Змей Глава 5

Обычно, по вечерам, Том заходил в бар чтобы выпить бокальчик пива. Он чертовски устал в последнюю неделю. Заказы сыпались как из рога изобилия, он оставался в кузнице до ночи, и только сегодня позволил себе уйти раньше. Ему показалось, что Эд Уэлч подозрительно глянул на него, когда он садился за барную стойку, но решил не обращать внимания. Глотнул пива и закрыл глаза. Оно приятно растеклось по горлу и скользнуло в желудок, создавая некую удовлетворённость, некое комфортное тепло. Повторил ещё раз и снова замер, наслаждаясь. В баре галдели, он не прислушивался. Кто-то, похоже, произнёс его имя. Шум становился всё громче. Разговор явно касался его. Мало того, говорящие как будто, обращались к нему, он чувствовал это спиной. Конец его попыткам отдохнуть положил конец Джек Саммердэй, который облокотился на барную стойку рядом с ним и произнёс с вызовом:
- Говорят, ты видел в реке змея?
- Почудилось по пьяни.
- Да ты ведь у нас не из чудаков.
- Никогда не поздно примкнуть к ним. – Том ухмыльнулся, покосившись на Джека.
- Так видел ты что-то?
- Нет.
- Есть люди, которые говорят, что да.
- Что с того?
Джека взбесило то, что Том отделался от него как от простачка, как от какого-то мусора, прибитого ветром. Он никогда не любил Тома. Рядом с ним он чувствовал себя ущербным: недостаточно высоким, не достаточно красивым, не достаточно смелым. Вообще всего в нём было недостаточно, и он мирился бы с этим и дальше, как мирился всю жизнь, но он не мог смириться с тем, как Эмма смотрит на Тома, никого не замечая вокруг. Что-то закипело в нем, яростное, неудержимое. Он пришёл в то состояние, когда уже не оценивают свои шансы на победу, просто бездумно рвутся в бой.
- Змей есть, и мы идём ловить его. Ты с нами? Или струсил?  Боишься отправиться вслед за своими родителями?
- Что?
- Бедный малыш Том остался сиротой, а теперь боится, что и с ним случится то же. Только малыш Том не знает, что змей тут ни при чём, что они сунулись, куда не надо было и получили своё.
- Джек, заткнись – раздалось из-за спины.
Он отвратительно захихикал, упиваюсь болью, мелькнувшей в глазах Тома.
- Объясни – спокойно, на сколько мог, произнёс тот.
Джек продолжал хихикать, поглядывая на остальных. Никто ему не даст сказать – подумал Том. Нет шансов, что столько лет оберегаемая тайна может быть раскрыта здесь, сейчас. Очевидно, что те, кто в курсе заинтересованы в том, чтобы тайна оставалась тайной. Он обернулся на других. Некоторые отвели глаза, кто-то смотрел с вызовом, но ни на одном лице не было удивления или непонимания. Все знают. Значит это правда.
- Кто? – спросил Том, обводя их взглядом. Выражение лиц сделалось холодным, отстранённым. – Кто? – повторил он громче, внимательно вглядываясь в каждого, словно проникая в мозг. Бар погрузился в полную тишину. Том представил, как ввязывается в драку. Насколько бы он ни был зол, насколько б не горел яростью мщения, он всего лишь мальчишка против них, и он один. Ну скольких сможет он достать? Одного, двух, пока остальные примутся за него, использовав как повод для его убийства то, что он первый начал. Их пятеро – тех, что смотрели на него сейчас и на их лицах было признание, которого недостаточно, чтобы судить их по закону, но вполне хватит для его личного суда. Кто виноват из них и в чем, узнать скорее всего не удастся, но им не уйти. Том не спеша разглядывал их, словно подбирал ключи, продумывая как он разберётся с каждым. И тут идея ворвалась, словно порыв ветра в его пылающий мозг. Змей. Джек предложил ему отправиться ловить змея. Какое чудное предложение. Жертва сама стремится в пасть дракона. Да – благоговейно произнёс он про себя и от удовольствия прикрыл глаза. Вот оно-орудие суда. Вот кто уничтожит сразу всех, хоть даже вместе с ним, не важно. Пусть будет так, как он решит.
