Зеркала судьбы. Глава 74

– Эй, вы! Да, я к вам обращаюсь, бараны! Вы что, оглохли? Бескин, Личик, о чем это вы там шепчетесь? – закричал Серок.
Он стоял на высоком крыльце и внимательно наблюдал за больными, гуляющими в маленьком тесном больничном дворике, напоминающем колодец. Один час в день пациентов полагалось выгуливать на свежем воздухе, и Аркадий с профессором воспользовались этой возможностью, чтобы обсудить план побега.
– Да я, Тихонович, доказываю ему, этому неучу, что две параллельные линии в бесконечности все же пересекаются, а он не верит! Но вы-то знаете, что я прав, так ведь?
– Ну да, ты – целый профессор. Ясное дело, тебе виднее, – усмехнувшись, согласился Серок. – От забора отойдите. В центре гуляйте, со всеми.
– Хорошо, Тихонович, будем со всеми.
Они прошли в центр круглого двора и слились с толпой больных в выцветших телогрейках и полинявших, давно отживших свой срок шапках-ушанках с надписью «ПБ Белые Яры».
– Так вот, слушайте дальше, профессор. Я, как вы понимаете, к сожалению, бежать не могу. На принудработы меня из отделения не выпускают. И только вчера из наблюдательной палаты в шестую перевели. Придется вам одному бежать.
– Вы что, издеваетесь? Меня же сразу поймают и заколют аминозином и галоперидолом.
– Николай Григорьевич, у вас украли три года жизни. Понимаете, три года! Неужели вам этого мало? – Аркадий посмотрел в лицо профессору. – И поймите, надеяться нам с вами, к несчастью, не на кого. Ни семьи, ни настоящих друзей, как выяснилось, у нас нет.
– Да, три года тюрьмы – это, конечно, немало. Это срок, – согласился Личик после некоторого раздумья. – И как вы себе представляете мой побег?
– Ну вот это уже другой разговор. Завтра, если память мне не изменяет, среда. И приедет «купец», будет отбирать больных на работу. Ваша задача, Николай Григорьевич, попасть в бригаду, которая грузит картошку на спиртзавод. Это нетрудно. Работа тяжелая, и желающих немного. Тем более, на дворе холод собачий.
– Но там же поле, все на виду!
– Правильно. Слушайте дальше, не перебивайте... И делайте вид, будто вы мне что-то объясняете, показываете какой-то чертеж. Ну, изобразите активность, а то Юрок на нас с интересом поглядывает.
Профессор достал из внутреннего кармана замусоленную тетрадь и огрызком карандаша принялся писать в ней в столбик цифры.
– Вот так, хорошо, – Аркадий стал тыкать пальцем в тетрадь. – Итак, слушайте дальше. Вы постараетесь залезть в кузов на весовой. Там машина стоит минут пятнадцать, пока происходит процедура взвешивания, – у меня точные сведения от алкоголика из пятой палаты. Нормальный мужик, кстати. Жена с участковым связалась, и они его сюда упекли, чтоб не мешал. Сейчас из квартиры выписывают.
– Ну, допустим, залезу я в машину, полную мешков картошки, а меня при выезде сразу застукают. В кабину же я не сяду.
– Нет, не все так просто. Не застукают, если действовать будете правильно. Я договорился с одним больным, – тут Аркадий сделал паузу, решая, стоит ли называть имя помощника, – не буду его называть сейчас, потом скажу. Так вот, при загрузке второй машины – слышите, именно второй! – он положит в кузов возле кабины водителя два больших пустых ящика. Ваша задача, когда машина будет стоять на весах, незаметно залезть в один из них и наверх передвинуть мешок картошки. Санитар в это время заходит в конторку за деньгами. Ясно?
– Ох, ну, допустим, все пройдет, как вы сказали. Я попаду в город на спиртзавод. А что дальше? Без документов, без денег, в больничной телогрейке и брюках... Меня тут же схватят и привезут обратно. Это ведь ежу понятно!
– Да, – промолвил Аркадий, – это самое слабое место моего плана, согласен. Позвонить неоткуда. Если вы попробуете войти в какой-нибудь офис, сотрудников, конечно, насторожит ваш, скажем так, неформальный вид. Поэтому, дорогой Николай Григорьевич, вам любыми путями надо добраться до офиса «Торговый дом Егорьевский» и попросить кого-нибудь передать записку директору. Запомните: Петровой Елене Владимировне. Понятно? Улица Новостроевская, восемнадцать, возле рынка. Это в центре.
– Да, вроде понял. Постараюсь. А от спиртзавода пешком далеко?
– Я не знаю, профессор, где находится спиртзавод. Скорее всего, в городе их несколько, но пешком до центра с окраин часа три-четыре ходьбы. Осилите? Я приготовил вам «ссобойку»: сухари и немного сахару. Завтра отдам.
