Змей. Глава 4

- В древние времена к змеям относились как к источнику плодородия и всякой жизни. То, как она живёт, скрытно, прячась от людей, соприкасаясь с землёй делало её неотъемлемой от природной стихии, от природы вообще. Змеи считались хранителями водоёмов, гарантами их плодородия. Жизнь людей на этих берегах столетиями зависела от того, что они смогут поймать в море. Северное море было плодовитым и рыба всегда водилась в нём. Люди привыкли благодарить за это морского змея. Он приходил на разные берега моря, в том числе и к нам и мы приносили ему жертву. Он сам выбирал её. Каждый раз кто-то погибал, но все считали, что такая жертва спасает остальных от голодной смерти. Говорили, что тело змея было толстым, как у годовалого теленка, Передняя часть головы была очень темной. Змей имел семь или восемь изгибов тела. Изгибы разделяло расстояние примерно в морскую сажень.  У змея были большие ноздри и синие глаза, на большом расстоянии напоминавшие пару ярких оловянно-свинцовых тарелок. Он охотился ночью.  Никто никогда не мог найти на него управу до тех пор, пока он не уходил сам.
Бабушка замолчала и отхлебнула уже остывший чай.
- Так что случилось, почему вас заинтересовали эти древние истории?
Её мягкий, но очень проницательный взгляд остановился на Томе.
- А когда его здесь видели в последний раз?
- Сто или двести лет назад. Он гость не частый.
Она продолжала внимательно наблюдать за Томом.
- А лет десять назад? – спросил он без особой надежды.
- Ты о своих родителях? Ходили такие слухи, но кто же знает правду? Человек всегда пытается найти причину, но часто сам додумывает то, что кажется ему наиболее очевидным.
- Они ведь не были плохими?
- Нет.
- Тогда почему? Если расценивать действия змея как Божью волю, то она благотворна, но в чём тут благотворность? В том, что я рос сиротой? В том, что искал смерти? В том, что до сих пор не знаю для чего мне жизнь?
Он закрыл лицо руками и не спеша потёр, приходя в себя.
- Новогодней ночью у меня было ощущение, что он пришёл за мной, именно за мной. Что он знает меня, что он ждал меня в воде именно в этот час, в этот миг. Ждал и знал, что я приду. Но почему сейчас, почему не сразу? Я ведь искал его тогда.
Бабушка продолжила свой рассказ.
- Говорили, что в нашем селении был человек, умевший разговаривать со змеем. Этот талант передавался из поколения в поколение по одному роду. Он заходил в воду и змей не трогал его. Другим помочь он не мог, жертва была необходима. Откуда пошла эта связь никто не знал, но она не нарушалась веками. Говорят, что однажды, очень давно, человек спас змея и в благодарность он не трогал ни одного его потомка.
Том слушал рассеянно, опустив голову, уйдя в свои размышления. Старушка неожиданно изменила тему.
- Знаешь, в молодости я была влюблена в твоего деда. – произнесла она, выразительно глядя на Тома и несколько смущённо улыбаясь. – Он был ласковый, глубокий, понимающий, но задумчивый. Всё думал, всё размышлял о чём-то, строил разные теории. Однажды он рассказал о том, что это он – потомок тех, кто умел общаться со змеем. Он носился с этой теорией, мечтая встретить его и попробовать поговорить, но ему так и не удалось. Он был прекрасным, лучшим человеком, что я знала и вина за то, что у нас ничего не вышло лежит на мне. Я не смогла мириться с его отстранённостью, с тем, что он существовал в своём внутреннем мире. Я ненавидела его за это, хотела, чтобы он весь был моим. Мне понадобилось так много лет, чтобы понять… чтобы стать способной принять то, что человек может отличаться от того, что я бы от него хотела, но, при этом оставаться моей любовью. Так, собственно, и произошло. Я любила и продолжаю любить его все эти годы. Только мы были врозь, а могли бы быть вместе.
Она мечтательно улыбнулась, глядя на Тома.
- Ты очень похож на него, поэтому я вздумала ворошить прошлое и пустилась в сантименты. Так и вижу его, сидящего напротив меня вот с таким же задумчивым лицом.
Она замолчала, продолжая смотреть на Тома, словно на восставшего призрака своей любви.
