хочешь, могу рассказать то, что тебе так интересно. Поговорить тут особо не с кем - народ дикий, не образованный. Демона своего бери, мы с ним часто вечерами чаевничаем. Вечера тут долгие, особенно когда приходит зима. Хоть како-то развлечение.

Мы шли по заснеженной улочке. Ракшас был молчалив и задумчив, и, казалось, решал какую то сложную задачу в своей голове.

- Урс... Расскажешь про фейри?

- Расскажу. Давай только до дома дойдем.

До дома мы не дошли. Навстречу нам из переулка вывернул огромный растр;панный мужчина,  одетый не по погоде. Плаща на нем не было, только старая рубаха, латаная местами, а местами - словно проженная искрами, фартук из какого то непонятного материала, штаны и сапоги. Сам он был бледен, а его довольно молодое лицо странно сочеталось с некогда черными, а теперь большей частью поседевшими волосами, выбившимися из хвоста, в которые они были собраны.

- Урсус, Ваклав пропал. Сначала с утра Л;ля пропала, ну ушла, как обычно, я в кузнице работал, малец подле меня крутился. Потом покормил его, положил спать, ушел дела доделывать. Пришел - двери на распашку, внука нет.

- Следы есть? - Демон нахмурился ещё больше.

- Да где ж поймешь, развезло всё, после заморозило и засыпало, да ещё на телеге несколько раз проехали, - казалось, ещё немного, и кузнец заплачет.

- Идём.

До кузницы добрались скоро. По просьбе ракшаса я сотворила поисковое заклинание, и вот уже полчаса мы брели по полю,  силясь отыскать под свежим снегом едва набитую тропку, ведущую, как сказал кузнец, к дальнему роднику. Издали мы услышали женский смех, а затем песню:

"Ах мой милый, приходи ко мне, приходи,
На других мой милый ты не гляди,
Ах мой милый, позови меня в лес,
Там где фейри, где город чудес,
Ах мой милый, на них не гляди, не гляди,
Да не трогай беды, уходи, уходи, уходи,
Лель-цветок, милый мой, для меня ты не рви,
Ой сердечку тревожно-тревожно в груди...
Не послушался милый, мой милый теперь
Потерял облик свой, да и стал дикий зверь,  дикий зверь... "

И снова женский смех.

Около оврага, который промыл родник, всё было истоптано теми же следами, что и у дома Кривой Эвинки, а на дне, у самого родника, прямо на снегу сидела хорошенькая рыженькая девушка, и качала на руках маленького спящего ракшаса. Увидев нас она счастливо рассмеялась. Кузнец и Урсус бросились к ней. Ракшас забрал ребенка, а кузнец поднял из сугроба и сгр;б в объятия дочку.

Когда мы вернулись домой, на улице сгущались сумерки. Я накормила Дею, и, подумав, переоделась в темно-красную длинную рубаху. Пусть платьев я не носила отродясь, но иногда хотелось чего то этакого. Девочка я, в конце концов, или где? Хорошо подумав, стала искать черный плетёные пояс, который подарили мне в одной деревеньке, в придачу к монетам, за изгнание полевого пакостника - мелкого нечистика, портящего посевы.

Что то тяжелое плюхнулось прямо в ладонь. Кулон, подаренный на прощание Мертвым Шаманом из Озерного края. Вздрогнула, сердце кольнуло.

Урсус тихо подошел сзади и, наклонившись, уткнулся в волосы.

- Что это?

- Ничего, - я торопливо кинула кулон обратно, нашла таки пояс и повязала на талию, - ид;м?

- Ид;м, - выдохнул Урс, - но я бы лучше остался дома. Устал.

- Староста будет ждать. К тому же, знаю я твоё "устал".

Урс усмехнулся, но спорить не стал.

Когда мы пришли, в доме старосты был ещё кузнец, которого, как оказалось, зовут Валко. Надо же, полдня вместе пробегали, а я даже имени спросить не удосужилась.

 Степанка, старостова жена, возилась с пирогами, и умудрилась даже припахать к этому занятию совершенно обалдевшую от такого поворота меня. Раз, и я уже леплю маленькие пирожки с мясом и крупой и сажаю их на большой противень. Нда, волшебная женщина. Впрочем, что ждать от жены бывшего боевого мага? Именно так я для себя определила старосту.

Сели за стол, кузнец и староста выпили немного горькой настойки, ракшас пить не стал, они все не пьют, да и, как шепчутся, не берет их хмель. И староста повел свой рассказ:

 - Я родился в семье преуспевающего купца, торговца тканями. Дар мой проявился довольно рано, лет в шесть, и был достаточно сил;н. Отец нанял мне частного учителя, мне пророчили прекрасные перспективы. В детстве я смотрел в небо и видел будущее. Оно принадлежало мне, - староста вздохнул и замолчал не надолго, - мне было десять, когда я прошел отбор и уехал в обитель, где готовили королевских боевых магов. Моё тело успешно выдержало изменения магией и зельями, наконец пришел день, когда мы должны были полностью раскрыть свой внутренний источник...

Синек замолчал, глядя перед собой невидящими глазами. Остальные мужчины то же молчали, опустив глаза. Было ясно, что они слышат эту историю не первый раз.

- И что же было потом, Синек? - спросила я замолчавшего старосту.

- А ничего не случилась, ведьма. Ни-че-го. Мой внутренний источник не разгорелся ярким пламенем. Но и не погас, убив меня мгновенно. Он стал постепенно слабеть и ослабел до маленькой искорки в течении трех лет. Меня изучали, как феномен, ставили эксперементы, спасибо хоть не препарировали. А потом отпустили, так и не найдя причины, но найдя в старинных рукописях упоминания о паре подобных случаев. Дальше всё просто - моё тело не утратило выносливости и регенерации, я стал наёмником. Через некоторое время я понял, что почти не меняюсь. Через пару десятков лет мне надоело бегать по лесам с мечом и я сменил кольчугу на мантию учителя. Пробовал заниматься торговлей, потом был даже войтом какое-то время, а когда надоело уплыл на корабле с варварами с северных островов. Навидался всякое - людей, черных как смоль, духов пустынь, сплетающих песчаные бури в смертельном танце, сокровища, какие и не снились, джинов и прочие диковины. А потом вернулся, и осел в этих краях. Теперь-то ты довольна, ведьма?  Я ответил на твои вопросы?

Я кивнула.

- А ты, Валко, расскажешь свою историю? - спросила я хмурого кузнеца.

Тот медленно поднял на меня холодные, словно речной лед, светло-серые глаза.

- Если это как-то поможет, - тихо ответил он, - конечно расскажу.