– Спасибо.
– Да, вот что, профессор. Ни в коем случае не отдавайте записку на посту охраны. Она вневедомственная и не подчиняется руководству «Торгового дома». Сами понимаете, вас будут искать, и они могут быть предупреждены. Справитесь?
– Постараюсь. А если мне просто в милицию обратиться сразу, как только в город попаду?
– Вы что, с ума сошли?! – недоуменно спросил Аркадий. – Вы это серьезно или так, для смеха?
– Да с ума я уже три года как сошел. Действительно, будем считать это неудачной шуткой, – с горечью сказал Николай Григорьевич. – К сожалению, сумасшедший дом не ограничивается этими стенами. Ну да ладно.
– Тут вы правы: с миром, в котором мы живем, явно что-то не так. Но сейчас нам надо больше о себе думать. Пусть мир обождет.
– А дальше-то что со мной будет, если все пройдет удачно и я смогу убежать? М-м-м, что со мной будет, если не смогу, я хорошо представляю.
– Объясните ситуацию Елене, скажете: если меня не вытащат отсюда через пару-тройку дней, я не выдержу этих пыток и подпишу все бумаги, которые они мне подсунут. А потом они меня, конечно, грохнут, – Аркадий немного помолчал. – Или сам все решу. Тизерцина у меня скопилось достаточно – не то что человека, лошадь можно убить.
– Аркадий Яковлевич, я постараюсь все сделать правильно. Добраться до Петровой, передать записку. А вы обещайте с тизерцином не спешить, хорошо?
– Спешить не буду, но и медлить не намерен. Если фокус не удастся, я дальше тянуть эту лямку не хочу. Мне защищать нечего, у меня, Николай Григорьевич, ничего в жизни не осталось. А то существование, которое мы сейчас ведем, – это вообще не жизнь, – Аркадий наклонил голову и сделал вид, что поправляет пуговицу на телогрейке.
– Не отчаивайтесь, Аркадий Яковлевич. Помните, это большой грех, – зашептал Личик ему на ухо.
Несколько минут они стояли молча.
– А все же, что будет со мной? Вы так и не ответили.
– С вами, если доберетесь, поверьте мне, все будет хорошо. Накормят, напоят, разместят, дадут новую одежду, деньги и отправят обратно в Новосибирск. Но это я надеюсь сделать уже сам. Вы все поняли, Николай Григорьевич? Вторая машина. Весовая. Ящики. Петрова. «Егорьевский». Улица Новостроевская, восемнадцать. Запомнили?
– Да, понял. Все запомнил, – твердо сказал Личик. – Честно говоря, страшно. Здесь я как-то приспособился, обтерся. Иногда редактирую статьи и письма, которые наш хозяин пишет в разные инстанции. А мне, глядишь, кусочек шоколадки или колбаски. Живу!
– Да вспомните, черт возьми, Николай Григорьевич, что вы ученый, профессор, автор открытия, которое может перевернуть мир. Поборитесь, в конце концов, со своей судьбой! Через год-два нас нельзя будет отличить от них, – Аркадий кивнул на непрерывно раскачивающихся из стороны в сторону больных с открытыми ртами, из которых капала слюна и вываливались языки. – Знаете, что это?
– Да, знаю. Астазия-абазия.
– Правильно, профессор, синдром передозировки нейролептиков. Даже я знаю. Вы хотите кончить жизнь так же?
– Нет, конечно.
– Ну тогда надо рискнуть, ничего не поделаешь, похоже, другого выхода нет.
– Не надо, Аркадий Яковлевич, меня агитировать за советскую власть. Я сделаю все, что в моих силах. Но обещайте: если все пройдет удачно, вы расскажете мне о вашей встрече с... Ну, о вашем путешествии в... и ощущениях, и позволите мне изучить браслет.
– Обещаю. Давайте расходиться, а то эти Юрки с Серками что-то подозрительно смотрят на нас. Ах, черт, блин! Ну-ка, ударьте меня... Быстрее!
– Что?! Вы в своем уме?
– Надеюсь, нет. Мы же в психушке. Ну, бейте! Серок к нам идет.
– А-а-а! – закричал профессор. – Так ты не веришь мне, ученому, академику! Так получи, сука! – он достаточно убедительно ударил Аркадия кулаком в грудь, да так, что тот отлетел метра на два и чуть не упал.
– Да я тебя, крыса ученая, сейчас в порошок сотру! – с удивлением и неподдельной злостью сказал Аркадий и сделал шаг к Личику.
– А ну, разошлись! Прекратить! Быстро по углам, петухи! Вот, Юрок, правильно говорил шеф: дружбы среди психов быть не может. И это хорошо.
– Ладно, Серок, давай загонять их в отделение. Час погуляли – и будет.
– Конец прогулки! – закричал Юрок и открыл тяжелую дверь.
Больные гуськом потянулись в палаты.