- Я хочу попросить тебя, и ты можешь списать это на старушечий бред, но я прошу: будь чуть более терпелив, чем он, в общении с молодой девицей. Умение прощать – достойное, прекрасное умение.
Том поднял взгляд на бабушку и улыбнулся.
- Хорошо, я постараюсь.
Она не ожидала и была в восторге от столь лёгкого его согласия. Видя, что он поднялся, она подошла похлопать его по спине.
- Ах молодость, как скоро ты ускользаешь. Но это ещё полбеды. Беда, когда мы не успеваем сделать то, что было в наших силах.
Она проводила их до двери, выслушала благодарности.
- Прости, внучок, старую бабку за её сантименты. Если ты зайдёшь ещё раз, я уже не стану приставать к тебе с воспоминаниями и нравоучениями. Хотя на что я гожусь кроме них? Кхе-хе–хе – засмеялась она кудахтающим смехом.
- Мне было интересно. И я б зашёл ещё раз, расспросить вас о родителях.
- О, с удовольствием расскажу всё, что знаю.
- Спасибо.

На улице за них снова взялся холодный ветер, выискивая щели в одежде, пронизывая насквозь. Эмма поплотнее укуталась в шарф, подняла воротник. Том словно не замечал этого всего: Ни ветра, ни дороги, ни своей спутницы. Он шёл, опустив голову, глубоко задумавшись. Эмму угнетала тишина. Она хотела слышать его голос, хотела, чтобы его глаза снова смотрели на неё, пусть даже ничего не обещая. Её так тронули слова бабушки и ответ Тома. Она совсем расчувствовалась, представляя, что им удастся то, что бабушке не удалось – быть вместе. И Том, похоже, вовсе не возражал против этого. О, как было бы чудесно, прямо сейчас, с этой минуты, начать строить с ним общее будущее. Больше не скрывать от него своих чувств, о которых он и так, наверное, уже знает. Эмма вдруг почувствовала себя абсолютно счастливой, словно уже получила то, о чем всегда мечтала.
С довольной, жизнерадостной улыбкой она спросила:
- О чем ты думаешь?
Он поднял голову, как будто впервые обнаружил её присутствие, но ответил:
- Обо всём сразу. Пытаюсь собрать в кучу разрозненные звенья. Столько вопросов, а ответы так противоречивы. Думаю о той ночи. Существовала ли угроза моей жизни? И даже если нет, то это подтолкнуло меня ещё раз задаться вопросом, зачем моя жизнь? Я не слишком задумывался в последнее время, но вот пришлось. Я думаю…Мне бы хотелось верить, что мы созданы, мы рождены для какой-то цели.  По крайней мере в этом случае жизнь имеет смысл. Но как узнать в чём смысл твоей жизни? В том ли он, чтобы погибнуть, защищая кого-то, или в том, чтобы сделать, создать нечто, что будет служить другим или ещё в чём-то? Сотни смыслов, наверное, существуют, но какой из них твой? Как выбрать? Нужно ли выбирать, или он сам выбирает тебя? Если бы знать в чём он, тогда жизнь стала бы простой, понятной и наполненной этим самым смыслом. Если бы каждому сообщали о нём, то всё в жизни было бы просто. Но кто должен сообщить? Передаст ли он сообщение верно? Ведь и малейший оттенок понимания имеет значение. Не наша ли душа, не наше ли сердце должны сообщить нам об этом? Бывают некие знамения, как бы указки судьбы, которые проливают хотя бы тусклый свет на твой путь, подсказывая направление. То, что случилось со мной новогодней ночью, не одна ли из подсказок?  Но о чём она? Что я должен сделать? Я так хотел найти ту девушку, чтобы спросить её зачем, почему она сделала это? Но никто не видел её, никто не знает. Ты моя единственная надежда. Попытайся вспомнить про неё подробнее. Что ты видела?
- Ничего.
- То есть?
Он остолбенел от неожиданности.
- Ты же говорила, что видела девушку, что не стала подходить…
Она смотрела на него молча.
- Я ничего не понимаю. Сначала ты сказала, что видела, теперь, что нет. Зачем?
- Я никого не видела в ту ночь кроме тебя.
- Но ты же описала платье, волосы, раньше, чем я сказал что-либо.