Воспрянув от этой животворной мысли, он поднялся с места. Джек, недооценив серьёзности всего, что происходит всё ещё стоял рядом, пил заказанное пиво. Внезапный резкий удар в лицо опрокинул его спиной на стойку. Бокал выпал из рук. Он попытался подняться, от неожиданности не соображая, что ещё сделать и тут же получил снова, поскользнулся на разлитом пиве и упал на пол. Из носа потекло и вытирая кровь он жалко шмыгнул.
- Ну, кто из нас теперь сопливый малыш? - презрительно бросил Том.
Он вышел на середину зала.
- Я согласен – сказал он и в пылающих глазах его горела жажда новой крови – Я пойду ловить змея с вами.
***
Река бурлила. Прилив, настолько мощный, что и без змея легко мог управиться со всеми, наполнил Тома чистой, звериной радостью. Да, всё получится.  Даже стихия за него.
- Ну что же Джек, ты звал меня, так вот он я. Идём. Или ты струсил? - Смех Тома как будто сделал окружающую темноту ещё более зловещей.
Джек стоял у края воды. Он забыл и думать о своём разбитом лице. На кону стояла его жизнь и парой ссадин тут не отделаешься. Поддержки он не ждал. Поздно, но он понял, что ему не простят того, что он по глупости раскрыл свой рот, но сказанного не воротишь. Поэтому не только он один, но и все, кто был с ним в баре стояли теперь здесь, ожидая большего сострадания от змея, чем от Тома. Все они помнили, как тяжело ему далось исчезновение родителей, все вместе и придумали они для него эту сказку. Кто же знал, что змей действительно появится, что всё сложится так. Однако всё сложилось и обратного пути нет.
Больше не оглядываясь на сотоварищей, Джек сделал шаг вперёд, вошёл в ледяную воду. Волна ударила его, затем другая. Никто не двинулся за ним. Все были словно парализованы казавшейся неотвратимостью того, что должно произойти.
- Смотрите – крикнул кто-то – я видел его. Он там. Я видел спину.
В чёрной бурлящей воде ничего было не разобрать, но стоящие на берегу приободрились. К ним вернулось то ощущение бравады, какое было у них в баре. Они подобрали сети и гарпуны, ножи, всё, что принесли с собой и, не спеша, осторожно, стали входить в воду. Неуловимое движение чего-то огромного как будто бы присутствовало, но его сложно было различить среди бурлящих волн. Тома что-то дернуло под воду. Он погрузился, но не чувствовал, что его что-то держит и выбрался наверх, отплёвываясь и крутя головой.
Раздался крик:
- Он нас окружает.
Вокруг столпившихся вместе людей нечётко обозначилось что-то чёрное, округлое, воздвигшее преграду между ними и берегом. Первым пришел в себя Тед Болл. Он ринулся вперёд и нанес удар по огромному телу. Нож соскользнул, проехавшись как по металлу и со всей силой, вложенной в это движение, вонзился ему в ногу. Он вскрикнул от боли. Зверь вздрогнул и стал сжимать кольцо. Все бросились в рассыпную, но там и тут стали раздаваться всплески, погружая одного за другим в воду. Они выныривали с криком и уходили снова. Потеряв от страха способность понимать где берег, они просто бежали в разные стороны, но вся их детская возня была напрасной потому что то, что находилось под водой, похоже, уже вынесло им свой приговор.
Том стоял на месте. С самого начала он не попал в тот круг и сейчас его никто не трогал. Более того, у него сложилось впечатленье, что весь это страшный спектакль разыгрывается для него. Он всматривался в искажённые ужасом близкой смерти лица, слушал крики. Так ли выглядели его родители? Звали ли они на помощь, просили о пощаде? Но помощь не пришла и пощады не было. Шум волн и ветра оглушали, но среди него он вдруг скорее почувствовал, чем услышал звук, напомнивший ему мурлыкание кота. Этот звук словно вибрировал в воде, так резонансно, что всё его тело задрожало от него, но был довольным, словно ласкающим. Том поискал глазами его источник, но так и не увидел ничего кроме обезумевших людей. Такая разница между их чувствами и его, такая разница между их судьбами. Продолжая мягко дрожать, он услышал нечто вроде вопроса «Ты доволен?» Да, я доволен – мысленно ответил Том. Все его чувства к этим людям как будто растворились. Не было ни жажды мести, ни презрения, ни жалости. Ему была безразлична их судьба.
