Ругачий батюшка

Начинать церковную жизнь человеку бывает непросто. И многие думают, что важно, к какому священнику на приход ты попадешь. Например, книги в церковных лавках рассказывают о живших недавно духоносных батюшках, которые могли почти сразу привести человека к покаянию и изменению жизни.

Но существует правило, переданное нам от отцов: ходить в свой, ближайший, приходской храм. А что, если там служит грубый или совсем как бы и "не духовный" священник?

Но в том-то и дело, что церковь - она Христова, а Дух Божий живет в ней, совершая неведомые никому тайные чудеса, в том числе и над нашей падшей природой. И чем меньше мы ждем, тем больше получаем.

Я расскажу историю двух прихожанок, мамы и дочери, которая началась еще в 90-е и продолжается сейчас.

Нина пришла первый раз в свой приходской храм, когда он только открылся. Еще недавно в полуразрушенном каменном здании на окраине города, почти в селе, было зернохранилище. И вот, его передали церкви, начались давно забытые окрестными жителями богослужения.

Кто может себе представить, что такое восстановить просторный сводчатый каменный храм, посочувствует отцу Василию, который был назначен в нем служить. Он был один. Ни дьякона, ни алтарников, ни пономаря. Только несколько бабушек, дребезжаще-усердно поющих неизменно шестым гласом.

После времен полуподпольного существования христианских душ, само существование храма недалеко от дома казалось Нине совершенно чудесным. И, конечно, священник. В солидном возрасте, статный, благообразного вида, с прекрасной наполовину седой бородой и длинными волосами он являл пример строго настоятеля. Не было в отце Василии и тени лукавства или елейности.

Он говорил всегда прямо и громогласно. А высокие мощные своды разносили эхом его слова:
- Ну куда ты прешь наперерез священнику со своей свечкой, мать? - батюшка останавливался во время каждения храма и начинал отчитывать неопытную прихожанку.
А правила поведения в храме никто толком тогда и не знал.

Лишь пытливая Нина, прочитавшая при первой возможности "Смысл и значение христианского богослужения" понимала, что надо делать: не ходила по храму во время чтения Евангелия или шестопсалмия, не разговаривала с соседками во время Херувимской.

Большинство же пожилых женщин - первых прихожанок огромного и полупустого храма предпочитали слушать раскатистые, в сердцах, нравоучения настоятеля храма. Книжек они не читали. Что поделать? Храм-то стоял на окраине города, а точнее, в селе. А  при наличии огорода пожилым женщинам всегда есть чем заняться...

И часто останавливал службу отец Василий. Часто ему приходилось отчитывать женщин за ну совершенно неподобное поведение и нарушение чина службы.

Исповедовал он также строго. И также отвечал на вопросы. И все это казалось Нине возвышенным и прекрасным: она читала в глазах священника преданность служению и желание возвысить своих прихожан до ревнителей службы и веры, а также грусть от полнейшей невозможности этого сделать. Отец Василий был из потомственных, род его знал одинаково хорошо и репрессии, и свод апостольских правил.

А Элеонора Сергеевна, мама Нины, будучи преподавателем высшей школы, в храм этот, к ним ближайший, не ходила: "Да чего время-то там тратить, да батюшку ругачего слушать?" Это выражение показалось Нине даже забавным. Она не соглашалась с матерью. Конечно, вся городская интеллигенция ходила к тихому и вдумчивому отцу Серафиму в храм исторического центра города. Он и говорил умные вещи - почти лекции по культурологии, и обращался с людьми чутко и обходительно. Его маленькая церковь была всегда полна: там и молодежь, и художники, и врачи, и вообще, очень приличные люди...

А Нина чувствовала после каждой службы у отца Василия некое очищение и благодатный подъем сил. И объяснить этого не могла.

Когда Элеонора Сергеевна заболела неизлечимым системным заболеванием и собралась встречать достойно конец, Нина привела домой молодого, горящего верой священника, с которым познакомилась неисповедимыми путями. Тот пособоровал больную. И заметил, что многим болящим помогает сорокоуст за здравие.
- Но только на службы, все сорок, надо прийти самой и лучше всего - на каждой причаститься.

Поскольку после таинства мама Нины окрепла
немного, а также как-то воспряла духом, то твердо решила выполнить это благословение.

Но все-таки совершенно здоровой женщиной она не была. В маленькой и многолюдной церкви, где служил "такой духовный" отец Серафим, она еле выстояла.

И вот, стоит Элеонора Сергеевна на службе у отца Василия в ближайшей к дому церкви, не зная, как обычно, где поклон класть, где чего еще делать... Стоит и думает: "Господи!!! Как же хорошо! Людей мало, воздуха - в избытке, купол - в самое небо поднят - аж ангелов почти видно. А лучи света из-под купола - как крылья небесные... Ну и что же, пусть батюшка ругает меня каждую службу, пусть. Попозорит немного - не растаю. Зато хорошо- то как!"

И так все сорок обеден. Каждое воскресение. Особенно истово отчитывал ее среди остальных молящихся благообразный отец Василий. Порой так в сердцах говорил, что даже его жена - матушка - не выдерживала, подходила к интеллигентной Элеоноре Сергеевне и утешала ее:
- Прошу вас, не обижайтесь! Батюшка у нас строгий, так и жизнь его тяжелая, он много пострадал...
- Да что Вы, милая женщина, - отвечала больная, батюшка лишнего не говорит, все по делу, потерплю, мне хорошо тут.

И после сорока таких служб Нора поняла, что здорова. Исполненная благодарности, спешит она в свою дорогую ей теперь церковь - а нет там отца Василия. Перевели. Куда? Да кто же знает?

Прошли годы. Нина уже взрослая женщина, Элеонора Сергеевна - бодрая старушка. Сидят они около нового дома, куда Нина со своей семьей переехала, смотрят на детей на площадке.

- Мам, а знаешь, кто тут в ближайшем соборе служит?
- Кто?
- Отец Василий, мам, наш, тот самый!
- Да ты что? И как он? Все также ругается?
- Нет, мам, не ругается...
- Да как же так-то? - расстроилась баба Нора.
- Знаешь, он теперь из алтаря редко выходит. Читают да кадят дьяконы, исповедуют молодые священники. А наш отец Василий лишь у престола. Да и прихожане другие стали. Много их - собор по воскресеньям полон, а главное - все знают, что делать, да как себя вести. И откуда такие умные все стали? Это же мы с тобой, как котята слепые, по храму тогда тыркались...

- Да куда ж ты, малец, полез-то, голову свернешь! - вдруг послышался сзади суровый бесподобный окрик, от которого радостно вздрогнули обе. Он предназначался повисшему на дереве мальчишке.

- Здравствуйте, отец Василий!
Им улыбался совершенно белый, как лунь, благодатный батюшка, с которым связано было в жизни обеих так много, чего и словами-то не выразишь.