- Это была я. Я вернулась, чтобы ещё раз посмотреть на тебя, убедиться, что с тобой всё в порядке. Я бежала, мне было жарко, я сняла пальто, волосы растрепались…
- Что?
- Я видела, что ты собрался прыгнуть в воду. Мне вдруг стало очень страшно, и я сказала: «Нет. Не надо». Ты остановился, замер, глядя на меня, а потом пошел ко мне, подобрав с земли пальто.
- Никого не было?
Она опустила глаза
- Как? - Он не мог прийти в себя. - Как ты могла?
Её внезапно наполнил гнев. Он ничего не слышал. Она вернулась к нему, она волновалась за него, она спасла его, быть может, и в ответ на это лишь «Как ты могла?»
- Что как я могла?
Она подняла глаза, наполненные злостью. Всё, больше ей не выдержать. Что-то тонкое порвалось в ней и долго сдерживаемая боль хлынула наружу.
- Как я могла спасти тебя? Как я могла оказаться не прекрасным существом, а обычной девушкой, на которую ты не смотришь и никогда не посмотришь? Как я могла полюбить тебя без надежды на взаимность?
Слёзы хлынули из глаз.
- Ты всё время ищешь смысл, а мне искать ничего не надо. Мой смысл в тебе, но ты слишком туп, чтобы понять это!
Она побежала прочь, пылая от гнева и стыда, не видя дороги, просто подальше от него, чтобы остаться одной среди темноты и завывающего ветра. Дурак, дурак, - повторяла она. – Как он мог не понять? Зачем я всё это ему сказала? Как теперь дальше жить?

***
Следующие несколько дней она до смерти боялась встретить его, ходила как тень, сведя свои походы к минимуму. Казалось бы, она должна радоваться, что так и не повстречало его ни разу, но нет, ей было больно, сердце ныло от тоски. Она не может без него. Не может не видеть его, не может не надеяться, хоть эта надежда и разбивает ей сердце раз за разом. Эмма уже толком не помнила того момента, когда полюбила его. Подростком он уже нравился ей. Лучший среди мальчишек практически во всём, бесстрашный, он совал свой нос практически повсюду. С приятелями он лазил по пещерам, опасным гротам, прыгал с высоких уступов и другие делали это лишь в след за ним. Том, казалось, был одержим желанием проверить себя на прочность, нащупать свой предел. Никто не прочил ему долгой жизни с его тягой к опасным приключениям, но бросая вызов судьбе, он на удивление выживал раз за разом. Эмма всегда боялась за него, слушая рассказы о его безумных походах, бросала взгляды, полные тревоги, желания позаботиться, уберечь его от опасностей, но он не замечал их, а видел только восхищение его смелостью, его бесстрашием. Со временем те девочки, что раньше, замирая, слушали его рассказы о походах, теперь во всю стали строить ему глазки и посылать зазывные улыбки. Эмма не тешила себя надеждой прорваться в первый круг, любила его издалека и была счастлива своей любовью. Только бы видеть горделивую посадку его белокурой головы, дерзкую, насмешливую улыбку, которая с годами научилась быть нежной, только эта нежность никогда не адресовывалась ей. Просто видеть, что он существует, что он есть, как солнце, как воздух, как земля, было для неё достаточно. Но когда у бабушки он сказал о том, что искал смерти, что не видит смысла жить, её представление о его детстве, о нём самом сильно изменилось. Нет, она не перестала любить его, но поняла, что он никогда не был тем прекрасным, беззаботным принцем, каким она видела его. Счастливая семья, любовь отца не дали ей возможности усомниться в том, что у кого-то может быть иначе. Да, она знала, что у него нет родителей, но он никогда не упоминал об этом, казался счастлив и доволен своими приключениями, быть может именно поэтому был романтическим героем, не таким как все.
И вот, единственный раз в жизни, когда он открыл ей душу, когда говорил о том, что его волнует, о своих мыслях, своих надеждах, так открыто, так искренно, этот раз она использовала для того, чтоб наорать на него, обвинить в том, что она, довольная, избалованная жизнью, не получила от него то, чего хотела. И при этом она ещё смеет заявлять, что любит его? Как она могла так поступить с ним? Теперь ей понятен его вопрос. Как она могла? Слепая, безумная идиотка.