Том выбрался на берег, и, несмотря на то, что был весь мокрый, не пошел домой, а снова вернулся в бар. Он сидел довольно долго, пока не потерял счёт времени и выпивке. Голова стала тяжёлой, неподъёмной. Нужно идти домой -  подумал он и встал, но ноги слушались плохо. Придерживаясь за барную стойку, он добрался до выхода и глотнув холодного воздуха почувствовал себя как будто лучше.  Идя вдоль стены, но не рискуя отпустить её, он какое-то время боролся с приступами дурноты, но ему становилось хуже, он терял возможность различать что-либо вокруг, все крутилось, смешивалось, сопровождаясь рвотными позывами. Наугад вытянув руку и упершись в стену он позволил содержимому желудка вылиться наружу и вздохнул свободней. Вслед за рвотой пришла отчаянная слабость, ноги задрожали и он, откинувшись на стену, стал сползать по ней вниз. Глаза закрылись. Сил не было ни на что.
Его разбудил дождь. Холодные капли барабанили по лицу. Он открыл рот, глотая затекающую воду. Чуть не захлебнулся, и, откашливаясь, уперся руками в землю.  Было холодно. Он весь дрожал. Нет, он не умер. Всё ещё жив. Воспоминания о змее не то чтобы вернулись к нему, они его не покидали, смешиваясь с воспоминаниями о родителях. То, что он узнал о них сегодня настолько потрясло его, что он и до сих пор не мог прийти в себя от боли. Он хотел умереть вместе со всеми, забрав с собой виновных, но снова выжил. Для чего? Для новой боли? Слезы стекали по лицу вместе с дождём, но казались ему такими горячими, словно прожигали. Он не плакал с тех пор, как согласился с тем, что они больше не вернутся. Он запретил себе быть слабым. Но сейчас вся его боль, рвущая сердце, вся мука, вся печаль поднялись откуда-то снизу, старательно затолканные туда, но не исчезнувшие. Они рвались наружу судорожными всхлипами и остановить их не было ни какой возможности. Рыдая, сидя на земле, под проливным дождем, он чувствовал, как наполняет мир своей чернотой, своей болью. Она выходит из него густой, слизкой массой, но ветер раздувает, рассеивает её. Дышать становится свободней. Он вдыхает чистый воздух, наполняет им грудь.
Том попробовал встать и у него получилось. Не только встать, но и идти. Да, нужно идти. Домой. 
 ***
Эмма вышла от подруги прямо в дождь. Ждать больше она не могла и так сегодня загостилась. В надежде не промокнуть насквозь, она бежала быстро, на сколько позволял встречный ветер. В глаза летели капли и больно били. Прикрывая их рукой, она поглядывала вперёд, чтобы видеть направление, и тут, среди косых полос воды, ей показалось, что она заметила знакомую фигуру. Просто показалось? Нет, кто-то там определённо был. Не самое разумное решение – приближаться к незнакомцу среди ночи, но её догадка заставила забиться её сердце, и она уже не могла не удостовериться в ней. Чем ближе Эмма подходила, тем отчетливее становились очертания, тем больше она убеждалась в том, что права. В памяти всплыла их последняя встреча, её обвинения, его растерянное лицо, которое преследовало её все эти дни.
- Том – робко позвала она. Он не отреагировал, то ли не услышал, то ли ему было всё равно. Нет, она не может больше претендовать на его внимание, не заслуживает его, да он и не посмотрит на неё больше. Всё, что она может сделать… И тут, наконец, словно пелена спала с её глаз и она увидела, как неровно он покачивается при ходьбе, как дрожит сжавшись от холода, стягивая побелевшими руками разлетающиеся полы пальто, как ледяные струи дождя заливаются ему за ворот, который он даже не застегнул. Все её проблемы, всё смущение, всю злость на себя вытеснил, заставил исчезнуть его потерянный, безнадёжный вид.
