Обреченная. Наперекор судьбе. Глава 49. Сороконожк

Дома она долго думала, и в голову приходили совсем нерадостные мысли. До сих пор вся ее жизнь крутилась вокруг мужа и детей. Она ни разу не задумалась ни о смысле жизни, ни о смысле своего существования.

Всю себя растворила в них, а они и рады стараться. Частная школа, частный садик, детские кружки, детские утренники. Новогодняя елка, Рождество, двадцать третье февраля, восьмое марта, первый день в садике, первый день в школе, прощание с садиком, прощание со школой.

А где ее место, где она сама как личность? Пока она размышляла о смысле своей никчемной жизни, дети пришли домой.

Мишу привез со школы папа, и недовольно сказал:

— У ребенка обуви нет толковой. Посмотри, в каких он кроссовках ходит.

— Пожалуй, да, кроссовки слегка поистрепались, — согласилась Марина, и пошла наверх.

Вся детская обувь стояла стройными рядами в икеевских шкафчиках на втором этаже.

Она чуть было не сошла с ума, пересматривая разнокалиберную обувь всех возрастов и размеров. Ботинки, кроссовки, кеды, тапочки, сапоги, полусапожки. Сюда нужно ходить только со списком. Нашла две пары ни разу не надетых кроссовок для Миши.

— Дети, вы что, сороконожки у меня? — решила она пошутить, протягивая новые кроссовки Мише.

— Не хочу такие, у нас в школе все в Адидасах ходят, — надулся сын, презрительно посмотрев на предлагаемую ему обувь.

Он не оценил ее милую шутку про сороконожек.

Избаловала она их. Вот какие выводы можно сделать смело.

Муж уже зубную щетку в ванной найти не может, пока ее не позовет. Она все взяла на себя, стала стержнем, вокруг которого крутится вся жизнь в доме. Может, она из металла, и ей действительно ни мужская поддержка, ни теплота, ни близость, ничего уже в жизни не нужно? Просто ломовая лошадь, призванная поддерживать порядок в доме. Все, что она умеет — делать бесконечные ремонты, которые мужу давным-давно надоели.

Не говоря уже о том, что, как только он пытается помочь и вмешивается в хозяйственные дела, получается еще больше проблем. У него милая привычка дать рабочим аванс, после чего они исчезают бесследно, а Марине приходится опять искать новых, и начинать все сначала.

Круговорот. А может быть, ей вообще нет места в этом круговороте?

Бесконечная переделка и обновление интерьера забирают у нее всю энергию. Вот ни карниз, ни шторы до сих пор не поменяла. Нашла, купила, а повесить некому, мужу постоянно некогда.

Да если честно, он и понятия не имеет, как дрель или шуруповерт в руках держать. Опять кого-то ищи, договаривайся, жди, созванивайся, опять жди. В конце концов, он не придет, ищи следующего.

Не особо много желающих напрашивается на мелкие работы. Вот если дом с нуля построить — это всегда пожалуйста, миллион бригад, а просто карниз повесить — нет желающих, хоть сама учись.

А ведь она в доме даже и не прописана, до сих пор у нее прописка в старой общаге. Муж категорически заявил, что никаких прав на жилье она не имеет. Дом подарили родители, и только им решать, прописывать Марину или нет. Дети — другое дело, их без прописки на учет ни в поликлинику, ни в школу, ни в садик не примут, детей он сразу прописал.

Может быть, психолог прав, и ее муж на самом деле подлый, лицемерный, хитрый и жадный эгоист, а она вылепила из него образ святого, и всех заставила поклоняться божеству? Уничтожая сама себя, и превращаясь в бессловесную жертву?

Достаточно посмотреть, на кого она стала похожа — косметолога посещала последний раз год назад, а на стрижку и маникюр у нее постоянно не хватает времени. Ей уже далеко за тридцать, она считает себя некрасивой и неухоженной. Неудивительно, что своим внешним видом она стала раздражать мужа.

Нужно хорошо подумать обо всем, а для начала постараться исправиться самой и спасти то, что еще можно спасти.

Марина решила сделать первый шаг — заняться собой и своей внешностью. Ленкин очередной бойфренд оказался хозяином салона красоты. Он с удовольствием записал Марину на несколько дорогостоящих и, по его словам, чрезвычайно эффективных процедур.

Как ни странно, массажи, пилинги и масочки возымели должный эффект и сильно поспособствовали поднятию ее настроения.

В следующий раз Марина вошла в кабинет к психологу более уверенно, с новой прической и свежим маникюром. Модная и стильная укладка придала ей вид ухоженной и богатой женщины.

— Ну, что ж, Мариночка, я очень рад, что Вы пришли. Давайте поговорим о Вашем детстве? А для начала сделаем одно упражнение, у меня их много, давайте начнем с моего любимого?

— Конечно, Аркадий, я готова полностью подчиниться Вашему руководству и сделать все, что вы попросите, — весело и с энтузиазмом сказала Марина.

Час снова пролетел, как будто бы это были десять минут.

Вечером она заехала к Нинке, и, сидя на маленькой кухне на стареньком уютном и удобном диване, делилась с ней впечатлениями.

— Было одно упражнение — зайти по коридору в несколько дверей и увидеть там себя в разном возрасте. А потом принести туда свои ресурсы из сегодняшней жизни, и опять посмотреть, что там изменилось.

— И что?! — Нинка внимательно слушала, подперев подбородок рукой, стараясь не упустить мелких подробностей.

— Психолог сказал, что все его клиентки видят в прошлом только свои наряды, например, голубенькое ситцевое платье, пальто, шубу, безделушки, подаренные родителями. А я за каждой дверью только плакала и плакала. И в четыре года, и в двенадцать, в семнадцать, в двадцать пять, и в свои тридцать четыре.

— Удивил прямо таки твой психолог! Америку открыл! — критически отнеслась Нина к ее рассказу.

Она всплеснула руками:

— Вот можно подумать, что у меня другое детство было, намного счастливее, чем твое. Мужа у меня нет совсем, и даже квартиру не могу купить на учительскую зарплату. Только я, как ты, не плачу, и по психологам не хожу. Да у меня и денег на них нет!

— А что мне еще делать? — спросила Марина, — сидеть и слезы глотать?

— Не знаю, — сказала Нина, — но эти упражнения — полный бред! Здоровому человеку никогда даже в голову не придет такой ерундой заниматься.

В чем-то умная Нинка оказалась права.

Чем больше Марина ходила к психологу, тем больше вопросов без ответа появлялось у нее в голове.

Теперь она отчетливо и ясно поняла, что уже очень длительное время живет в положении рабыни. Ее все используют, даже всеобщая любимица кошка Марта.

Аркадий, когда она пришла на прием, тут же подтвердил ее мысли.

— Марина, у Вас типичный стокгольмский синдром, когда жертва привязывается к своему мучителю, и любит его тем сильнее, чем больше он над ней издевается.

Он абсолютно прав.

— Я — бессловесная жертва, — согласилась она.

С каждым словом психолога Марина все больше убеждалась, что ее все используют так, как им нужно.

— Вы знаете, — сказала она Аркадию, — прожив столько лет в рабстве, нелегко порвать цепи и вырваться на волю.

— А никто и не говорил, что будет легко, — с улыбкой заметил Аркадий.

— Нам предстоит длительная работа.

Она воодушевилась — ситуация вовсе не безнадежна, психолог наверняка знает много примеров, как такие безнадежные дурочки, как она, сумели изменить свою жизнь и расстаться с болезненным прошлым.

— Что конкретно я должна сделать? — спросила она Аркадия.

— Марина, для начала Вы должны перестать быть жертвой, начать уважать себя, полюбить себя, как самостоятельную личность, — твердо сказал психолог.

— Вы обижены, на себя, на весь мир, обижены совсем. Вы обижены всегда, везде, каждую секунду, и каждое утро.

— Как Вы верно говорите, Аркадий! — Она посмотрела на него с немым восхищением, — я, действительно, каждое утро просыпаюсь, и плачу.

— Это в Вас говорят Ваши детские травмы, — сказал психолог. — Что Вы чувствуете, когда думаете о своих родителях?

— У меня их нет, Вы же знаете. Я чувствую боль потери, обиду, ненавижу себя за то, что никому не нужна, — с болью в голосе ответила Марина.

Она разрыдалась.

— Хорошо, главное, что Вы это понимаете, — сказал психолог, — если Вы согласны, нам предстоит длительная работа по избавлению от последствий детских травм.

— Конечно, — согласилась Марина. — Я очень даже согласна!