- Что случилось?
Она подошла к нему вплотную, заглянула в глаза.  Его взгляд был мутным, почти бессмысленным.
- Том? Что с тобой?
Со всей нежностью, что она испытывала к нему, она привлекла его к себе, гладя тоненькими ручками по мокрой, холодной спине, как будто могла согреть, защитить его среди этого дождя, этого ветра, теплом своей любви. Он доверчиво уткнулся лицом в её шею и стоял не шевелясь.
- Здесь холодно, - проговорила она, убирая с его спины свою заледеневшую руку и пряча в карман мокрого пальто. – Тебе нужно согреться. Пойдём, я провожу тебя. Ты же домой? Вот и хорошо.
Он послушно пошёл за ней и её сердце наполнилось ещё большей тревогой от того, как безвольно его холодная рука лежала в её руке.
Подойдя к дому, он достал ключ, открыл и впустил её внутрь. Эмма несмело шагнула, не зная зачем делает это. Ведь она проводила его, с ним теперь будет всё в порядке. Но что-то выражение его лица не сильно убеждало её в этом. Похоже, он вовсе не собирается позаботиться о себе. Эмма стянула с него пальто, с которого непрерывно текло, и повесила на вешалку. Своё она пристроила рядом, так как он было ненамного более сухим.
- Тебе нужно снять всё мокрое, чтобы не простыть. – проговорила она, ещё не повернувшись от одежды, а когда повернулась, увидела, что он смотрит на неё. В его взгляде был какой-то вопрос, но о чём он спрашивал её она понять не могла.
- Ну давай же, тебе нужно раздеться.
Непослушными, замёрзшими руками он стал расстёгивать рубашку, но пальцы никак не могли подцепить пуговицу и вытолкнуть её в петельку. Он бросил на неё беспомощный взгляд. Её сердце растаяло и стекло лужей, вроде той, что рядом с вешалкой. Она коснулась его пуговиц, без труда расстегивая и вдруг почувствовала прикосновение его руки к своей. Он положил её сверху и чуть погладил большим пальцем. Другая её рука накрыла его пальцы. Вот сейчас он не бежит от неё, не отшатывается. Благословенный момент, когда она может позволить себе прикоснуться к нему. Её рука всё ещё обнимала его спокойные, холодные пальцы. «Бедные мои, как же вы замёрзли» - подумала она и прикоснулась к ним губами. «Я вас согрею. Всё будет хорошо» Его рука сменилась вдруг губами, тело прильнуло к ней и она почувствовала через мокрую одежду его тепло. «Ну вот, мне удалось тебя согреть» - довольно думала она, продолжая обнимать, целовать его. Все мысли улетучились, осталось только ощущение счастья. Но поцелуй закончился, он отстранился, избегая смотреть на неё.
- Эмма, милая, я благодарен тебе за помощь, за заботу обо мне и моя благодарность будет выражена более достойно в том, что я не стану продолжать того, что начал. Беги домой, поверь мне, дождь и ветер не причинят тебе столько вреда, как я, если ты останешься. Я всего лишь слабый человек и буду сожалеть, если… поступлю неправильно…с тобой. Ты ведь заслуживаешь, чтобы тебя любили.
Эмма не понимала, что происходит, смотрела в его глаза и видела там только сожаление. О чём же он жалеет? О том, что позволил ей прикоснуться к себе? "Ты ведь заслуживаешь, чтобы тебя любили" – снова повторилось у неё в голове. Да, она знала, что он не любит её, знала, что не полюбит никогда, но надеялась, что её любви к нему будет достаточно, ведь она совсем ничего не просит, хочет только отдать переполняющие её эмоции. Но еще раз взглянув ему в глаза и увидев там непреклонность, она молча развернулась и побрела к двери. Её пальто не показалось ей холодным, может быть она совсем потеряла способность что-то чувствовать, только тяжесть, она ощутила его неподъёмную тяжесть, которая пригибала её к земле.